Волк не был удивлен его ответом.

— Бог знает, насколько я превысил скоростной режим той ночью, — продолжил он. — Я увидел смс, запаниковал и, не думая, запрыгнул в машину. Уилл, делай с этой информацией все, что посчитаешь нужным… Признаю, не самый лучший мой поступок.

Волк обдумал все и встал.

— Другая компания-перевозчик, — заключил он, застегивая пальто. — Как я и думал.

От того, как громко хлопнули дверью машины, Бакстер напряглась.

Сдвинув свою кофейную чашку немного вправо, она решила, что лучше ей стоять там, где она стояла, и вернула ее на место. Сидя прямо, она следила за входной дверью, а отвратительная перепевка песни Эда Ширана «Домик из деталек „Лего“» становилась все громче.

— Бр-р-р! — поежился Томас, вытирая обувь о коврик и положив ключи на место, заметив сидящую Эмили. — Ты дома! И будешь приятно удивлена, узнав, что елки больше нет, — сообщил он, закрывая глаза и жадно втянув носом воздух. — Так свежо пахнет — думаю, Эхо мог где-то нагадить.

Томас прошел мимо работающего телевизора и поцеловал Бакстер в лоб, на что та никак не отреагировала, даже не шелохнулась.

— Кофе? — предложила она.

— Ох, блин, — сказал Томас, усаживаясь за стол. — Что не так? — Не сняв ветровку, он взял ее ладонь в свою, но ее рука выскользнула. — Эмили, в чем дело?

Бакстер прокашлялась.

— Знаешь, как появляются все те люди? — двусмысленно начала она, выглядя не очень здоровой. — Тот человек? Тот самый, что ушел из твоей жизни?

— Догадываюсь, — ответил он, тоже побледнев.

— Как та девчонка из университета, про которую ты рассказывал, — сказала Бакстер, пытаясь вспомнить историю. — Гемма, как там ее?

— Гемма Холланд! — кивнул Томас, ухмылка сама появилась на его лице.

— Верно. И даже учитывая, что ты сейчас со мной и у нас все… серьезно, если бы она прямо сейчас вошла в эту дверь, то как бы ты себя чувствовал?

— Я более чем уверен, что она сейчас — это он, — сказал Томас.

Бакстер фыркнула.

— Хорошо, плохой пример. Но вот Уильям Коукс… Волк… он мой «тот самый, кто ушел из моей жизни», — объяснила она, встретившись с ним глазами. — И причина, по которой я не пришла вчера домой, — она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Я была с ним.

Томас был сбит с толку.

— И говоря «с ним», я подразумеваю «наедине», — прояснила она.

— Не думаю, что это что-то значит.

— Хорошо. Но все же…

— Ты имеешь в виду «возлежать».

— Не уверена, что это имеет сейчас какое-либо значение.

— Да, — согласился он, выглядя совершенно потерянным. — Полагаю, что нет.

— Я могла бы привести кучу сомнительных оправданий, мол, что я была не в себе из-за твоего предложения или что я выпила слишком много. Я могла бы винить все, что произошло за последний месяц, что все это задурманило мне голову. Но они так и останутся тем, чем являются — оправданиями.

Томас кивнул, а из телевизора донеслась неуместная веселая рекламная песенка.

— Я начала собирать вещи, — продолжила она, поставив коробочку с кольцом на стол, толкнув ее к нему. — Полагаю, ты захочешь его обратно.

— Значит, это все? — он посмотрел сначала на коробочку, а потом на нее.

— Ну, я просто решила…

— Не пытайся спихнуть все на меня. Я был совершенно серьезен, когда говорил, что хочу провести остаток своей жизни с тобой. Если это не то, чего ты хочешь, тогда именно ты все прекратишь. Прошу меня простить, — сказал он и встал.

— Куда ты идешь?

— На улицу.

Томас, само воплощение спокойствия, взял пульт, так как для него следующая реклама была еще более невыносимой чем предыдущая.

— На улицу куда?

— Пройтись, — рассеянно сказал он, тыкая кнопки, которые, по всей видимости, не делали ничего. В конце концов, он просто швырнул пульт в экран, что, кажется, помогло. — Прошу меня простить, — повторил он ошарашенной Бакстер и вышел в дверь.

Телевизор издавал электрическое жужжание.