— Ну разберешься. Что с инвестициями? — пульсация в голове глушит голоса, медленно выхожу в общий холл.

Я — не чучело, а прикрытие. Щит, закрывающий постыдные связи. И это «вряд ли» — вишенкой на куче. Сердце превращается в шаманский бубен, тело мелко трясет. Поднимается злость. «Подонок, я для тебя шутка что ли?» — кричит Богиня, голосом Жириновского. Да, он мне ничего не обещал, мы договорились о помощи друг другу открыто и цивилизовано. Но боль предательства пронзает желудок. Кажется, меня сейчас стошнит. Как можно спокойнее, чтобы не привлекать внимание, иду в туалет. Холодная вода, жаль макияж мешает умыться. Полоскаю рот, дышу, смотрю в отражение. Стучу поочередно по плечам, чтобы помочь психике «переварить» услышанное. Информация тоже может отравить, сейчас мое тело реагирует на слова как на прокисшее молоко — пытается избавиться. Но не получится как с молоком, я не могу расслышать «зачем спать с будущей женой брата». Кишечник готов вывернуться наизнанку. Так, важно включить логику и анализ, иначе эмоции захлестнут с головой. А ревущая без повода Амалия на этом празднике жизни точно будет лишней. Довести уговор до конца, отыграть свою роль, улыбнуться на прощание и больше никогда их не видеть. Завтра это будет просто воспоминание, туман, нелепое совпадение. В целом, я делаю благое дело — помогаю сохранить пару Антона и Дианы. При мысли об этом передергивает. Сочувствую старшему брату, которого обманывает девушка, брат и отец, скрывающий правду. Это слишком сложно и драматично для моей скучной, последовательной жизни. Моя симпатия к Нику растворяется, как еще минуту назад я хотела ему нравиться? Теперь хочу ударить. Злость отличная эмоция, это сила на изменение ситуации. План на вечер был сказать ему о своих чувствах? Буду придерживаться плана. И как только выйдем, скажу все, что думаю. Субличности в полной боевой готовности. «Поехали!» — кричит Жириновский и я выхожу в холл.

Злость помогает удерживать улыбку пока мы прощаемся с Антоном и Дианой. Я глушу мысли и жду. Елена предлагает задержаться еще, картинно зеваю и смотрю на часы. Ник вызывает такси, родители уговаривают его съехать из отеля, тот отказывается. Мы прощаемся. Елена и Владимир выглядят счастливыми, на фоне мелькает мысль о двуличии, но вовремя вспоминаю, что я — первая в списке. Ненастоящая девушка. Премию в студию. Не мне судить, у каждого свои мотивы.

У субличностей есть позитивное намерение, что-то хорошее, чего они хотят. Как мой Жириновский жаждет справедливости и безопасности, но иногда перегибает палку с чрезмерной защитой. Так и у человека есть причина на поведение и поступки, неадекватные со стороны. Включилась префронтальная кора и злость трансформировалась в желание выяснить правду. А еще закрыть гештальт — признаться Нику в безответных чувствах. Может вся эта ситуация нужна, чтобы оставить его в прошлом и шагнуть в новое?

Молча садимся в такси. Мне кажется, Нику тоже есть, что сказать, но как и я, он не решается. Понимаю, что не готова заводить серьезные диалоги в машине, но и ехать ко мне не вариант. Лучше — на его территорию, чтобы в любой момент можно было уйти.

— Поехали к тебе — произношу нетвердым голосом, потому что все еще сомневаюсь в разумности идеи. Мой ненастоящий парень поворачивается и как будто пытается разгадать мысли в рыжей голове. Потом говорит таксисту «в Mariott» и мы резко разворачиваемся на перекрестке, по инерции меня прижимает вправо, мы соприкасаемся плечами и я снова чувствую ток. И без того сложные чувства сегодня превратились в непроходимый квест. Мои ценности сильнее любой страсти, гормонов и притяжения. Но я ведь даже не знаю ситуации. Решаю просто дождаться разговора, а пока не надумывать лишнего. Половина драм в литературе и кино — элементарное недопонимание, когда один сделал, второй подумал, третий решил и никто ни с кем не удосужился это обсудить. В итоге — разбитые сердца, изломанные жизни и потерянное время. Последнее триггерит меня больше остального.

— Ты всем понравилась. Не помню, когда видел маму такой счастливой — он прерывает напряжение. Смотрю на размазанный в фонарях город, пытаюсь справиться с лавиной эмоций. Мычу что-то утвердительное, но не оформленное, как будто слышу, но не соглашаюсь. — Ты правда сможешь в четверг поехать на ужин? — об этом обещании я, конечно, забыла, в свете информации об изменах и предательствах.

— Не знаю — честно отвечаю, отворачиваясь в черный квадрат окна.

— Я бы хотел, чтобы ты поехала. Чтобы мы поехали — мягко касается баритон, вызывая очередную волну диссонанса. Снова злость, Богиня уже в танке и готова к бою. Длинный выдох, чтобы задержать нападение. Истерика в такси — слишком в стиле дешевых сериалов. Какой смысл в осознанности и сотнях часов проработок, если не экологичное проживание такого… Жириновский подсказывает слово, но мой внутренний цензор его «запикивает».

Огромные окна, гнутый витраж, кованные ограждения, фасадные скульптуры — отель тот же, но сейчас я другая, со мной сероглазая первая любовь и кулек недопонимания. Мне все еще красиво, но почти невозможно насладиться этим. С сожалением думаю, что теперь это место омрачено воспоминаниями и ассоциациями, которые бы мне не хотелось оставлять в шкатулке «лучших моментов жизни». Если бы такая была. Шкатулки нет, зато есть Книга, каждое воплощение от первой секунды и до последней хранится в «серверах» Всеобщего Поля. И души имеют доступ ко всем книгам, могут учиться по ним или «читать» для удовольствия. Очень похоже на то, как это на Земли, точнее сказать, здесь похоже на то, как в жизни между воплощениями.

— Пойдем? — Ник подает мне руку, помогая выйти из такси. Огромные двери пропускают нас в светлый холл. Сердце, как метроном, отбивает три четверти. Раз, два, три, раз, два, три — ритм вальса. Кажется приехать сюда была не самая блестящая идея. Ник не знает о моем намерении серьезного разговора, но он привез меня к себе. В отель. Ночью. После знакомства с родителями. Волна превратилась в цунами, готовая накрыть с головой. В животе горячий комок, не хватает кислорода, хочется убежать. Лифт. Мы молчим, серые глаза направлены на меня. Ник делает шаг, сокращая расстояние. Сознание падает в туман и я перестаю ощущать реальность. Длинные пальцы касаются моей шеи. Ненастоящий парень совершенно серьезно настроен на вполне настоящий поцелуй. Он смотрит на мои губы и прикрывает глаза.

— Ты спишь с Дианой? — вырывается как-то само. Мой внутренний Жириновский победоносно стоит на танке, довольный собой. Двери лифта открываются, Ник в недоумении отстраняется и застывает.

— Я слышала ваш с отцом разговор — серьезное лицо понимающе кивает.

— Пошли, я тебе все объясню — Ник берет меня за руку и ведет в свой номер. Реальность все еще кажется параллельной, но мне уже чуть меньше хочется возвращаться в обыденность. К новым горизонтам ведут только новые дороги. И это одна из них, я полагаю.

01:11

Я подхожу к креслу у окна. Купол самого большого в России театра освещен сотней лампочек, от чего в комнате светло даже с выключенным светом. Прошу Ника оставить полумрак. Нет, не для того, на что настроена Богиня, сменившая хаки на пеньюар. Серьезные разговоры лучше вести, имея возможность спрятать эмоции. Нам двоим так будет спокойнее.

— Что-нибудь хочешь? — Ник протягивает мне меню рум сервиса. Не могу думать о выборе блюд, у меня тут выбор посерьезнее.