Снова пауза, а потом тот, кого я предложила бросить, как нам - животных, расхохотался.

– Простите, я был неправ, - улыбнулся вдруг Росс, заставив меня удивлённо поднять брови. Неужели и правда понял?
– Лите, ну-ка, помоги.

Я не сразу поняла, что мужчины планируют делать, но действовали они слаженно, кучер понимал хозяина с полувзгляда, им даже слов не понадобилось. Несколько минут - и вот

уже чемодан со специальной багажной полки позади кареты перебрался внутрь, на его месте оказались три клетки, стоящие друг на друге, четвёртая была засунута под козлы, а обе наши козы лежали со связанными ногами возле Балбески.

А мы только стояли и глазами хлопали, наблюдая за происходящим, лишь дружно отступили на пару шагов, давая мужчинам простор, да Суози, выбрав момент, когда мужчины прикрепляли широкими ремнями клетки к карете, шустро выползла из-под телеги и уже привычно спряталась за Крофа, вцепившись в его пояс.

Я в невольном восхищении смотрела, как этот огромный старик в одиночку поднимал клетку с кроликами выше своей головы, чтобы поставить на остальные - а ведь мы с Крофом пустые-то клетки вдвоём на телегу с трудом взгромождали, а живность вес клеток как минимум удваивала, если не утраивала. И снова закралась та же мысль - а он точно седой, или, может, просто волосы такие, белые?

Поузи тоже была совсем беленькой, да и отмытая от многомесячной грязи Суози оказалась такой же. И волчата у них тоже были белыми. Может, у всех оборотней так? Вот бабушка когда-то была темноволосой, но к старости сильно поседела, так и волчица у неё была пегая - чёрная с белым. Это, кстати, особо пугало местных - волков такого цвета им видеть не доводилось, и это лишь поддерживало легенду о лесном демоне.

Но прежде я считала, что у Поузи просто такие детские волосики, а потом их цвет изменится. Кроф, например, лет до семи тоже был совсем беленьким, как одуванчик, а потом стал быстро темнеть, и сейчас его волосы были тёмно-русыми. Джуни, наоборот, при рождении была тёмненькой, а потом, когда младенческий пушок вылез, волосики у неё отрасли светло-каштановые.

И только я не менялась - как родилась черноволосой, так такой и осталась.

– Берите вещи и перебирайтесь в карету, - велел нам Росс, отряхивая руки, в то время как Лите ловко забирался обратно на козлы.

– Кроф, давай внутрь, я пока поведу, потом поменяемся, - предложила я брату.

– Да я не устал ещё, что мы тут проехали-то?
– отказался тот.

– Я к нему без тебя не пойду!
– мотнув головой в сторону отца, шёпотом, который отлично расслышали даже лошади, запряжённые в карету, заявила мне Поузи.

– Ладно, - согласилась я с обоими.
– Подменю тебя через час, - это уже Крофу.

Джуни подхватила с телеги небольшой мешок с едой на первое время - той, что не нужно готовить, - и кое-какими вещами и первой пошла к карете, дверцу которой оборотень гостеприимно для нас распахнул. Я взяла за руки близняшек - Суози растерянно застыла, глядя на Крофа, а Поузи недовольно поглядывала на Росса, - и повела их к карете. Мужчина был прав - без нас Дымка сможет бежать гораздо быстрее.

Подсадив малышек в карету - Росс потянулся было сам, но близняшки от него шарахнулись, и он отступил, - я забралась следом и увидела, что все три девочки расположились на сиденье против хода кареты. Точнее - первой туда села Джуни, а близняшки к ней присоединились. Место на той скамье ещё оставалось, и я пристроилась туда же.

Поузи тут же соскользнула на пол и втиснулась между мной и Суози, поначалу оказавшейся рядом со мной. Та даже не пикнула, просто молча подвинулась.

Оборотень забрался последним, уселся на противоположное сидение, окинул нас тяжёлым взглядом и предложил:

– Зачем вам тесниться, вот есть место, - и показал на кусок сиденья рядом с собой.

– Спасибо, нам нормально, - ответила я за всех, потому что сёстры дружно посмотрели на меня, а Суози продолжала смотреть в пол.

Действительно, карета была просторной, сиденье, рассчитанное на то, чтобы двое взрослых сидели с комфортом, вполне вмещало нас, четверых. И сидеть рядом с незнакомым - а для кого-то и просто страшным, - мужчиной никто из нас не захотел.

Росс пожал плечами, дёрнул за шнурок с кисточкой, висящий у стены возле его плеча, раздался негромкий звон колокольчика снаружи, и карета тронулась.

Несколько минут мы сидели молча, в полной тишине. Джуни смотрела в окно, Суози - в пол, Росс на своих дочерей, Поузи, нахмурившись и выпятив нижнюю губу - на него. Ну а я на них на всех.

Потом Поузи начала раскачивать ногой. Сначала не сильно, потом - стукаясь пяткой обо что-то, находящееся под сиденьем, может, о чемодан, может, ещё обо что-то. Звук был глухой, не как от удара по дереву, но каждый раз Суози вздрагивала и всё сильнее вжимала голову в плечи.

Наконец я не выдержала и, положив ладонь на колено сестрёнки, тихонько попросила:

– Поузи, не нужно.

– Мне скучно!
– взвыла та в ответ. И я очень её понимала. И тут не только в скуке дело, малышка нервничала, её жизнь слишком сильно изменилась - отец, сестра-близнец, потеря дома и всего привычного, поездка в неизвестность. Но она не знала, как это выразить, смогла облечь лишь в слово «скучно».

– Хочешь сесть у окна?
– предложила я.

– Там ничего интересного нет!
– надулась она ещё сильнее.