Пополнив свои силы, Сентрай совершил весьма успешную вылазку. 13 декабря большой отряд вышедший из Гиза захватил с помощью эскалады город Ам на Сомме. Этот город, где находился важный мост на дороге из Арраса в Париж, принадлежал Жану де Люксембургу. И Жан был вынужден прервать свою кампанию, чтобы отбить это место. Его люди подобрались к городу рано утром, высадились на берег реки с лодок и перебрались через стены. Все взятые в плен защитники были преданы смерти. Одним из ярких образов этой жестокой кампании стало появление над воротами Ама солдата с отрубленной головой капитана дофинистов Валерана де Сен-Жермена, насаженной на кол, в то время как мать этого человека ждала в толпе внизу с мешком, полным денег для выкупа. "Это уже четвертый сын, которого забрала у меня эта война", — кричала она. Что касается Потона де Сентрая, то ему удалось бежать в Гиз с горсткой соратников во время неразберихи, последовавшей за взятием города. Но как и граф д'Омаль, он имел все основания быть довольным. В начале нового года Жан де Люксембург был вынужден отказаться от кампании и до весны расплачиваться со своими людьми. Несмотря на англо-бургундскую победу при Краване, стороны зашли в тупик, из которого выйдут только в следующем году [138] .

Зимой после битвы при Краване министры Дофина пересмотрели свою политику в отношении привлечения иностранных наемников. Они решили оставить на службе только шотландцев и итальянцев, которые были самыми многочисленными и эффективными из всех наемных отрядов. Извечные проблемы недисциплинированности и мародерства предполагалось решить путем повышения налогов и регулярных выплат войскам. Остальные иностранные войска, в основном немецкие и испанские, должны были быть уволены и высланы за пределы королевства. На практике эта политика не была последовательной. В частности, испанские компании в значительной степени избежали этой участи. Но несомненно, что особое предпочтение было отдано шотландскому и итальянскому контингентам. Оба они понесли большие потери при Краване, и пробелы в их рядах необходимо было заполнить. Через шесть недель после битвы Совет Дофина, собравшийся в Меэн-сюр-Йевр, решил обратиться за рекрутами к миланскому герцогу Филиппо Марио Висконти. К его двору было отправлено посольство, которое заручилось обещанием герцога предоставить миланскую кавалерию летом 1424 г. [139] Однако надежды Дофина на выход из тупиковой ситуации зависели главным образом от перспектив найма новой армии в Шотландии.

Шотландия находилась в центре затяжной и сложной борьбы за власть, истоки которой восходили к 1420 году. Шотландский король Яков I находился в плену в Англии с тех пор, как в 1406 г. в возрасте одиннадцати лет был захвачен в море, направляясь для завершения образования при французском дворе. Яков I вступил на трон после смерти своего отца, Роберта III, которая произошла менее чем через месяц. В его отсутствие Шотландией управлял его грозный дядя Роберт Стюарт, герцог Олбани, принявший титул губернатора. У Олбани было два сына: старший, Мердок Стюарт, назначенный его преемником, и младший Джон, граф Бьюкен, коннетабль Франции и командующий шотландской армией на континенте. Между шотландским королем и Стюартами-Олбани не было никакой любви. Губернатор не проявил особого интереса к переговорам об освобождении Якова I, что положило бы конец его главенствующему положению в Шотландии. Он также не пытался скрыть своего конечного стремления занять шотландский трон для своей ветви семьи. Олбани были следующими в очереди на трон в случае смерти бездетного Якова I. Яков I прекрасно знал об этом и был очень возмущен.

Отчаявшись вернуть себе свободу после полутора десятилетий плена в позолоченной клетке, Яков I переметнулся на сторону своих английским пленителей. В начале 1420 г. он вступил в личный союз с Генрихом V. Цель Якова I состояла в том, чтобы добиться своего освобождения на льготных условиях. Генрих V же хотел с его помощью положить конец действиям шотландской армии во Франции, которая существенно меняла военное равновесие. Шотландский король позволил увезти себя во Францию и находился в обозе английского короля. Англичане снабдили его деньгами, доспехами, лошадьми и знаменами. Яков I присутствовал на церемониях подписания договора в Труа и бракосочетания Генриха V и Екатерины Французской. Он присутствовал при сдаче Мелёна Генриху V, когда 20 шотландцев, находившихся в дофинистском гарнизоне, были повешены за измену своему государю. Он также начал переговоры с некоторыми шотландскими капитанами с целью отвлечь их от дела Дофина. Эта тактика, по-видимому, имела первоначальный успех. Но, то что за всем этим стоял король Англии было слишком очевидно. В конечном итоге эта затея провалилась, в основном благодаря энергии и личному авторитету графа Бьюкена. В его лояльности никто не сомневался. Во Франции он обрел славу, богатство и статус, о которых не мог мечтать младший сын, в то время как в Шотландии под властью короля Якова I у него не было никаких перспектив. Летом 1420 г. граф Бьюкен вернулся в Шотландию вместе с канцлером Дофина Рено де Шартром. Там герцог Олбани пообещал собрать вторую шотландскую армию для участия в боевых действиях во Франции [140] .

Герцог Олбани умер в глубокой старости в замке Стирлинг в сентябре 1420 г., так и не успев выполнить данное обещание. Надежды Дофина и Стюартов-Олбани теперь возлагались на Мердока. Он унаследовал все титулы и полномочия своего отца, но не его авторитет и не его талант политика. По словам главного хрониста его правления, он был "нерадив". Мердок был плохим администратором и неуклюжим политиком, который позволил распасться сложной сети союзов, заключенных его отцом с ведущими шотландскими лордами. Он даже ссорился со своими сыновьями, у которых были собственные политические амбиции. И что самое серьезное, он рассорился с самым могущественным из шотландских лордов — харизматичным главой рода Черных Дугласов, Арчибальдом, графом Дугласом. Черные Дугласы — династия, основанная отцом нынешнего графа Арчибальдом "Свирепым", — были главенствующим дворянским родом южной Шотландии, от поддержки или, по крайней мере, согласия которого зависело любое шотландское правительство с конца XIV века. Дуглас был начальником всех трех участков границы (марок) с Англией, а также капитаном Эдинбургского замка. Его владения простирались по всей южной Шотландии от Галлоуэя до Бервикшира. По словам одного из осведомленных лиц при шотландском дворе, спустя несколько лет, негласное соглашение между Дугласами и Стюартами-Олбани предполагало разделение их интересов в районе Ферт-оф-Форт. "Герцог Олбани управлял и брал на себя управление Шотландией за Шотландским морем, и точно так же граф Дуглас управлял и правил всем по эту сторону Шотландского моря". Дуглас достаточно хорошо ладил со старым губернатором. Но у него не было времени на Мердока, и он был возмущен его все более явными намерениями занять трон. Помешать ему можно было, добившись освобождения короля Якова I, чтобы тот мог вернуться в Шотландию и взять на себя управление страной [141] .

У Генриха V были все основания для того, чтобы поддержать этот план. Если бы удалось закрепить союз Якова I с Англией до его освобождения, то можно было бы даже побудить его выйти из Старого союза с Францией и отозвать своих подданных, служивших в войсках Дофина, или, по крайней мере, не допустить увеличения их числа. Проблема, как выяснил Эдуард III при попытке договориться с другим пленным шотландским королем, заключалась в том, что соглашения с самим Яковом I было бы недостаточно. У шотландского короля было мало возможностей навязать свою волю непокорной и буйной знати с сильным региональным влиянием. Кроме того, англичане остро нуждались в деньгах и были намерены получить выкуп за своего пленника. Шотландцы должны были согласиться на введение специального налога и предоставить заложников для обеспечения выплаты выкупа. Все это означало, что договариваться придется не только с Яковом I, но и с той или иной основной фракцией аристократов в Шотландии.

Инициативу взял на себя граф Дуглас. Не прошло и нескольких месяцев после смерти старого губернатора, как он уже вступил в сговор с англичанами. Дуглас находился в исключительно щекотливом положении. Он был лично привержен Старому союзу и предоставлению шотландских войск Франции. Когда во втором десятилетии XV в. пограничная война утихла, именно Дуглас выдвинул идею ввода шотландской армии во Францию. Его власть опиралась на разветвленную сеть родственников, вассалов, сторонников и друзей в шотландских Низинах, которые обращались к нему за возможностями, которые могла дать только война. Его сын, хотя и был быстро оттеснен на второй план графом Бьюкеном, в 1419 г. возглавил первую шотландскую армию. Многие из его вассалов, родственников и клиентов сражались в ее рядах. Это нашло отклик в Шотландии, где с большим интересом следили за действиями шотландской армии во Франции. В апреле 1421 г. Дуглас отправился в Лондон для ведения прямых переговоров с Генрихом V и Яковом I [142] . Должно быть, это была неловкая встреча. Все трое хотели избавиться от Стюартов-Олбани, но на этом общность интересов заканчивалась. Англичане видели в этом способ установить в Шотландии дружественное правительство, которое прекратило бы военную помощь Дофину, в то время как Дуглас был приверженцем продолжения союза с Францией. Такой союз противоположностей требовал от всех сторон большой доли двуличия.

В результате было достигнуто соглашение о временном условно-досрочном освобождении Якова I для возвращения в Шотландию при условии, что ему удастся уговорить двадцать названных шотландских лордов стать заложниками. Англичане надеялись, что, оттеснив Мердока Стюарта, Яков I сможет склонить своих подданных к приемлемому миру. Взамен Яков I согласился "приказать" графу Дугласу присоединиться к английской армии во Франции, а Дуглас, со своей стороны, заключил договор, в котором обещал явиться туда на Пасху 1422 г. с отрядом из 400 человек, готовых сражаться за Генриха V [143] . Все это было красочным фасадом. Дуглас никогда не собирался воевать во Франции против шотландской армии, в которой служил его сын и многие из его вассалов. Пасха 1422 г. прошла без каких-либо признаков того, что он появится во Франции. Насколько сам Яков I был участником этой уловки, далеко не ясно.