Бабетта. Это что, правда, что вы притащили на наш чердак ветошь, господин Шмиц?

Бидерман. Ты умрешь со смеху, Бабетта, — сегодня утром мы даже вместе измеряли запальный шнур — Вилли и я.

Бабетта. Запальный шнур?

Бидерман. Бикфордов шнур. (Наполняет бокалы.)

Бабетта. А теперь вполне серьезно, господа. Что все это значит?

Бидерман (хохочет). Серьезно, говорит! Серьезно — вы слышали? Серьезно!.. Не поддавайся на удочку, Бабетта, я же тебе говорил: наши друзья так забавно шутят… Я всегда говорил: другой круг — другой юмор… Теперь еще не хватало только, чтобы они попросили у меня спички!

Шмиц и Айзенринг переглядываются.

Ведь наши друзья все еще принимают меня за такого запуганного мещанина, знаешь, у которого нет никакого чувства юмора и которого застращать проще простого. (Поднимает бокал.) Ваше здоровье!

Айзенринг. Ваше здоровье!

Шмиц. Ваше здоровье!

Чокаются.

Бидерман. За нашу дружбу.

Выпивают и садятся.

У нас все по-домашнему, господа, просто угощайтесь, безо всяких.

Шмиц. Да я уж больше не могу.

Айзенринг. Не ломайся, Зепп. Ты не в сиротском доме, не ломайся. (Берет еще кусок гуся.) Ваш гусь, мадам, — мечта.

Бабетта. Я очень рада.

Айзенринг. Гусь с бургундским! Сюда бы еще только скатерть.

Бабетта. Ты слышишь, Готлиб?

Айзенринг. Но это вовсе не обязательно!.. Такую, знаете, белую скатерть, а на ней — набивные цветы и серебро.

Бидерман. Анна!

Айзенринг. Набивные цветы — белые такие, знаете, как морозные узоры, — но это вовсе не обязательно, господин Бидерман, вовсе не обязательно. В тюрьме мы тоже ели без скатерти.

Бидерман. Анна!

Бабетта. В тюрьме?

Бидерман. Да куда она запропастилась?

Бабетта. Вы были в тюрьме?

Входит Анна, в ярко-красном пуловере.

Бидерман. Анна, сейчас же принесите скатерть!

Анна. Как угодно.

Айзенринг. И если у вас есть что-нибудь вроде вазочек — окунать пальцы…

Анна. Как угодно.

Айзенринг. Может, это вам покажется ребячеством, мадам, но уж такие они, эти люди из народа. Вот Зепп, например, вырос среди угольщиков и в жизни не видал подставочек для ножей, — так вот, видите ли, такая уж мечта всей его загубленной жизни — чтобы стол с серебром и хрусталем!

Бабетта. Но ведь у нас все это есть, Готлиб.

Айзенринг. Да это вовсе не обязательно.

Анна. Пожалуйста.

Айзенринг. А если есть и салфетки, барышня, тащите сюда!

Анна. Господин Бидерман сказали…

Бидерман. Тащите!

Анна. Пожалуйста. (Приносит все назад.)

Айзенринг. Надеюсь, вы не сердитесь, мадам. Когда сидишь в тюрьме, знаете, — месяцами без всякой культуры… (Берет скатерть и показывает ее Шмицу.) Ты знаешь, что это такое? (Бабетте.) Он в жизни не видел! (Опять Шмицу.) Это дамаст.

Шмиц. Ну и что? Что с ним делать?

Айзенринг (повязывает ему скатерть вокруг шеи). Вот так.

Бидерман делает усилие и смеется, как над очередной шуткой.

Бабетта. А где наши подставочки для ножей, Анна, наши подставочки для ножей?

Анна. Господин Бидерман…

Бидерман. Тащите!

Анна. Вы же сказали: уберите!

Бидерман. Я говорю, тащите! Где они, черт побери?

Анна. У вас в брюках. В левом кармане.

Бидерман судорожно лезет в карман и обнаруживает подставочки.

Айзенринг. Да вы только не волнуйтесь.

Анна. Я же не виновата!

Айзенринг. Вы только не волнуйтесь, барышня!

Анна разражается рыданиями, поворачивается и убегает.

Это все фён.

Пауза.

Бидерман. Пейте, друзья, пейте!

Пьют молча.

Айзенринг. Гуся я, знаете, ел каждый день, когда был официантом. Бегаешь по этим длинным коридорам, а на ладони поднос. Но потом, мадам, где нашему брату обтереть пальцы? В том-то и дело. Где же иначе, как не об собственные волосы? А у других людей для этого дела хрустальные вазочки! Вот чего я никогда не забуду. (Окунает пальцы в вазочку.) Вы знаете, что такое травма?

Бидерман. Нет.

Айзенринг. Мне в тюрьме все объяснили. (Вытирает пальцы.)

Бабетта. А почему же вы попали в тюрьму, господин Айзенринг?

Бидерман. Бабетта!

Айзенринг. Почему я попал в тюрьму?

Бидерман. Об этом же не спрашивают!

Айзенринг. Я сам себя спрашиваю. Я уже сказал, что я был официантом — всего лишь незаметный старший официант, и вдруг меня путают с матерым поджигателем.

Бидерман. Гм…

Айзенринг. Арестовали прямо на квартире.