– Нет, Анатолий Витальевич! – возразил Руднев. – Второй ваш вариант совсем никуда не годится! Ну, подбросил убийца яд. И что дальше? Где гарантия, что именно с этого подноса Павел Сергеевич бокал бы взял?

– Значит, официант всё-таки в сговоре! И он принёс вам отравленное шампанское целенаправленно.

– Да тоже не вяжется! Слишком всё на авось! Бокалы могли разобрать, пока их несли через зал. Вяземский мог и вовсе бокал не взять. А самое главное, это ж как же всем повезло, включая меня, что никто яда, кроме Павла Сергеевича не выпил.

– Если официант замешан, он мог остальные бокалы и убрать, так что вы, возможно, единственный, кого бог отвёл. Но на остальные ваши замечания мне возразить нечего. Надеюсь, ситуация прояснится, когда мы опросим других свидетелей происшествия.

С опросом остальных свидетелей дело обстояло непросто, так как все они были людьми солидными и даже очень. Во избежание скандала, который в конечном счёте только бы повредил следствию, дипломатичный и прозорливый Анатолий Витальевич гостей всех отпустил по домам, предупредив лишь, что в ближайшее время будет вынужден явиться к ним для формального снятия показаний. Таким образом за исключением прислуги и Руднева, по горячим следам коллежский советник мог опросить лишь Каменских.

Фёдор Андреевич принял коллежского советника в своём кабинете. Граф был растерян и подавлен и даже не пытался это скрывать.

– Я надеюсь, господин коллежский советник, – дёргано проговорил он, – вы избавите графиню от ваших вопросов? Анна Романовна потрясена случившимся! Мы все потрясены! Такое несчастье!.. И у нас в доме!.. У всех на глазах!.. Вы же понимаете?

Анатолий Витальевич проявить понимание не возжелал.

– Простите, ваше сиятельство, но я всё-таки вынужден просить вас дозволить мне переговорить с её сиятельством, – произнес он холодно и официально.

Каменский истерично всплеснул руками.

– Господи! Неужели это так необходимо?! В любом случае сегодня это невозможно! Анна Романовна сейчас при Танечке. У бедной девочки случился нервный припадок… Пришлось уложить её в постель. Доктор дал ей успокоительного… Графиня не может оставить дочь в таком состоянии!

– Тогда, с вашего позволения, я задам свои вопросы её сиятельству завтра, – настойчиво произнес Терентьев. – А сейчас прошу ваше сиятельство уделить мне время.

Граф раздраженно поджала губы, бросил сердитый взгляд на молчавшего всё это время Руднева и надменно ответил.

– Да, конечно! Делайте свое дело, господин коллежский советник.

Анатолий Витальевич сдержано поклонился, сел напротив графа, так и не дождавшись приглашения, вынул блокнот и надел очки.

– Где вы находились в тот момент, когда случилось несчастье? – спросил Терентьев, глядя на собеседника поверх стёкол и слегка склонив голову набок, что придало ему вид особой заинтересованности.

– Я был в гостиной, – нервно ответил Каменский. – Всё случилось у меня на глазах.

– Расскажите, что именно произошло?

– Павел Сергеевич внезапно упал, и у него начался этот ужасный приступ.

– Приступ?

– Ну, да… Это же был эпилептический припадок?

Анатолий Витальевич вопросительной интонации, кажется, не заметил и снова спросил.

– Вы обратили внимание, кто находился рядом с его сиятельством?

– Он разговаривал с мадам Атталь… Я бы сказал, любезничал… Но вы не ответили, господин коллежский советник!

Терентьев проигнорировал и это восклицание.

– Кто знал, что князь Вяземский был к вам сегодня приглашён?

– Да он всегда желанный гость в нашем доме!.. Но всё же…?

– Кто знал, что он сегодня будет?

– Многие могли знать… Вот господин Руднев, например…

– А ещё?

– Да практически все! Князь отписался, что сможет быть, я рассказал графине, а она, я слышал, говорила об этом на воскресном сборе «Русских жён» … Да почему вы задаёте такие странные вопросы?!.. Дмитрий Николаевич, хоть вы объясните!

Руднев вопросительно взглянул на Анатолия Витальевича, и тот утвердительно кивнул.

– Должен вас расстроить, Фёдор Андреевич, – сухо сказал Руднев. – Есть основания предполагать, что смерть Павла Сергеевича имела насильственный характер.

Лицо графа вытянулось.

– Этого не может быть! – хрипло прошептал Каменский. – Я уверен, что такое невозможно!

– От чего же вы так уверены, ваше сиятельство? – резко спросил Терентьев, подавшись вперед и впившись в Фёдора Андреевича острым взглядом.

Коллежский советник, по чести сказать, и сам не ожидал того эффекта, что произвел на графа его вопрос. Каменский отшатнулся, вскочил, и взгляд его наполнился ужасом. Фёдор Андреевич несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, не в силах вымолвить ни слова, а после рухнул обратно в кресло. Выглядел граф так, что Руднев с Терентьевым не на шутку перепугались, что сейчас у них на руках окажется ещё один труп.