— Господин, мы безмерно рады, что вы выкроили минутку и нашли время посетить нашу скромную обитель, — сказал Будиш. — Присаживайтесь. Представление начинается.

Святослав оставил пламенную речь и уважительные поклоны Николая и Игоря без ответа и сел в кресло. Герольды встали у перил, а вооруженные воины за спинкой. Оправив ножны с клинком, так чтобы лежали на левой ноге, а рукоять в случае необходимости легко ложилась в правую ладонь, Святослав обратил взор на шута, кривлявшегося у хозяйских ног.

Бесцветный, безликий человек в лоскутном костюме и колпаке, обвешанном музыкальными бубенцами, смотрел в упор и корчил рожи, высовывая ярко-красный язык или обнажая кривые гнилые зубы. Со стороны казалось, он тронулся умом, однако, присмотревшись, молодой северянин заметил в странных желтовато-серых глазах «идиота» искру то ли острого ума, то ли коварства, а через миг почуял неприятную волну зловещего магического жара, которой тот был опутан, как паутиной.

Музыка стихла, и перед публикой предстал толстый розовощекий вещатель.

— Судари и сударыни, господа и дамы, мы начинаем!

Вещатель отбежал, и тяжелый занавес распахнулся, обнажая сцену и трех лицедеев, закованных в картонный доспех, поверх которого блестела руна «Люта», якобы пробиравшихся через бескрайную заснеженную поляну.

Святослав дернул бровями — срединцы посмели дать представление о его Родине?

— Не удивляйтесь, господин, — Будиш гаденько ухмыльнулся. — Да, вы не ошиблись, речь пойдет о Лейде. Сначала мы хотели представить воспоминание о Поединке до Первой крови, где наш славный предок Палиш бился с вашим прославленным воином Белославом и проиграл, после чего мы стали от вас зависимы, но узнав, что на представление придет сам Посланник, актеры в последний момент изменили репертуар.

Представление было посвящено далекому событию, вошедшему в историю под названием «Триста не сломленных». Это случилось в начале Шестой Эпохи, когда древний ужас только-только выполз из Ледяных Пустынь, залив северные границы Лейда кровью и наводнив ужасом и смертью (лейдцы в то время еще толком не знали, с каким врагом столкнулись и чем ему отвечать).

Вот только, как и ожидалось, всё переврали.

Посланник молчал, и это выводило Будиша из себя. Он ждал от мальчишки вихря эмоции и бури негодования, а получил кусок льда с каменной маской на лице.

На сцене разворачивался новый эпизод: лицедеи, изображавшие лейдских воинов, сошлись в битве с ледяными демонами у подножия гор. «Лейдцы» принимали удар, натужно скрипела струна, звенели доспехи и оружие.

— Они наступают! — Кричали со сцены. — О Северос, помоги!

— Они повсюду! Нам не спастись!

— Не время для страха и отчаяния! К оружию! Примем смертный бой, братья! — Призвал «воевода». — Падем, но не сдадимся!

Когда две «армии» сошлись, аргчане, захваченные актерской игрой, вздрогнули. Полетели «головы», полилась «кровь», непобедимая армада «демонов» теснила «лейдцев» по «снегу» к углу сцены, где судя по силуэту располагалась Заячья Гряда.

— За Лейд! — Закричал один из «воинов» и, вскинув меч, бросился в толпу «демонов». За ним в последнюю отчаянную атаку поспешили сослуживцы.

Внезапную тишину нарушил громогласный истерический хохот шута. Топая ногами о пол, он верещал:

— Дураки, северяне-лопухи! Бедных, всех мечом убили! Всех в капусту порубили! Головы летели прочь! Хорошо, стояла ночь!

И снова залился ревущим смехом.

Святослав не изменился в лице. Ни он, ни его люди не выглядели смущенными или оскорбленными, скорее — равнодушными сторонними созерцателями странных аргских традиций.

Наконец, представление закончилось. Не дожидаясь оваций, Святослав величественно поднялся с кресла.

— Куда вы, господин? Вам не понравилось? — Будиш выглядел самой простотой. — Останьтесь. Впереди еще пир.

— Пируйте без нас, — холодно отрезал Посланник. — Аргским гостеприимством мы сыты по горло.

И вышел за дверь.

Макушки Скалистых гор в сгустившейся темноте молчали гигантами из стародавних легенд. По столичным улицам гулял западный ветер. Похолодало. В серебре звездного света блестели крыши жилых домов, кованые заборы и предместья княжеского дворца. Всюду горели факелы. Из некоторых таверн еще неслись песни и смех — жители продолжали праздновать наступление весны, не подозревая, что в этот миг их правители захлебывались от ярости и бессилия в самом сердце Ипати.

Серый от гнева Будиш походил на мертвеца. Прохаживаясь по покоям, он тер подбородок и скрипел от злости зубами.

— Брат, — позвал Николай. — Мы не можем отказаться от требований Святослава. Волки заподозрят подвох.

С одной стороны аргцы не лукавили, говоря, что Николай и Игорь не обременены женами и детьми. Так оно и было. Ни у среднего брата, ни у младшего семей не имелось. Николай наотрез отказался брать в жены девицу, навязанную традициями Заветов Сияния, и прекрасно коротал будничные ночи в постели с любовницей Анфисой — дочерью верховного ипатьевского судьи, а в выходные укладывал на лопатки племянницу казначея юную Лиану.