Ху Вэй, несмотря на отрезанные уши и достаточно долгое пребывание в мире смертных, всё ещё оставался чистопородным лисьим демоном. И пусть его силы были растрачены изгнанием и проклятием Тьмы, но лисьи инстинкты нисколько не притупились. Картина в его мозгу сложилась моментально, стоило ему только увидеть в бочке своё отражение.

Это был вовсе не чай! Вернее, к этому чаю было что-то примешано. Ху Вэй просто принял как должное, что чай Ху Фэйцинь заваривает скверно, раз уж и пилюли у него выходят гадкие на вкус. Чай-то как раз был хорош. Тот, что был в чайнике. Он ведь сразу учуял, как только вошёл, благоухание свежезаваренного чая. А вот тот, что был в чашке…

Ху Фэйцинь его подловил. День за днём Тьма высасывала из Ху Вэя духовную энергию, медленно, но неизбежно Ху Вэй слабел, и ему теперь приходилось пополнять силы, заимствуя их у Ху Фэйциня. Он настолько привык на него полагаться, что, как говорится, «потерял нюх» и не учуял искусно расставленную ловушку.

«Облисил на свою голову!» – с лёгким раздражением подумал Ху Вэй.

Вероятно, Сюань-цзе к этому тоже лапу приложила. Ху Вэй сомневался, что Ху Фэйцинь способен сварить приличное снотворное зелье… Или не так уж и хорошо он его знал? Мысль эта Ху Вэю радости не доставила.

Итак, его опоили, он уснул, и за то время, пока он спал, Тьма из него исчезла бесследно. Он мог это чувствовать, она пропала, точно её и не было никогда. Сама пропасть Тьма не могла. Тьма могла отступить, но она непременно возвращалась и не оставляла демона в покое, пока он не погибал или его не убивали. Тьма никогда не ушла бы добровольно, а значит, вывод отсюда был только один: её вынудили уйти. Ху Вэй совершенно точно знал, что ни один демон на это не способен. А что из этого следует? В виске острой иголочкой кольнуло: Фэйцинь.

Ху Вэй гневно ударил ладонью по воде, расплескав её, и выскочил из комнаты на террасу. Высоко задрав подбородок вверх, он принялся нюхать воздух, чтобы отыскать Ху Фэйциня. Предчувствия у него были не слишком хорошие, утешало лишь, что запах всё ещё был «живой». Он пошёл на него и у южного флигеля столкнулся с Ху Сюань.

– А-Вэй, – воскликнула Ху Сюань, – ты очнулся!

Ху Вэй сузил глаза и буквально прошипел:

– Как вы посмели это сделать?

– А-Вэй? – с тревогой в голосе сказала Ху Сюань.

– Как вы могли позволить ему?

Ху Сюань верно предположила, что Ху Вэй догадался о том, что произошло, пока он спал.

– А-Вэй, – осторожно сказала она, – ты полагаешь, что мы могли бы возражать Лисьему богу?

– Вы сговорились! Вы должны были сказать! Я бы ни за что…

– Вот именно, – прервала его Ху Сюань серьёзно, – и именно поэтому мы сделали так, как сделали. Все мы.

– Если с ним что-нибудь случилось…

Ху Вэй раздражённо клацнул зубами и шагнул к двери, но обнаружил, что войти не может: Ху Сюань встала напротив двери и расставила руки, преградив ему дорогу.

– Что это значит, Сюань-цзе? – яростно спросил Ху Вэй.

– Я не могу тебя впустить, – твёрдо сказала Ху Сюань. – А-Фэю нельзя мешать.

– Отойди, – велел Ху Вэй, изменившись в лице.

– Нет. А-Вэй, подумай, ты можешь навредить ему, если помешаешь…

– Навредить? – воскликнул Ху Вэй. – Я уже навредил! Тьма перешла в него! Посмотри мне в глаза и скажи, что это не так!

Ху Сюань промолчала, но от двери не отошла. Лицо Ху Вэя покрылось пятнами.

– Отойди, – повторил он скрипуче, голос его стал похож на ржавые петли.

– Нет, – сказала Ху Сюань. – Безрассудство может свести на нет жертву А-Фэя. Мы не знаем, как поведёт себя Тьма дальше. Если она снова проникнет в тебя…

– Сюань-цзе, отойди. Это третий раз, когда я прошу тебя это сделать, и последний. Я войду туда, даже если придётся…

– Поднимешь лапу на старшую сестру? – нахмурила брови Ху Сюань.

– Если придётся, – повторил Ху Вэй. Зрачки у него стали алыми – признак сильнейшего гнева, нередко заставлявшего демонов буйствовать.

– А-Вэй… – с тревогой сказала Ху Сюань.

– Я не хочу тебя калечить, – гробовым голосом пророкотал Ху Вэй. – Я сильнее тебя, и ты это знаешь. Силой ты меня не остановишь, а взывать ко мне бесполезно. Если придётся, я пойду на крайние меры.

– На какие это там меры ты собрался идти, лисий ты сын! – вмешался Ху Цзин, которого лисы-слуги призвали на помощь.

Он поспешил к южному флигелю, и ему нисколько не понравилось то, что он увидел. Если его дети начнут драться в полную силу, от поместья Ху останутся рожки да ножки!