Шрифт:
Бидерман. Гм…
Айзенринг. Я был так потрясен, что послушался.
Бидерман. Гм…
Айзенринг. Мне повезло, мадам, — нарвался на семь исключительно милых полицейских. Когда я сказал, что мне нужно на работу и что у меня нет времени, они говорят: ваше заведение сгорело…
Бидерман. Сгорело?
Айзенринг. Кажется, в ту же ночь. Да-да.
Бабетта. Сгорело?
Айзенринг. Ну хорошо, говорю. Тогда у меня есть время. А наше заведение — от него остались одни головешки — я видел, когда мы проезжали мимо; знаете, сквозь эти окошечки с решетками в тюремной машине. (пьет со смаком.)
Бидерман. А потом?
Айзенринг (рассматривает этикетку). Такое у нас тоже было. Сорок девятый! «Кав дель Эшапон»… А потом? Это пускай вон Зепп расскажет. Сижу это я в предбаннике, поигрываю наручниками, и кого бы вы думали вводят? Вот этого шалопая!
Шмиц весь сияет.
Твое здоровье, Зепп!
Шмиц. Твое здоровье, Вилли!
Пьют.
Бидерман. А потом?
Шмиц. Они его спрашивают: «Вы подожгли?» — и сигаретки предлагают. А он им: «Извините, господин комиссар, к сожалению, спичек нет, хоть вы и считаете меня поджигателем».
Оба помирают от хохота и колотят друг друга по ляжкам.
Бидерман. Гм…
Входит Анна, снова в чепчике и фартучке, и передает визитную карточку; Бидерман ее разглядывает.
Анна. Говорит, очень срочно.
Бидерман. Но у меня гости…
Шмиц и Айзенринг снова чокаются.
Шмиц. Твое здоровье, Вилли!
Айзенринг. Твое здоровье, Зепп!
Пьют. Бидерман разглядывает визитную карточку.
Бабетта. Кто там, Готлиб?
Бидерман. Да этот доктор философии…
Анна хлопочет у буфета.
Айзенринг. А что это там такое, барышня, вон там, серебряное такое?
Анна. Канделябр.
Айзенринг. Отчего же вы его прячете?
Бидерман. Тащите сюда!
Анна. Господин Бидерман сами сказали…
Бидерман. Я сказал: тащите сюда!
Анна ставит канделябр на стол.
Айзенринг. Зепп, ну что ты на это скажешь? Имеют канделябр и прячут его! Чего еще твоей душе угодно? Серебро, а на нем свечки… Спички есть? (Шарит у себя в карманах.)
Шмиц. У меня? Нет. (Шарит у себя в карманах.)
Айзенринг. К сожалению, у нас в самом деле нет спичек, господин Бидерман.
Бидерман. У меня есть.
Айзенринг. Давайте их сюда!
Бидерман. Да я сделаю, сделаю. Вы не беспокойтесь. Я сделаю. (Зажигает свечки.)
Бабетта. Так что этот господин хочет?
Анна. Я его не понимаю, мадам. Говорит, что он не может больше молчать, и ждет в прихожей.
Бабетта. Он что, хочет с глазу на глаз?
Анна. Да, и потом он все хочет что-то разоблачить.
Бабетта. Что?
Анна. Не могу попять, мадам, хоть он мне сто раз это говорил; говорит, он хочет отмежеваться…
Горит много свечей.
Айзенринг. Совсем другое впечатление, верно, мадам? Candlelight. [4]
Бабетта. О да.
Айзенринг. Главное — создать атмосферу.
Бидерман. Вот видите, господин Айзенринг. Я очень рад…
Теперь горят все свечи.
Айзенринг. Шмиц, не чавкай!
4
Искусственное освещение, полумрак (англ.).
Бабетта (наклоняется к Айзенрингу). Оставьте его!
Айзенринг. У него жуткие манеры, мадам, я прошу прощения: мне так неудобно. А откуда ему их было взять! Из угольщиковой избушки в сиротский дом…
Бабетта. Я знаю!
Айзенринг. Из сиротского дома в цирк…
Бабетта. Знаю!
Айзенринг. Из цирка в театр.
Бабетта. Ах, вот этого я не знала…
Айзенринг. Дороги жизни, мадам, дороги жизни!..
Бабетта (Шмицу). В театре вы тоже работали?
Шмиц грызет ножку гуся и кивает.
Где же?
Шмиц. Сзади.
Айзенринг. Притом он такой способный; вы уже видали, как Зепп изображает духа?
Шмиц. Только не сейчас!
Айзенринг. Почему же не сейчас?
Шмиц. Я всего одну неделю проработал в театре, мадам. Потом он сгорел…
Бабетта. Сгорел?
Айзенринг. Ну не ломайся!
Бидерман. Сгорел?
Айзенринг. Не ломайся! (Развязывает скатерть, служившую Шмицу салфеткой, и набрасывает ее ему на голову.) Давай.