— Вы помните день двадцатого апреля?

— Помню. Еще как.

— Не будете ли вы так любезны изложить своими словами его светлости и присяжным, что именно произошло в тот день?

— Так вот, — пророкотал Дарси, — было чудесное утро, милорд, и в дубраве за Монкспеппером гончие взяли…

— Что взяли? — осведомился судья.

— След, — ответил Дарси.

— Какой след? — поинтересовался судья.

— След лисы.

— Эти сельские занятия, право же, чрезвычайно интересны, — мечтательно произнес судья. — Прошу вас, продолжайте.

— Так вот, преследуя лису, мы пересекли дубраву, затем Монкспепперский тракт привел нас на луг, примыкающий к реке. Должен отметить, что на этот луг можно попасть только через один проход, окаймленный широким густым булфинчем.

— Как вы сказали — булфинчем? — спросил судья.

— Да, — подтвердил Дарси.

— Насколько я понимаю, милорд, — вступил сэр Огастес, чувствуя, что при таких темпах от его свидетеля не скоро добьешься толковых показаний, — свидетель подразумевает густую живую изгородь, какую в тех местах называют булфинч.

— Я думал, что слово булфинч обозначает птицу с красной грудью, а именно снегиря.

— Слово то же самое, но значение здесь другое, — объяснил сэр Огастес.

— Благодарю, — сказал судья.

— Ну так, — продолжал Дарси, — гончие выбежали на луг, и мы последовали за ними. Здесь первым делом мне бросилась в глаза чрезвычайно вульгарного вида, ярко раскрашенная двуколка, какими пользуются цыгане. Внезапно, к моему великому удивлению, из-за деревьев появился слон. Естественно, гончие были испуганы и лошади тоже, до такой степени, что застигнутые врасплох даже такие опытные всадники, как я, были сброшены на землю. Я неудачно приземлился головой вперед, и только мой цилиндр спас меня. Не успел я освободить глаза от этой помехи, как слон подхватил меня, пронес через весь луг и швырнул к ногам обвиняемого, одетого, как я с ужасом увидел, всего лишь в мокрые подштанники.

— Почему это он был в одних подштанниках? — спросил судья, явно захваченный рассказом Дарси.

— Он заявил мне, что купался в реке вместе со слоном, милорд, распугивая лососей.

— Вы получили какие-нибудь увечья вследствие этого столкновения?

— К счастью, милорд, я отделался легкими ушибами.

— Я привлек ваше внимание к этому случаю, милорд, — сообщил сэр Огастес, — лишь затем, чтобы доказать мое утверждение, что обвиняемому было известно, что его слон — опасное животное, поскольку это нападение на людей произошло еще до происшествия в театре «Альгамбра».

— Понятно, — неуверенно отозвался судья.

Сэр Огастес сел, и судья обратил взгляд на погруженного, по видимости, в забытье сэра Магнуса.

— Не могли бы вы на несколько секунд присоединиться к нам и подвергнуть свидетеля перекрестному допросу?

— Слушаюсь, милорд. — Сэр Магнус медленно встал и пристально посмотрел на Дарси. — Вы сказали, что единственный урон, нанесенный вам, составили легкие ушибы?

— Да.

— У вас хорошая лошадь? — прозвучал неожиданный вопрос.

Дарси побагровел.

— Я развожу лучших лошадей в стране, — рявкнул он.

— Но эта лошадь явно не была хорошо объезжена?

— Это отличная лошадь, — отчеканил Дарси. — Но только в цирке лошадей приучают общаться со слонами.

— Стало быть, для вашей лошади было вполне естественно испугаться и сбросить вас на землю?

— Разумеется.

— И выходит, все ваши ушибы были вызваны падением с лошади?

Дарси свирепо уставился на сэра Магнуса.

— Помилуйте, — вкрадчиво молвил тот, — ведь это ваши собственные слова?

— Мне не совсем ясно, в чем суть этого допроса? — жалобно заметил судья.

— Милорд, — сказал сэр Магнус, — я пытаюсь лишь показать вашей светлости и присяжным (тут он метнул в них строгий взгляд, от которого они вздрогнули, как от удара током), что легкие ушибы — я употребляю выражение самого свидетеля — были следствием падения с его лошади, что слон не имеет к ним никакого отношения.

Сэр Огастес встал.

— Милорд, — вступил он, — дело вовсе не в том, что свидетель получил ушибы, упав с лошади. Он не упал бы со своей лошади, если бы ей не угрожал слон.

— Слон что-нибудь сделал с вашей лошадью? — обратился сэр Магнус к Дарси.

— Нет, — неохотно признал Дарси, — он только трубил.

— Трубил, в самом деле? — заинтересовался судья. — По-моему, я никогда еще не слышал, как трубит слон. На что похож этот звук?

— Что-то вроде визга, ваша светлость, — объяснил сэр Магнус. И продолжал, бросив взгляд на присяжных: — Тем не менее, мне кажется, мы установили, что на самом деле данный слон не был повинен в каком-либо уроне, понесенном свидетелем. Вы согласны, ваша светлость?