Возвращались домой молча. Харитонов, едва очутился в своей комнате, снял с гвоздя гармошку и заиграл. Он это делал нередко, когда щемящая сердце грусть наваливалась на него. Немного успокоившись, он возвратился мыслью к Надиному письму: прав ли он, отказывая Наде в приезде?

Вдруг дверь отворилась, и в горницу вошла Надя, раскрасневшаяся с мороза, с тающими снежинками на ресницах, счастливая, веселая и гордая оттого, что она очутилась тут, сама еще не веря, что это конец ее мытарств.

"Видишь, как все это просто! — говорили ее сияющие глаза. — И я сама это все решила!"

Харитонов оставил гармонь и бросился к ней.

— Ну как ты догадалась! Ведь надо ж, чтобы это случилось, когда я думал об этом, хотел этого! — воскликнул он.

Не успел он расспросить, каким образом она приехала, как ему сообщили, что его срочно вызывают на узел связи.

— Ну, ты здесь устраивайся, а мне надо идти, уж не обижайся за прием! сказал он и, надев бурку, вышел.

Зина, передавая Харитонову трубку аппарата ВЧ, шепотом сказала:

— Командующий фронтом!

Командующий фронтом обычным ровным голосом сообщил, что завтра приедет к Харитонову. И не один. С ним едет представитель Ставки, начальник Генерального штаба.

Вечером Федор Михайлович сказал жене, что рано уедет, возможно задержится, обедать не будет.

— Ужин готовь на троих! — многозначительно сказал он.

Как он и предполагал, приехавшие сразу отправились с ним

в войска. Облазив передний край, начальник Генерального штаба с лукавой усмешкой проговорил:

— Противник, надо полагать, осведомлен, что наступать будем!

Но когда? Знает ли? Мы это проверим силовой разведкой. Если он вообразит, что это и есть начало нашего генерального наступления, и выведет в первый эшелон резервы, то у него глубокой обороны не будет! Вы сможете, ее взломав, окружить врага с тыла!

Уже стемнело, когда все трое возвращались с передовой. Харитонов заговорил об ужине. Начгенштаба сказал, что должен еще встретиться с командующим соседним фронтом. Начинать надо сообща, а времени в обрез!

— Ну, а я останусь, — сказал командующий фронтом, — поскольку наш Воронежский фронт в предстоящем деле участвует только твоей армией, мое место здесь. С людьми надо поговорить!

Четыре дня длилась силовая разведка. Фашистское командование действительно решило, что началось наше генеральное наступление, и вывело в первый эшелон резервы. Наступление 6-й армии 16 декабря явилось для противника полнейшей неожиданностью.

В этот день армия Харитонова, форсировав замерзший Дон, прорвала неприятельскую оборону и за три дня продвинулась вперед на 25 километров.

Введенный в прорыв 17-й танковый корпус Полубоярова устремился к Кантемировке. Танковые соединения обошли город и ворвались в него с тыла. В плен было взято большое количество неприятельских солдат и офицеров, в их числе командир горнострелковой дивизии.

В Кантемировке были захвачены огромные трофеи, там находились вещевые и продовольственные склады всего экспедиционного фашистского итальянского корпуса. Противник не только не сумел их увезти, но и взорвать не успел.

Среди трофейных документов Сурин отыскал приказ Гитлера № 1 от 14 октября 1942 года, то есть когда полным ходом шла подготовка к окружению войск Паулюса. Ничего не зная об этом, Гитлер в упоении писал:

"Летняя и осенняя кампании 1942 года закончены. Достигнуты большие успехи. В результате грозного наступления наших войск враг отброшен к Кавказу и к Дону и наземные коммуникации между центральной Россией и областью Кавказа, имеющие жизненное значение для дальнейшего ведения войны, полностью перерезаны… Русские, силы которых значительно уменьшились в результате последних боев, не смогут уже в течение зимы 1942/43 года ввести в бой такие силы, как в прошлую зимнюю кампанию. Что бы ни произошло, но более жестокой и трудной зимы уже не может быть!"

— Значит, не только мы, советские военачальники, ошибаемся, когда не знаем намерений врага и его сил, но и враг, считающий себя более искушенным в военном деле, допускает такие же ошибки! — отметил ^Харитонов.

— А вы посмотрите, товарищ командующий, какие задачи в этом приказе Гитлер ставил разведке. И как она его подвела! — с азартом говорил Сурин.

И Харитонов прочел:

"Только по данным, доставленным разведкой, которая будет интересоваться не только тем, что происходит на вражеской передовой линии, но и тем, что делается в тылу противника, можно будет иметь картину положения противника, своевременно обнаруживающую его наступательные намерения, которые вызовут соответствующие контрмеры".