18 сентября 1425 г. граф де Фуа прибыл в долину Луары из Лангедока с блестящей свитой из сеньоров юга и не менее чем 2.000 гасконских воинов, но обнаружил, что денег на их содержание нет. Гасконские вожди следовали за двором, принимая пожалования и милости, но не проявляли склонности воевать без жалованья. Младшим капитанам было поручено вести людей на запад через Босе, чтобы присоединиться к Ришмону в на границе Мэна. Но они уже не желали служить даром и дошли не дальше Бонневаля и Сомюра, после чего повернули назад. В зимние месяцы они вознаградили себя грабежом населения Орлеана. Министры Дофина пытались ограничить ущерб, рассредоточив их по гарнизонам, разбросанным по провинциям долины Луары. Но их постоянные грабежи и насилие едва не спровоцировали восстание. Когда в ноябре Дофин и Иоланда Анжуйская приказали городу Туру принять гасконский гарнизон, городской Совет, поддержанный архиепископом и общим собранием жителей, проявил непокорность. Они только недавно избавились от шотландцев и считали это новое племя мародерствующих пришельцев не лучше врага. Они указывали на запустение, в которое гасконцы привели другие города региона, и угрожали оказать им силовое сопротивление. В один прекрасный момент, когда горожане посчитали, что гасконцы приближаются, они закрыли свои ворота, выставили охрану на стенах, а на башнях собора и аббатства Святого Мартина днем и ночью дежурили часовых, которые должны были звонить в колокола, если гасконцы появятся в полях [230] .

Шотландцы и большинство бретонцев, служивших у Ришмона, со временем были уволены в запас и поселены в городах и замках северного Анжу, где им также было разрешено жить за счет земли. Превращение региона в пограничную зону стало катастрофой для его населения. В наиболее пострадавших районах перестали функционировать суды, упала арендная плата и урожайность, издольщики и арендаторы покидали землю, оставляя после себя заброшенные постройки, сгоревшие амбары и разрастающийся кустарник. Ущерб усугублялся поборами английских гарнизонов из графства Мэн. Но в большей степени это было дело рук солдат, состоявших на службе у Дофина. Его чиновникам, проезжавшим по региону, требовался военный эскорт для защиты от шотландских гарнизонов. К июню 1426 г. министры Дофина пришли к выводу, что из-за бесчинств неоплачиваемых солдат невозможно собрать налоги, которые были назначены для их оплаты. Но вместо реформ они прибегли к разовым мерам. В декабре 1426 г. они вернулись к непопулярной и пагубной политике обесценивания монет. Была введена новая чеканка серебряных монет с пониженным содержанием драгоценного металла. В течение трех лет новые монеты потеряли значительную часть своей стоимости в ходе последовательных перечеканок [231] .

После переворота, в результате которого были смещены старые министры Дофина, Совет направил посольство к герцогу Савойскому с просьбой возобновить роль посредника. Другое посольство было направлено ко двору Иоанна V в Нанте с предложением встретиться с Дофином, поскольку советники, стоявшие за заговором Пентьевров 1420 года, были изгнаны. Встреча состоялась в течение нескольких дней в Сомюре в начале октября 1425 года. Въезд двух главных лиц был тщательно срежиссирован в соответствии с требованиями старшинства и статуса: первым прибыл герцог, за ним с интервалом в один день — Дофин, каждого из которых сопровождала внушительная кавалькада дворян и советников. Они встретились в поле за городом, дважды демонстративно обнялись и вместе отправились в замок Иоланды Анжуйской, где и должны были состояться переговоры.

Дофин был готов заплатить высокую цену за поддержку Иоанна V, как политическую, так и финансовую. Он заявил, что будет руководствоваться советами Иоанном V во всех делах, как государственных, так и частных. В ответ Иоанн V изложил свои предложения, которые, по его словам, были "необходимы и выгодны" для достижения какого-либо прогресса. По сути, они представляли собой повторение четырех предложений, согласованных Ришмоном и Амадеем Савойским в Монлюэль. Прежде всего, Карл должен был заключить мир с герцогом Бургундским сделав тому щедрое предложение, основанное на неудачных предложениях, сделанных на предыдущих конференциях в Бург-ан-Брессе, Нанте, Маконе и Монлюэль. Во-вторых, чтобы исполнить свой долг перед Богом и собственной совестью, Дофин должен сделать разумное предложение англичанам, чтобы добиться хотя бы перерыва в боевых действиях. В-третьих, пока война продолжалась, герцог должен был взять под контроль ресурсы самого Дофина. Проблема, по мнению Иоанна V, заключалась не в недостатке доходов, а в растрате тех доходов, которые имелись. Поэтому он предложил лишить Дофина возможности контролировать свои финансы. Доходы с Лангедойля должны были быть переданы двум комиссарам, один из которых назначался Дофином, а другой — герцогом. Комиссары должны были согласовывать любые статьи расходов или, в случае отсутствия согласия, передавать вопрос на решение Иоанну V или его брату коннетаблю. Для обсуждения этих предложений советники обеих сторон собирались каждый день на два полных заседания. Переговоры перемежались пирами, балами и поединками. По словам агента города Лиона, околачивавшегося в прихожей замка, с обеих сторон были произнесены "прекрасные и примечательные речи". Наконец, Дофин полностью принял условия герцога и дал торжественную клятву соблюдать их. Только его отчаянное положение могло оправдать такую передачу власти в руки герцога Бретонского. Взамен Иоанн V обещал оказать Дофину военную помощь против англичан. Графы де Фуа, Клермонский и Вандомский, а также сеньор д'Альбре, присутствовавшие при этом, обещали сделать то же самое. Затем герцог под крики "Ноэль!", раздававшиеся из густой толпы министров и придворных, стоявших вокруг, принес Дофину оммаж за свое герцогство. Иоланда Анжуйская была очень довольна. В письме к жителям Тура она сообщила, что переговоры прошли успешно. "Вскоре, — сообщала она, — все принцы Франции будут объединены". Надежды Иоланды были слишком оптимистичны, и вскоре ей пришлось разочароваться [232] .

Конференция в Сомюре была очень представительным и шумным мероприятием, что не ускользнуло от внимания англичан, которые отреагировали с предсказуемой яростью. После возвращение в Бретань к Иоанну V прибыло посольство от герцога Бедфорда. Послы явились, чтобы выяснить, что происходит, и призвать его соблюдать союз, скрепленный клятвами в Амьене два года назад. По их словам, герцог Бедфорд был особенно обеспокоен большим количеством бретонских солдат на службе у Дофина. Иоанн V довольно уклончиво ответил, что соглашения, заключенные с Бедфордом в Амьене, и договоренности, достигнутые в Сомюре, являются шагом к заключению всеобщего мира, который будет распространяться и на Англию. Герцог полагал, что англичане будут рады этой перспективе так же, как и он сам. Что касается солдат, то он был не в том положении, чтобы указывать своим подданным, на чьей стороне они должны сражаться. Ответ Бедфорда был бескомпромиссным. Он заявил Иоанну V, что не заинтересован в заключении всеобщего мира, кроме как на условиях признания Генриха VI королем всей Франции. В любом случае, дипломатический проект в предложенном виде необходимо было сначала обсудить с герцогом Глостером как протектором Англии и Филиппом Добрым, чье согласие было бы необходимо. Но поскольку Иоанн V стал союзником Дофина, регент будет рассматривать его как врага и может выступить на стороне его давних соперников — графов Пентьевров. Иоанн V признался, что был шокирован такой реакцией. Но она соответствовала той линии, которой англичане придерживались со времени заключения договора в Труа. Угрозы Бедфорда были серьезными и были восприняты всерьез. Иоанн V запаниковал и послал герольда к герцогу Бургундскому, умоляя его ходатайствовать за него не только перед самим Бедфордом, но и перед Генри Бофортом, герцогом Эксетером, Парламентом и всеми остальными в Англии, кто мог бы смягчить гнев Бедфорда [233] .

К тому времени, когда это послание дошло до Филиппа, было уже слишком поздно искать компромисс. Вестминстерский Совет объявил "открытую войну" Бретани и разрешил английским кораблям атаковать бретонские суда в море. Впервые за многие годы английский военный флот был мобилизован для патрулирования Ла-Манша. Торговля между Бретанью и Англией прекратилась. Граф Пентьевр и его брат, которые находясь в изгнании в Нидерландах и продолжали замышлять козни против дома Монфоров, были приглашены в Париж или Вестминстер для обсуждения вопросов, представлявших взаимный интерес. Более зловещим для Иоанна V было то, что граф Саффолк, командующий в Нижней Нормандии, начал концентрировать войска на границе Бретани. Он занял Понторсон, расположенный к югу от Мон-Сен-Мишель, мощная цитадель которого и укрепленный мост обозначали границу Бретонского герцогства. Далее к югу полуразрушенная крепость Сен-Жам-де-Беврон, покинутая англичанами после 1418 г., была отремонтирована, чтобы стать базой для другого отряда под командованием энергичного сэра Томаса Ремпстона. В начале 1426 г. Саффолк и Ремпстон вторглись в Бретань с 500 конными людьми и проникли почти до Ренна, где в то время находилась резиденция Иоанна V. Этот регион, откормившийся за полвека мира, принес богатую добычу и пленных [234] .

Набег Саффолка спровоцировал короткую, но разрушительную войну на границах Бретани. Иоанн V созвал все баронство своего герцогства для защиты границы. Его братья Артур де Ришмон и Ришар, граф Этампский, были отозваны для принятия командования феодальным ополчением. Их первой задачей было ликвидировать новые базы графа Саффолка на границе герцогства. Примерно в середине февраля 1426 г. бретонцы взяли стены Понторсона кровопролитным штурмом, в результате которого большинство защитников погибли или попали в плен. Замок был разрушен, а в стенах города заделаны проломы, чтобы сделать его неприступным. В последних числах февраля Ришмон двинулся на юг к Сен-Жам-де-Беврон. Там его армия потерпела поражение по той же причине, что и армия в Мэне годом ранее. У Ришмона закончились деньги. Бретонцы до сих пор служили в долг, но их терпение было на исходе. Некоторые из них уже не могли покупать еду на передвижных рынках, которые следовали за каждой армией и они начали дезертировать.

6 марта, примерно через неделю после начала осады, Ришмон созвал военный совет. Собравшиеся капитаны поняли, что у них нет времени на то, чтобы брать город измором. Нужно было штурмовать его, пока их армия не распалась. Сен-Жам был построен на отроге скалы, возвышающемся над крутым изгибом реки Беврон. С трех сторон его защищала река, а с четвертой — мощный обнесенный рвом больварк с собственным гарнизоном. Был отдан приказ о двойном штурме. Бретонцы должны были перебраться через стены с северной стороны города, а Ришмон с французами атаковал больварк с запада. Атака началась в тот же день артиллерийским обстрелом, после чего штурмовые отряды устремились вперед с лестницами. Внутри города под командованием сэра Томаса Ремпстона находилось несколько сотен человек. Они отбивались "как львы".