– Рекомендую присесть здесь, – сказал Михаил, указывая на стол рядом с компанией мужчин. – Мне необходимо отлучиться. Буквально на десять минут. – Он отодвинул стул, и Ника, пожав плечами, заняла предложенное место.

Михаил поклонился и покинул балкон. Ника скучающим взглядом окинула этаж. Мужчины за соседним столом не удостоили ее вниманием. Оперная дива закончила первую композицию, и зрители искупали ее в восторженных аплодисментах. Кто-то крикнул: «Браво!»

– Будете что-то, мисс? – к ней подошел официант с подносом, заставленным фужерами.

– Благодарю. – Ника взяла бокал с розовой жижей. Принюхалась – кажется, шампанское.

Официант склонил голову и проплыл к следующему столику.

Закинув ногу на ногу, Ника сделала щедрый глоток и вдруг поймала взгляд рыжей: незнакомка задорно хихикнула, многозначительно посмотрев на ее кеды, и подняла бокал с шампанским в знак приветствия. Смущенно улыбнувшись, Ника отзеркалила ее жест.

– Не верю, что он притащит девчонку, – донесся сбоку мужской голос. – Это все слухи.

– Слухами земля полнится, Домор, – насмешливо ответил ему другой. – Николас в последнее время стал слишком скрытным. Ни с того ни с сего отправил Лидию подальше отсюда – якобы дела в горах Алтавра. Да какие там могут быть дела зимой? А если и так – почему нам не нужно знать об этом?

Ника откинулась на спинку стула и прислушалась. Боковым зрением она хорошо видела говоривших. За исключением возраста и комплекции, все мужчины за соседним столом выглядели совершенно одинаково: черные костюмы с двубортными застежками, блестящие лакированные туфли, красные бабочки, поддерживающие высокие белые воротники рубашек, и маленькие атласные маски, прикрывающие только глаза. Первый голос принадлежал некому Домору – высокому сероглазому блондину. Длинные волнистые волосы были собраны в низкий хвост на затылке, скрывая уши. Выглядело это немного старомодно, особенно с учетом возраста мужчины. Нике показалось, что он самый молодой из всей компании. А вот обладателем второго голоса был самый тучный мужчина из всех, кого Нике приходилось встречать в жизни. Его гигантский живот едва помещался за столом, но костюм был явно сшит на заказ, потому что сидел на нем без единого натяга в выдающейся части тела. Вел он себя слишком вальяжно и высокомерно.

– Даже если Николас решил вернуть свою дочь – что с того? Она – законная наследница трона, – спокойно произнес третий мужчина. – Герман, этого следовало ожидать.

– Она ничто! – Толстяк ударил кулаком по столу. – Женщине править Огненной землей? Уму непостижимо! Да в момент, когда ее распутные ноги коснутся престола, дьявол восстанет из ада и еще раз проклянет нас всех!

– Не говори того, о чем не ведаешь, – понизив голос, рассудительно сказал третий.

– Ее мать была шлюхой, это все знают, – заметил блондин Домор таким тоном, будто сообщал прогноз погоды на завтра. – И девочка провела с ней всю жизнь. Даже для нашей своевольной земли это позор.

Ты охренел?!

Ника поперхнулась шампанским и поспешила приложить кулак к губам, чтобы заглушить кашель.

– Знаете, дорогой мой друг… – поучительным тоном ответил третий мужчина, снимая маску с лица и устало потирая глаза.

Стиснув зубы, Ника скосила на него взгляд: на вид ему было лет сорок, хотя, возможно, возраста прибавляли рытвины на лице, как после оспы. А в остальном он был самым обычным, с темными волосами и уставшими карими глазами, но Ника мысленно поставила ему плюсик за то, что пытался осадить высокомерных засранцев.

– Не ожидал от вас такого суждения. Вы сами по крови кто? – Он внимательно посмотрел на блондина, и тот поджал губы. – То-то же. Если по крови судить будем – здесь жить будет некому: все грязные, как вы выражаетесь. – Последние слова он адресовал толстяку.

Герман недовольно цокнул языком и сделал глоток из бокала. Ника стиснула зубы и уставилась в стол, разрываясь между желанием оторвать блондину хвост или спросить его о родословной. Интересно, а кто он по крови?

Козел, не иначе.

– К тому же, – спокойно продолжил темноволосый, – нам точно пойдет на пользу, если оклус объявит о наследнице. Он еще молод, но не настолько, чтобы народ не задумывался о смене власти. Меня до сих пор удивляет, что все они поют ему сладкие песни поддержки и восхваления. Но, помяни мое слово, недалек тот день, когда раздастся неприятный шепот. А там, где шепот, недалеко до бунта.

– Здесь ты прав, Фернусон, – с явной неохотой кивнул толстый Герман. – Охотники до престола найдутся. Не удивлюсь, если безбожник Саквильский…

Что затеял безбожник Саквильский, Ника так и не услышала, потому что гости на первом этаже разразились бурей аплодисментов, и немногочисленная публика балкона, как по сигналу, повернула головы в сторону. Ника поднялась со своего места и подошла к перилам, чтобы лучше видеть происходящее. Гости смотрели на сцену, дружно хлопая, и их лица озаряли улыбки. Оперная дива закончила очередную партию и с поклоном удалилась, а ее место занял мужчина. Среднего роста, подтянутый, темно-русые волосы на висках тронуты сединой. Угольно-черный смокинг выгодно подчеркивал его стать; в руках, облаченных в блестящие серебристые перчатки, сиял бокал.