Слава Богу, издательство «Glamour» находилось не в общем здании холодильника, Conde Nast, а в отдельном офисе на Камергерском.

Охранники, лифт, я после больницы на каблах, с укладкой, делаю вид, что не нервничаю.

Поднимаюсь на 6-й этаж, не думая о цифре 6 как о неком мистическом числе, якобы приносящем мне деньги. Звонок, дверь открывается. Вхожу, справа Женечка, секретарь. Спрашиваю, как попасть к Виктории, нервная улыбка, через стекло напротив вижу одного-единственного мужчину, который шутит: это вы ко мне? Проходите. Настаиваю все-таки на встрече с Викторией. И какова моя реакция, когда я вижу женщину, которую встречала в Vogue, когда помогала Пете Аксенову, так сказать, встать на ноги и организовала его съемку. Видимо, Вика тоже запомнила меня.

В общем, разговор получился из серии: Вика, кажется мы знакомы!

Мне было страшно, потому, как я помню, тогда меня не прописали как продюсера и даже не заплатили денег, зато у Пети все вышло.

– Присаживайся, пожалуйста, – сказала Вика.

Я осмотрела кабинет главного редактора, заваленный, как обычно, журналами и подарками.

– Маша сказала, ты хочешь у нас работать? ДА? Ну что ты умеешь?

Я протянула вырезки из газет, рассказала про Гостиный двор, рассказала эту историю про Vogue, где мы как раз и пересекались.

Вошел тот самый единственный мужчинка, который влез в разговор.

– Ну проходите, Андрей Васильевич, вот Вера, познакомьтесь, хочет у нас работать.

– Вера, здрасте, здрасте, видел вас, так сказать, заочно, по фотографиям «Трое»...

Я попросилась в штат, успев рассказать коротко Вике все, как есть. Она, как мне показалось, вошла в мое положение. И, посмотрев на меня, сказала:

– Все понятно, будешь продюсером.

МАМОЧКИ – УРА! Так я проработала около года, и за неделю до Нового 2007 года узнала, что основного продюсера попросили занять должность в бьюти отделе, соответственно, должность продюсера освободилась, но, когда я позвонила, мне сказали, что уже нашли человека на это место. Обидно, досадно, но типа спасибо, что вообще давали работу. Пришлось опять выйти на панель шоу-бизнеса, иначе б сдохла. Меня пригласили работать в NY, London, Spain, Germany//// Мотивируя тем, что после истории с девушкой-моделью, которая все-таки умерла, поменялись стандарты красоты. Теперь для commercials нужны молодые женщины, педофилия осталась в Пэрисе, тем не менее, но там таких денег особо не заработаешь. Знаете, так странно, раньше бы я, не задумываясь, уехала. Теперь, даже несмотря на то, что меня вроде и ничего не держит, все же что-то не отпускало. Слишком стремительная жизнь в Москве, людям которые долго прожили за границей, достаточно тяжело адаптироваться и восстановить связи, прибыль и т. д. Или я еще по-прежнему оставляю шанс своему родному любимому городу? А может, все это замешано в моей голове с 2012?!. Хм, надо подумать.

Мне позвонил Николя и предложил покушать в «Vogue-кафе».

Я была на работе и с удовольствием согласилась, тем более что это рядом и вроде тоже косвенно пригламурное заведение. Хотя в Лондоне это всего лишь столовка при издательстве, на первом этаже главного здания. Мне хотелось развеяться, даже несмотря на то, что работа мне ДИКО нравилась. Естественно, в том же месте сидел тот самый Кот в сапогах. Во время заказа еды, ко мне подошел официант и попросил отдать карточку молодому человеку, сидевшему в углу, в барочном кресле. Я ответила:

– Вы, что пидарас? Пусть сам подойдет и возьмет!

Он не подошел.

Дальше была череда оскорблений по смс, затем звонок друга, с матом и наездами.

Типа, выйдешь на улицу убью, мне напомнило это уход из «Ред-Старс», когда директор агентства говорил то же самое. Я ехала домой в такси, после водочки, опрокинутой на работе, – когда вернулась туда, ревела и тряслась.

Стало страшно и обидно. А на следующий день я должна была продюсировать съемку с Федором Бондарчуком и его женой для февральского номера «Glamour».

...Но мне было не до этого. Я была запугана до смерти. Мне казалось тогда, что жизнь закончилась. Я ходила к психотерапевту, рекомендованному подругой. Он выписал кучу успокоительных и снотворных. Решила воспользоваться. Включила музыку, мне было страшно. Почему-то захотелось в теплую ванну. Писать записок я не стала, кому их читать? Некому, но я бы написала вот что:

Если Бог везде, почему бы Ему не поговорить с ней в сети...

Наверное, он говорит на языке сердца или на звездном языке?

Черт побери, мои способности к языкам здесь, видимо, молчат...

Может, там столько дыма и грязи и пыли, что просто Он задохнулся,

Или надел ПРОТИВогаз и тусует там?

Монитор отклонения, вечно подсовывал язвительные шутки...

Чудо, ощущение...

Иногда даже пукнуть нельзя в квартире, так, чтоб об этом не узнали.

И тут она задумалась...

Если тело действительно как животный биоорганизм, с которым вечно надо возиться, выгуливать, одевать, кормить, поить, удовлетворять...

А мысли твои настолько банальны и предсказуемы другими людьми, становится мерзко.

И тут, как в матрице, она остановилась. И стала наблюдать со стороны.

Вот типичная стрессовая ситуация, любая.

Ее реакция на это тоже типичная.

И пуще прежнего старуха стала гневаться на мужика и осталась у разбитого корыта.

Все очень типично и схематично, все одно и то же, из года в год. Скучно! Да, очень скучно ей стало.

Жизнь – это путешествие? Жизнь – это счастье? Жизнь – это игра? Или это холст?