Незначительность проведенных раскопок и в связи с этим отсутствие фактического материала затрудняют описание быта, одежды и украшений атропатенцев. Известны несколько браслетов (Алиев В.Г., 1976, с. 79, 81; Османов Ф.Л., 1975а, с. 109), колечко (Османов Ф.Л., 1975а, с. 109) и т. д.

Погребальные памятники и обряд захоронения атропатенцев в некоторой степени можно характеризовать исследованными в северных областях Атропатены кувшинными погребениями. Другие виды погребальных памятников пока не выявлены.

Кувшинные погребения исследованы в Мильской (Алекперов А.К., 1960, с. 30–44), Муганской (Пассек Т.С., 1946, с. 169–188) степях, в Ленкорано-Талышской зоне (Азимбеков И., 1926, с. 74–75; Османов Ф.Л., 1973, с. 73–77; 1975а, с. 106–110) и Нахичеванской АССР (Алиев В.Г., 1976, с. 73–84).

Кувшинные погребения охватывают большой промежуток времени, приблизительно от середины I тысячелетия до н. э. по IV в. н. э. Кувшинные погребения не имеют наземных признаков. Все погребения содержат одиночное захоронение в скорченном положении, на левом или правом боку, головой к горловине. Мелкий инвентарь и украшения положены в кувшин, а остальные установлены в могильной яме вокруг него. Могильная яма без предварительного перекрытия засыпалась землей. Самыми ранними являются кувшинные погребения, раскопанные в Агджабединском районе (Мильской степи), предварительно датированные VI–III вв. до н. э. (Османов Ф.Л., Ахвердиев Р.Ш., 1975, с. 474).

В Атропатене обращались монеты, чеканенные парфянскими царями (монеты Готарза, Вологеза II), а также римские монеты-денарии императора Августа (Иессен А.А., 1965, с. 33).

Рассматриваемый в настоящем томе период в истории стран закавказского региона имеет особое значение, поскольку именно в это время здесь завершается эпоха первобытнообщинного строя и происходит становление и развитие классового общества и государственности. Археологические материалы, собранные и обработанные авторами первой части тома, помогают понять этот процесс. Общеизвестны те сложные проблемы, которые связаны с историко-социологической интерпретацией данных археологии, особенно для переходных периодов. Однако, учитывая крайнюю недостаточность письменных источников для всего этого региона (и особенно для ранних этапов истории), мы вынуждены обращаться в первую очередь к археологии. Естественно, что целый ряд выводов, к которым приходят авторы на основе анализа этой категории источников, может быть оспорен.

Начало I тысячелетия до н. э. было одним из самых важных рубежей в истории народов Закавказья (как и всего Переднего Востока). Значение его определялось тем, что именно в это время совершается один из важнейших переворотов в развитии производительных сил — осваивается и постепенно распространяется железная металлургия. Закавказье входило в зону древнейших центров освоения железа, и в значительной мере (помимо наличия пригодных для переработки железных руд) быстрый прогресс производства железных орудий труда и оружия объяснялся успехами бронзовой металлургии предшествующего времени.

Широкое распространение железных изделий обеспечивало резкое повышение производительности труда человека и тем самым создавало возможности для дальнейшего социально-экономического прогресса, нашедшего свое выражение в рождении и реализации в Закавказье того времени предпосылок для качественного скачка — перехода от первобытнообщинного строя к классовому и к государственности.

Процесс классообразования и становления государства в каждом регионе и в каждой отдельно взятой стране имеет свои специфические особенности и свой особый темп развития, зависящий от большого числа факторов. В данной работе, естественно, нет возможности детально исследовать ход этого процесса в Закавказье. Мы хотели бы только отметить некоторые важные особенности его в данном регионе, помогающие понять общие исторические закономерности.

Основной предпосылкой разложения первобытнообщинного строя и формирования классов служит появление у данного общества регулярного и значительного по масштабам прибавочного продукта. Первый шаг в этом направлении делается в рамках так называемой неолитической революции, т. е. в условиях перехода от присваивающей к производящей экономике. Дальнейшее движение совершается при освоении металла. Однако характер природного окружения общества — тот фактор, который определяет темп становления классов и государственности. В древнейших цивилизациях Ближнего Востока возможность обеспечения регулярного и значительного прибавочного продукта, необходимого для формирования классового общества, создавалась уже в эпоху энеолита (древнейшие общества Междуречья, Египта). С освоением бронзы резко расширилась зона, где происходил этот процесс, — за счет стран с менее благоприятными природными условиями (например, некоторых областей Малой Азии). Наконец, появление железных орудий труда обеспечило начало процесса классообразования еще в целом ряде районов с наименее благоприятными условиями, таких, например, как лесная часть Европы. К числу последних относилось и Закавказье, где возникновение классового общества и государственности становится возможным только после освоения железа и широкого распространения железных орудий труда.

Другое обстоятельство, которое привлекает внимание, — это время перехода от доклассового общества к классовому внутри рассматриваемого региона. Впервые данный переход совершается в южном Закавказье; видимо, несколько позднее — в западном и, наконец, в восточном. Такое развитие процесса определяется, как нам кажется, степенью близости первобытной периферии к уже сформировавшимся зонам государственности. Этот вопрос чрезвычайно сложен и в зависимости от ряда обстоятельств может иметь различный характер. Одна из наиболее вероятных возможностей, как мы отметили, — ускорение развития таких областей под влиянием уже существующих государств. Само становление государственности в центральной зоне Урарту было ускорено соседством с Ассирией. Ассирийская военная угроза привела к консолидации племен и формированию государства. Переход к классовому строю и государственности в южной части Закавказья был резко ускорен благодаря завоеванию урартами этих территории.

Несколько по-иному происходил процесс формирования классового общества и государственности в западном Закавказье, в Колхиде. Здесь не было прямого завоевания и фактор военной угрозы не был определяющим; здесь существовали контакты, связанные в первую очередь с развитием обмена. Колхида очень рано стала важным центром производства железа, и это, естественно, привело к усилению контактов с окружающим миром. В отличие от южного Закавказья, связи которого ориентировались на юг и юго-восток, в сторону древних цивилизаций Месопотамии и народов Иранского плато, связи западного Закавказья были направлены к Малой Азии и морям, т. е. к цивилизациям Средиземноморья. Отражением этих связей, видимо, явился миф об аргонавтах, о «златообильной Колхиде». Именно упомянутые контакты стали одной из причин, ускоривших социально-экономическое развитие общества Колхиды, приведших к рождению здесь классового общества и государственности. Как бы ни интерпретировались данные источников, несомненно, что этот процесс здесь происходил раньше, чем в восточном Закавказье.