«Считай, дело сделано. А теперь поспеши».

Кирил еще долго стоял у окна после того, как связь между ним и Коном была разорвана. Он посмотрел на бассейн, вспоминая ту ночь. Никогда еще женщина не выглядела столь прекрасной в воде.

Он повернулся и вышел из комнаты, а затем спустился по лестнице. Скоро за ним придут Тёмные. Кирил мог бы сразиться с ними, но, в конце концов, они одолеют его, и он оказался бы их пленником.

Этого не могло случиться, если он хочет спасти Ри.

Бежать не в характере Кирила — или любого Короля Драконов, если на то пошло, — но он должен рассмотреть все варианты, потому что на карту поставлено больше, чем гордость. Кирил оглядел дом, отмечая все места, куда могли проникнуть Тёмные и окружить его. Ему негде спрятаться, кроме одного места — подвала.

Магия Дракона скрывала дверь от всех, кроме Королей Драконов. Тёмные могут обыскать дом и не найдут его. Независимо от того, как сильно он хотел сразиться с Тёмными, придется подождать, пока он не отыщет Ри.

Тогда он обрушит всю мощь ада на их головы.

Кирил подошел к потайной двери в подвал и вошел. Затем положил руку на дверь и наполнил магией, чтобы никакое волшебство Тёмных Фейри не проникло внутрь. Кирил повернулся, спустился еще на шесть ступенек и снял одежду, сложив её на нижнюю ступеньку лестницы, прежде чем дойти до середины подвала. В любой момент Тёмные могут атаковать дом. Когда они, наконец, сдадутся, он пойдет к Шайре, которая приведет его к двери в крепость Балладина, где он найдет и освободит Ри. Это хороший, надежный план.

Почему же тогда у него было неприятное чувство, что что-то пойдет не так?

* * *

Шайра была невидима всего пару секунд, когда появилась в спальне. Лишь на столько она могла оставаться скрытой, хотя знала, что было несколько особых Фейри, способных быть в таком состоянии длительный период времени. К счастью для нее, этих двух секунд хватило понять, что в ее комнате никого нет. Она стянула с себя холодное и влажное черное платье, оставшееся с прошлой ночи, и бросила в угол.

Она поспешно надела черные джинсы и свободную черную рубашку, прежде чем расчесать узлы в волосах. У нее не было времени на макияж, чтобы выглядеть лучше, но если собиралась одурачить Балладина, нужно попытаться выглядеть прилично.

Только когда она в последний раз посмотрела на себя в зеркало в полный рост, услышала отдаленные крики. Шайра замерла, поняв, что они доносятся изнутри дома. Она медленно открыла дверь и вышла в коридор. Крики стали громче. Шайра пошла на звук к лестнице, ведущей на первый этаж. Сквозь крики были произнесены слова, но она не могла их разобрать.

Дойдя до самого низа, она остановилась. Обычно дом был полон ее семьи и дальних родственников, но сейчас она никого из них не встретила. А значит, все они в кабинете ее отца.

Она повернула голову в ту сторону, и до нее донесся очередной приступ криков, наполненных агонией. Она направилась к двойным дверям кабинета, не в силах удержаться. После того, что сделала, отправившись в Балладину, был шанс, что ее снова запрут. Или, что еще хуже, убьют.

Тем не менее, она шла, пока не остановилась у дверей, положив кисть на ручку. Изнутри она услышала голос и узнала в нем Фаррелла, который молил о пощаде.

Темный Фейри молит о пощаде? Даже она не молила, когда стояла перед семьей в ожидании правосудия.

Шайра глубоко вздохнула и распахнула двери. Она больше не будет пытаться проскользнуть незамеченной. Она сильная и уверенная в себе, и ей не нужно творить зло, чтобы быть такой. Ей потребовалось всего несколько часов с Кирилом, чтобы прийти к пониманию. Жаль, что она не поняла этого шестьсот лет назад.

Все головы в кабинете повернулись к ней, включая Фаррелла. Он опустился на колени перед отцом, его лицо и одежда были залиты кровью от различных ран.

Она прошла дальше с высоко поднятой головой. Все разошлись перед ней и она свободно прошла туда, где ее отец стоял с Фаррелом. Шайра едва взглянула на отца, остановившись рядом с братом.

— Каково быть на суде перед собственной семьей? — спросила она.

Он заскулил и попытался дотянуться до ее ноги. Шайра ловко отодвинулась, пораженная плачущим, хнычущим Темным перед ней.

— Пожалуйста, — умолял он ее. — Пожалуйста, Шайра. Скажи отцу, что слова Балладина — ложь.

Шайра криво усмехнулась.

— Ты имеешь в виду ту часть, где ты рассказал другим о том, что я сделала, о чем каждый Блэквуд не должен говорить никому, кроме семьи?

— Я этого не делал, — причитал Фаррелл.