– Любое проклятие снимается любовью. Любовью и прощением. Но увидеть тебя во плоти я могу только там, у алтаря. И своего правнука тоже…

Любовь и прощение звучали достаточно безобидно.

Адриенна потерла виски. Во сне может болеть голова?

Нет. А значит, это и не сон. Вот ведь…

– Принц меня ненавидит.

– Для некоторых людей ты никогда не будешь хорошей.

– Значит, я стану для них плохой, – вздохнула Адриенна. – Как мне справляться с приступами?

– Постарайся еще раз прийти к моему алтарю. Я буду тебя ждать.

– Как мне это сделать? Я не помню дорогу.

– Приходи в дворцовый храм. Ночью. Одна.

Девушка кивнула.

Силуэт прабабушки Морганы медленно поднялся со скамейки – и вдруг в небо взлетела большая черная птица.

Но… но КАК?!

– Кар-р-р-р-р! – донеслось с синего неба.

Адриенна посмотрела вверх.

– Это тоже часть нашей силы?

Но аудиенция была закончена. И Адриенна понимала – здесь и сейчас она большего не узнает. А вот потом…

А что ее держит?

Помолвка – еще не свадьба, а это… даже если это сон, навеянный картинами, он какой-то слишком реальный. Может быть, стоит послушаться?

Так что бежать дана не собиралась.

Умирать ей не хотелось, хоронить своих детей – тоже. И если уж прабабка немного не рассчитала, надо исправлять ее ошибку.

Хорошо же.

Но – на свой лад.

– Ой…

А больше дан Марк ничего и сказать не смог. Потому что дверь часовни открылась.

И на пороге…

Да, на пороге…

Адриенна отлично запомнила тот портрет.

Черное верхнее платье у нее было. Белое с серебристым узором нижнее – тоже. Оставалось только уложить волосы, как на портрете. А вот с браслетами было сложно. Но Джованна придумала и нашла где-то серебряные ленты, которые и вплела в волосы девушке. И рукава ими подхватила.

Поперхнулся не только дан Марк.

– Ох… – высказался его величество, которому показалось, что ожил портрет.

Принц дернулся, но, поскольку портрета не видел, на ногах устоял. И даже посмотрел с любопытством.

Недолго. Пару минут.

То ли благословение от прабабушки так сработало, то ли что еще… ему вдруг показалось, что вместе с Адриенной в часовню вползла тьма.

Голодная, живая, хищная, и вот она стелется по полу, ползет за девушкой живым плащом, разливается у ее ног, и сейчас… вот уже сейчас доползет до его башмаков.

Хотя справедливости ради ничего такого не было. Просто сквозняк задул несколько свеч, а остальные светили Адриенне в лицо, ну и получилась такая большая тень. Конечно, ползучая, а какие они еще бывают?

Но принц все равно шарахнулся, дернулся и чуть не обвалил подсвечник.

И только потом понял, что глупо как-то бояться мелкой, считай, сопливой девчонки.

Но поздно. Непоправимо поздно. Адриенна уже подошла вплотную и посмотрела так, что страхи вернулись с новой силой. Это был взгляд не робкой и покорной жены, нет.

И не человека, который пытается найти общий язык, как тогда, в саду. Наверное, так вороны и смотрят на червяка.

Вот склюнуть тебя сейчас или сначала вон того, соседнего? Или ты вкуснее?

Быть вкуснее его высочество не желал, но кто ж его спрашивал? Проклятие преотлично работало.

Пауза затягивалась. Адриенна ждала. Наконец кардиналу все это надоело, и он негромко кашлянул, намекая, что хорошо бы и того… обряд?

Опомнился и Филиппо Третий. И наступил сыну на ногу. Его высочество неподобающе хрюкнул и подал руку Адриенне.

– Прошу вас, дана.

– Возлюбленные чада Божии, – хорошо поставленным голосом начал церемонию кардинал. – Сегодня мы собрались здесь…

Помолвка – еще не свадьба. Но все же клятвы даются перед Его алтарем. И нарушаются крайне редко. Это стряпчего обмануть можно.

А Его – не стоит.

– Дорогая племянница, все просто замечательно!

Мия решительно так не считала. Вот что может быть замечательного в предложении руки и сердца?

Все?

Так чтоб оно к вам посваталось!

Счастье имело вид высохшего стручка лет семидесяти. С венчиком седых кудрей вокруг лысины и, на взгляд Мии, откровенно страшного.