Отец работал кузнецом, и его цех был для меня не чужим — после школы я отработал здесь целый год. Отцу не терпелось показать мне, как изменился наш цех, пока я служил, и он даже с вечера заказал в отделе кадров на меня пропуск.

Да, цех очень здорово изменился. Стены зеленели приятным на глаз цветом. За три года сменили почти все станки — отец в каждом письме писал мне о реконструкции, но я и подумать не мог, что все так здорово тут перевернули.

— Серафим! — крикнул кто-то сбоку.

У моего отца странное старинное имя — Серафим. А отчество простое — Иванович, дед у меня был Иваном.

— Серафим!—крикнули опять, и я дернул отда за рукав: он работал кузнецом всю жизнь и поэтому был глуховат.

Подошел человек средних лет, отец показал ему на меня и сказал:

— Солдата привел.

Оказалось, что это начальник цеха, и мы тут же пошли к нему в конторку и договорились, что я, не мешкая, выйду завтра же на должность помощника кузнеца, к отцу.

Потом я стоял рядом с отцом, а он сидел перед пультом молота, а прямо напротив нас огромная махина хлопала по огненной болванке, играя ею, расплющивая ее, как восковую.

Потом я два года работал рядом с отцом и оба эти года был цеховым комсоргом. Крутиться приходилось будь здоров — в первую же осень я поступил на заочное, в электротехнический. А потом еще и Людка тут как тут.

Так я с ней и встретился в потрепанной гимнастерочке без погон, в солдатских сапожках и с конспектами по сопромату за медной пряжкой. Встретился на подножке битком набитого трамвая.

— Ничего, девушка! — кричал я ей весело, ухватившись руками за обе поручни и не давая ей упасть. — Со мной не пропадешь!

Девчонка смеялась, и ветер лохматил ее короткие русые волосы, а народ из трамвая, как назло, не вылезал, и мы все ехали, еле удерживаясь на ступеньке.

Потом оказалось, что нам сходить на одной остановке и что — вот совпадение!—мы учимся в одном институте. Только она уже на пятом. Впрочем, если бы я не был в армии, тоже учился бы сейчас на пятом. А школу мы кончили в один год.

Я срочно заказал черный костюм. И сапоги наконец-то сменил на австрийские полуботинки — длинные, с вытянутым носком, по последней моде.

Ну, а потом мы поженились. А через два года я крепко поругался с отцом. С тех пор он зовет меня коротко и презрительно — «деятель».

Никак не хочет признавать старик, что комсомольский работник как тот же рабочий. И работенка у него не легче, чем у кузнеца.

ВСТУПЛЕНИЕ В КОМСОМОЛ

Обкомовская секретарша толстушка Лариса спросила:

— Куда выписывать командировку? И на сколько дней?

А действительно, куда? И сколько времени идет в это неизвестное воинский эшелон?.

– Военная тайна! — усмехнувшись, ответил я нашей розовощекой толстушке. — Пиши: энская часть.

Да, в общем-то странная у меня теперь должность — комсорг эшелона. Что-то не слыхал я, чтоб такие где-нибудь были… Комсорг. Комсомольский организатор.

Я вспомнил время, когда улыбался при этом слове и морщился, будто жевал клюкву. В школе, в седьмом классе, когда кончился урок, наша химичка, она же «классная ведьма» (это мы ее так прозвали за странную, торчащую во все стороны прическу) не отпустила нас на перемену, а гулко постучала своим железным пальчиком по столу, чтоб утихомирить нас, и, выждав относительную тишину, сказала:

— Вы уже в седьмом классе, Взрослые люди, перестань, Шмаков, я все вижу. А поэтому вам надо вступить в комсомол… Берите тетрадки, аккуратно вырвите листок из серединки… Так… А теперь пишите… «В комитет комсомола школы, Заявление. Я, Шмаков Виктор, прошу принять меня в ряды ВЛКСМ. Вступая в комсомол, я буду стремиться быть в первых рядах строителей коммунизма…»

Кто-то пискнул в тишине: «А если не буду?» — и химичка до конца перемены допытывалась, кто это пищал. Так мы остались без перемены и всем хором вступили в комсомол.

Потом мы выбирали классного комсорга. Наша химичка, строго высунув острый носик из-под пухового платка, заложив руки за спину и сурово сжав тонкие губы, стояла за нашими спинами, опершись о стенку, и время от времени вопрошала:

— Ну?

Бледный председатель собрания, не помню уж, кто тогда был, переступал с ноги на ногу и повторял вслед за ней: