Михель Шредер созвал команду и объявил, что дальнейшее бегство бессмысленно, корабль им не спасти, поэтому пусть все быстро собирают пожитки и готовятся сесть в шлюпки.

Алжирский фрегат в кильватере "Анн-Шарлотт" неотвратимо настигал её, однако спасительный берег становился все ближе. Михель Шредер спустился в крюйт-камеру, зажег там один конец длинного фитиля, а другой сунул в бочку с порохом. По его расчетам, фитиль мог тлеть не менее получаса. Примерно столько же времени понадобится пиратам, чтобы захватить "Анн-Шарлотт". Затем капитан вновь поднялся на палубу, приказал ещё немного обрасопить реи, чтобы "Анн-Шарлотт" легла на новый курс - прочь от берега, переложил руль и только после этого сел в шлюпку к остальным.

Оставшаяся без команды "Анн-Шарлотт" прошла в нескольких саженях от одного из островков и повернула на юго-запад. Тем временем гамбуржцы в шлюпке торопливо гребли прямо к островку и вскоре к нему причалили. Михель Шредер взобрался да уступ скалы, откуда "Анн-Шарлотт" была видна, как на ладони. Пираты, судя по всему, не заметили отчалившей от неё шлюпки. Капитан поспешил назад к товарищам и приказал грести к берегу, держась при этом на одной линии с пиратским фрегатом и островком, чтобы алжирцы не могли их увидеть. Правда, и гамбуржцы теперь не видели, что происходило в нескольких кабельтовых от берега. Вскоре они высадились на сушу возле какой-то рыбачьей деревни - и тут с моря донесся грохот сильного взрыва. Все кинулись вдоль кромки прибоя в сторону от островка, мешавшего увидеть, что произошло.

Они увидели в море пиратский фрегат - и больше ничего. В подзорную трубу Михель Шредер разглядел, что у алжирца порваны в клочья несколько парусов. Других повреждений у фрегата, в момент взрыва, вероятно, стоявшего борт о борт с "Анн-Шарлотт", он не обнаружил.

– Жаль, - посетовал кто-то из матросов.
– Даже фальшборт ему не проломило.

– И такелаж не загорелся, - протянул другой.

– Ничего, - сказал Михель Шредер, складывая подзорную трубу, - хватит с них и того, что добыча уплыла из рук.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Когда голландская почта принесла в Гамбург весть о захвате алжирскими пиратами восьми торговых судов, в городе началось столпотворение. Узкие улочки мгновенно заполнились высыпавшими из домов горожанами, и через час с небольшим площадь перед ратушей была запружена народом. Городская стража с трудом сдерживала натиск бушевавшей толпы. Гамбуржцы требовали призвать к ответу совет и адмиралтейство.

В доме братства мореходов тоже кипели страсти. Купеческая гильдия направила свои делегации в сенат, адмиралтейство и на биржу, чтобы высказать озабоченность по поводу нынешнего состояния и будущего морской торговли. Вслед за ними пришли жаловаться судовладельцы и маклеры страховых контор. Мало кто из них при этом беспокоился о моряках, которые могли погибнуть или угодить в плен к алжирцам: новую команду набрать было нетрудно. Но корабли, груз, страховые сборы и, не в последнюю очередь, выплаченный командам аванс - все это стоило денег, и немалых. К тому же потеря восьми кораблей, сколь бы ни была она тяжела сама по себе, нанесла ещё и сокрушительный удар по репутации гамбургского торгового флота.

Мадридский резидент Ганзы господин Дельбрюгге направил любекскому сенату послание, в котором писал: "Скорбная весть о наших судах, захваченных на днях турками, и меня, и друзей наших в превеликое уныние повергла. В происшествии сием виню голландцев, кои чересчур поспешно с турками перемирие заключили. Нынче же и в испанских портах купцы не желают грузить товар" на ганзейские корабли". Любекцы не преминули поделиться этой новостью с соседями в Гамбурге. Из торговых контор в Испании тоже раздавались стоны: "Потеря восьми судов обернулась для нас полной потерей доверия, и почти никто не соглашается грузить товары свои на наши корабли. Выгоду от сего англичане и голландцы немалую имеют, а сие есть по нашей коммерции сокрушительный удар".

Гамбургский консул в Нидерландах Леве ван Айтзема писал сенату о том, что генеральные штаты подумывают о продлении договора с турками, поэтому Гамбургу, Бремену и Любеку неплохо было бы присоединиться к этому договору в качестве союзников, о чем необходимо походатайствовать в Гааге. В противном случае морская торговля будет подвержена постоянной опасности.

Из-за Ла-Манша тоже приходили слухи о переговорах Англичан с беем, имеющих целью достижение долговременного перемирия. В Лондон отправился член муниципалитета Каспар Вестерман, чтобы там совместно с любекскими и бременскими депутатами вести переговоры о статусе Штальхофа - той самой ганзейской фактории в Лондоне, основанной ещё в 1473 году, исконные права которой англичане теперь стремились всячески ограничить. Помимо этого господин Вестерман имел поручение ходатайствовать о присоединении Гамбурга к англо-алжирскому договору о перемирии. Одновременно в Гааге консул ван Айтзема от имени вольного и имперского города Гамбурга передал генеральным штатам послание с просьбой включить ганзейские города вообще и Гамбург в частности в договор с морскими разбойниками, если таковой предполагается заключить.

С англичанами гамбургские ратманы при этом особых надежд не связывали, как впрочем и с голландцами тоже. Все их усилия должны были прежде всего показать, что отцы города тоже не дремлют. Однако ни члены коммерц-депутации, ни судовладельцы, больше всех не дававшие адмиралтейству покоя, этим не удовлетворились. Уже загружался товарами для Испании следующий караван из семи "купцов", и его капитаны отказывались выходить в море без надежной охраны. О частных конвоирах никто уже и слышать не хотел. Коммерц-депутация со всей настойчивостью продолжала требовать у сената и адмиралтейства серьезно рассмотреть предложение Карфангера о постройке нескольких военных кораблей для охраны торговых караванов.

Сенат, адмиралтейство и парламент наконец взвесили все "за" и "против" и объявили судовладельцам, купцам и старейшинам гильдий шкиперов и матросов о своем решении, которое гласило: снарядить для охраны торговых кораблей, отплывающих в Испанию, два тяжелых фрегата. Часть расходов при этом берет на себя купеческая гильдия, другую - городская казна.

Карфангер, ещё не вернувшийся из плавания в Новый Амстердам, обо всем этом не знал. Теперь, во всяком случае, он мог быть вполне доволен, если бы такой благоприятный поворот событий не был вызван столь драматическими обстоятельствами.