Шрифт:
– …Надо ехать в Москву.
Голос любимого пробился сквозь мои сладкие мечтания.
Что? Он же только вернулся, а до нового года было еще два месяца…
– И когда? – Амин, закончив резать хлеб, мастерски крутанул в пальцах нож, а потом вернул его на место.
– На следующей неделе – край, – голосом, в котором ощущалась сталь, ответил Искандер и выпрямился. Посмотрел в упор на Амина.
– Документы, товар, все нужно подготовить и отправить.
– А с домом что? – наконец, нарушил свое молчание Гаджи.
– А что с ним будет? – Искандер усмехнулся. – Пусть стоит себе. Потом продам.
Гаджи кивнул и достал пачку чая с полки. Щедро засыпав заварку в чайник, залил кипятком и убрал в сторону.
– А квартира? – Амин положил на стол тарелки и вилки.
– Подумаю, – Искандер стал накладывать в тарелку картошку.
Первую поставил передо мной.
– Поешь нормально, сейчас колбасу еще нарежу, – приглушенно произнес он, – а то вся осунулась за эту неделю.
– Ладно, – я ухватилась за вилку и попробовала пюре.
Вкусно! Воздушное, со сливочным вкусом, и соли достаточно… Но даже несмотря на это, есть не особо хотелось, особенно теперь, после услышанного.
– Колбаса, – Искандер положил в мою тарелку несколько кружочков колбасы, взял свою тарелку и сел слева от меня.
Братья уселись напротив.
Они начали о чем-то разговаривать, говорили, преимущественно, про зелень, урожай, испорченный груз. Так и ужин закончился. Я честно пыталась поесть, но съела лишь половину.
– Я уберу сейчас, – поднимаясь из-за стола вслед за Искандером, сообщила я.
– Нет, – властно произнес Искандер.
Я удивленно посмотрела на него. Он кивнул Амину, который в этот момент доставал зубочистку.
– Уберет Амин. И пусть будет чисто. Так же, как и в зале, – одаривая брата улыбкой, приказал Искандер.
– Понял – не дурак, – широко улыбнулся Амин.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Неопределенность – одна из самых разрушающих вещей.
Эта мысль прочно укреплялась во мне, а я, дура, так и не осмелилась задать вопрос Искандеру.
Стоял холодный осенний день. Свинцовые тучи стягивали небо, и узкие лучи солнца с трудом пробивались меж них.
Этим утром Искандер отвез меня на занятия, а сам отправился решать свои дела. Как я поняла, за целую неделю их накопилось немало.
Мы условились, что он приедет за мной в 12.00.
Я должна была отпроситься пораньше.
Я должна была поговорить с любимым.
Жалея, что не сделала этого еще вчера вечером, я лениво водила ручкой в тетради, лишь изредка записывая что-то из лекций.
Писала, а думала о своем.
Как мне быть? Сказать прямо в лоб Искандеру – «ты берешь меня с собой в Москву?»
Или же начать издалека… Только каким образом это сделать, когда этот вопрос буквально выгрыз мое сердце?
И почему, мой любимый до сих пор не сказал мне об этом, сам? Значит, на то имелись свои причины?
Взор мой остановился на часах. Стрелка лениво тянулась к 11.00.
Еще час! Так много и так мало…
Понимание, что до того, как станет все понятно, остался час, вызвало у меня мандраж. Затрясло прямо так, как перед кабинетом у стоматолога.
В попытках согреться, я натянула рукава свитера до середины ладоней, а потом и вовсе обняла себя за плечи. Ручка выпала из моих рук, покатилась по полу, и я нагнулась, чтобы её поднять.
В этот момент дверь открылась и раздался голос нашей вахтерши.
– Там к Кузьминой пришли. Ждут внизу.
Ручка, которую мне только удалось поймать, снова скатилась с моих пальцев.
– Кузьмина! – голос Надежды Васильевны заполнил собой все пространство. – А-у, ты где? С утра же была тут…
– Я здесь, – схватив ручку, я выпрямилась.
– Иди, пришли к тебе, Лиза.
Сердце мое сжалось от волнения. Случилось чего?
Почему Искандер приехал пораньше?
Размышляя над этим, я быстро сложила тетради-ручки в сумку и, попрощавшись, поспешила вниз.
Пока спускалась по лестнице, дрожь моя усилилась. Что поделать – так сильно я волновалась от предстоящего разговора. Но он был нужен.
Все лучше, чем умирать от неизвестности!
Наконец, я преодолела последнюю ступеньку, завернула в коридор. В воздухе витала зябкая прохлада.