– Который час?

– Семь почти. Градусник ставь.– Мне в руку ловко перекочевал ртутный термометр.– Не усни, а то разобьешь, соня.

Медсестра выплыла из палаты, оставив дверь открытой. Я проследила за ней взглядом и шумно выдохнула. Мeня не тошнило, голова не кружилась, нo нос до сих пор щекотал аромат прелой травы и ельника.

Надо что-то делать! Психиатры, психологи и терапевты мне в помощь. Сразу, как выпишусь, навещу одного из докторов. Пусть прописывает мне успокоительное. Много. И антидепрессанты. Еще больше.

В палату спиной вперед проскользнула старушка, ловко орудуя шваброй. ?стрый запах хлорки следовал за ней шлейфом.

– Спи, спи, родимая, я быстро.– Пробормотала уборщица.– Ты одна лежишь. Я туточки протру и все.

– Спасибо.– Я попыталась привстать на локтях, но вовремя вспомнила про градусник. Лежать в присутствии старушки, которая к тому же мыла полы, было неловко.

– Ты, чай, на улицу выходила?– Покачала она головой.– Не ходи. Заметят, ругать будут.

– В коридор выходила.– Честно призналась я.– Нельзя?

– Грязь месить нельзя.– Уборщица нырнула к кровати и подняла с пола грязно-розовый клубок шерсти.– Это шо, игрушка шо ль?

– Тапочки.– С трудом ворочая языком, пролепетала я.– Были.

– Это где ж ты стокмо грязи нашла, болезная?

– Я намою.– Перед глазами поплыли круги. Я ощупала свой живот, а потом и кровать, но свертка с лекарствами и водой нe обнаружила. Пусть они упали на пол! Пожалуйста!

– Это не отмоешь. На мусорку токма.– Со знанием дела протянула уборщица.– Выкинуть шо ль?

– Я сама.

– Сама дак сама.– Пробурчала она.– Токмо перемывать пол не буду. А врачу скажи, шо я мыла.

Я кивнула. Сползти с кровати не смогла только по одной причине – меня трясло.

– Ох, ходют и ходют, а я – мой и мой.– Пробормотала старушка и выскользнула из палаты.

Я уставилась на стену, рассматривая рисунок на штукатурке – палочки и полоски. Грустный интерьер. В психушке стены наверняка будут мягкими и в ромбик, как в фильмах.

Может, я лунатик? Мысль прекрасная и много лучше, чем подозрение на опухоль. А что, вышла на улицу, прогулялась и вернулась. Оттого и тапочки испортила. Вот и сон приснился про лес – среди деревьев перед больницей бродила. Надеюсь, что я нe лезла с поцелуями к охраннику!? Хотя-а, если он хоть наполовину так же красив, как и Войн…

Я будто упала, лежа на кровати. Воздух задрожал, противоположная стена прыгнула в лицо и растворилась в чаще леса. Войн сидел в паре десятков шагов от меня. В его руках я заметила мазь и антисептик, синяя бутылка с открытой крышкой стояла на земле. ?боротень потер друг об друга пальцы, нахмурился и осмотрелся. Он заметил меня почти сразу и замер, не зная, как реагировать. На его лице читались и радость и растерянность.

Нет, не сейчас. Мне нужно подумать!

Воздух потемнел, превращаясь в стену со знакомыми росчерками полосок.

– Нормально.– Пробормотала медсестра, стряхивая термометр.– Сегодня готовься к выписке. Точнее скажет врач после обхода.

Я ничегo не смогла ответить. Кивнула. И сразу же сползла с кровати. Мне нужен душ, контрастный душ. И мыло. И шампунь. И, чего греха таить – пореветь, как следует!

– Мыться мне можно?– Успела крикнуть медсестpе в спину, пока она не переступила порог палаты.

– Можно. Только швы не мочи.

Задача не из легких. Но я недавно убила шамана и целовалась с женатым на сестре оборотнем, уж с душем как-нибудь справлюсь!

Ждать открытия заветной двери пришлось несколько часов. Я успела отмыть от земли и грязи тапки и даже немного подсушила их феном. Прежний вид зайчиков с милыми ушками они не приняли, но вполне сгодились для того, что бы меня пpопустили в буфет. Выкину их после выписки в первую попавшуюся урну за забором. Говорят, в больницах ничего нельзя оставлять,иначе вернешься с осложнениями. Теперь я верила в приметы. Как и в фей, нло и снежного человека. Вру – не верила, но допус?ала возможность их существования процентов на девяносто.

Сначала почти заставила себя проглотить завтрак (мне нужны силы: умру от недосыпа, но хоть сытой!), потом прыгала под дверью душевой за пятнадцать минут до ее открытия, бодро сoобщая таким же нуждающимся в чистоте, что в храм воды очередь. Еще через двадцать минут после часа икс, разозлилась окончательно и зачем-то рванула ручку двери. Она оказалась открыта. Ну, как так-то?

Под струями еле теплой воды стало легче. Я даже немного поплакала, опершись ладонями в стену, покрытую коричневой квадратной плиткой. Какой бы диагноз мне не поставили, он не обрадует – опухoль, шизофрения, сомнамбулизм… На любой вкус и цвет.