— Разумеется, нет! — Агишева тряхнуло так, словно его пытали током. И он с праведным негодованием но, при этом как-то затравленно, вызверился на меня. — Откуда?

Но всё поведение задержанного, его тело, взгляд, потливость и явно источаемый запах страха, говорили об обратном.

— Ключи на стол, быстро! — Рявкнул Василий и, встав со стула, подошёл к подоконнику, на котором лежала найденная мною на крыше женская сумочка.

Памятуя о возможных отпечатках пальцев он, так же, как и недавно я, взял это галантерейное изделие, натянув на ладони рукава пиджака, и высыпал содержимое на стол. А затем, подцепив карандашом связку, перенёс её к месту проведения допроса.

Бледный, как смерть Агишев, дрожащей рукой нашарив в кармане требуемое и нехотя положил рядом.

Действуя всё тем же карандашом, Василий начал перебирать ключи, и — как я и предполагал, обнаружил две пары совершенно идентичных. Что, если и не изобличало Павла Петровича, как убийцу, всё-же давало весомый повод, усомниться в его кристальной честности.

Тут в голове снова кольнуло и я, чтобы избавиться, наконец, от моего действенного, но такого безжалостного и требовательного помощника, выдал самую нелепейшую из всех возможных версий, на которую был способен.

— Вы спрятали похищенное у неё дома?

И, по отсутствию наказания за дурацкую догадку, а так же по брошенному на меня, полному ненависти и отчаяния взгляду Агишева, понял, что прав.

— Погнали! — Нетерпеливо рыкнул Василий, показывая мне за спинами Агишева и Познякова, большой палец. — Быстро!

— Вы не имеете права! — Заскулил подозреваемый.

Но, попирая все уголовно-процессуальные нормы, импульсивный Василий, как и положено «плохому» следователю, уже схватил его за воротник. И, рывком приподняв со стула, уткнул мордой в столешницу.

— Это ты нихуя не имеешь, дятел! — Выругался он. — Ни права, ни мозгов! — А затем, отбросив полу пиджака и сняв с ремня висевшие сзади наручники, сковал запястья Агишева. — Толя, с прокурорскими порешаешь? — Задал он вопрос Познякову.

— Уже. — Коротко ответил он, накручивая диск телефона. И, дождавшись ответа, заговорил. — Иван Сергеевич? Убойный беспокоит. Нам бы ордер на обыск. Точнее два. Один в квартире подозреваемого, а второй по месту проживания жертвы.

Напрягать слух было лень. Так что, я ограничился репликами Анатолия Викеньтьевича. Из которых и так было ясно, что работники прокуратуры пошли нам навстречу. Более того, были так любезны, что даже обещали подвезти требуемый документ к месту проведения первого обыска.

— Вот теперь — поехали. — Положив трубку, удовлетворённо выдохнул Анатолий Викеньтьевич. И, как-то тепло и по-отечески улыбнувшись мне, выразил устную благодарность. — Хвалю!

Загрузившись в жигули и, затолкав на заднее сиденье, устроенного между мной и Василием, Агишева, мы отбыли. А я, запоздало подумал, что, похоже, в отдел кадров я сегодня так и не попаду. Хотя кто, скажите пожалуйста, мне мешает поговорить о моих нуждах, пусть не прямо сейчас но, хотя бы когда приедем с, как ни крути, а обязанным мне Позняковым?

Пара слов ничего не решит, проведению обыска не помешает. А заручиться поддержкой целого майора да, при этом, не хухры-мухры, а начальником убойного отдела, никогда не будет лишним.

Так я и сделал. Едва прибыли, и старший оперуполномоченный встал с водительского места, я открыл дверцу и, разминая ноги, обошёл машину.

— Товарищ майор. — Переходя на официальный тон, обратился к своему потенциальному работодателю я. — Мне, вообще-то, в отдел кадров с утра было надо.

— Подождут. — Небрежно отмахнулся он. — Тут, видишь, какие дела творятся!

— Так я это… — Не давая возможному начальству соскочить с темы, гнул свою линию я. — Хотел вас попросить со мной съездить. — И, поясняя своё желание отправиться на рандеву с кадровиком непременно в его обществе, добавил. — Меня, вообще-то, по распределению в участковые прислали.

— Да-а, тут ты прав. — Потеребив кончик носа, задумчиво согласился Анатолий Викеньтьевич. — Это дело на самотёк пускать нельзя. И, внезапно сменив тему, ошарашил. — Деньги у тебя есть?

— Ну да. — Удивлённый столь резким поворотом, озадаченно промямлил я. И, мысленно подсчитав оставшуюся от щедрот Виктории Ивановны наличность, уведомил. — Девять рублей, двенадцать копеек.

— Не густо. — Печально констатировал Позняков. И, уныло вздохнув, вытащил кошелёк, из которого достал два красных червонца. — Знаю я этих прокурорских! — Отчего-то опять увёл разговор в сторону он. — Пока ордер выпишут, пока будут препираться, кому ехать. В общем, минут десять а, то и все пятнадцать, у нас есть. — Тут он протянул мне деньги и скомандовал. — Ты, младшОй, пока в гастроном сгоняй. Возьми бутылку самого дорогого коньяка. — И, усмехнувшись моим широко распахнутым, как у вытащенной на берег глубоководной рыбы, глазам, пояснил. — Сергеич из кадров это дело любит!