Духовные проявления Церкви во всех народах одинаковы, но виды – цвета и звуки – различны.

Разделение служений и дарований было угодно Творцу всех Спасителю Богу. Мы знаем и ощущаем духовную пользу и испытываем радость, видя как разные народы, разных характеров и дарований, воздают славу Единому Богу. Поэтому, например, руководясь подлинным церковным сознанием и чувством, Сербская Церковь с радостью устрояла у себя Русскую Церковь, свидетельствуя духовную пользу ее пребывания.

Наша Русская Зарубежная Церковь есть свободная часть Русской Церкви. О ее единстве нам свидетельствует и то, что милость Божия, проявившаяся на нашей Родине в обновлении икон, не ограничила своего проявления пределами России, но проявлялась и в Зарубежной Руси, в русских храмах и у русских православных людей Зарубежья.

Духовно Русская Церковь неразделима: она всегда одна и та же Русская Церковь, где бы мы ни были. Будучи частью Русской Церкви, мы не можем общаться с церковной властью, подчиненной и порабощенной властью Церкви враждебной. Быть в состоянии такой подчиненности и зависимости – состояние душевно болезненное: церковной власти противоестественно быть в зависимости от власти, поставившей своей целью уничтожение Церкви и самой веры в Бога. И те, кто находится в такой зависимости, не могут не ощущать и не сознавать болезненности такого состояния: одни, у кого совесть жива, мучаются, другие, с сожженной совестью, принимают такое положение. Церковная власть в России находится в таком положении, что мы не можем отделить и понимать, что делается ею свободно, а что по насилию. Церковная власть в России есть образ пленения и духовного бессилия: нет ни свободной воли, ни свободного проявления. Нам не с кем общаться: свободной церковной власти нет! Русская Зарубежная Церковь потому не связана административно с такой властью. Но мы объединены духовно со Святой Русской Церковью, ибо мы часть Русской Церкви.

Мы не должны думать, что на Родине нашей все духовно порабощены существующей там властью. Мы веруем в обратное. Мы не испытываем сердца, ведомые одному Богу, но мы знаем, что там нет свободы сознания и воли, что там укоренилась замкнутость, нет общительности, там люди не могут выбирать жизненный путь, следуя своему сердцу, там то состояние, о котором пророчествовал пророк Михей: там люди не верят друг другу, не полагаются на приятелей (Мих. 7, 5) и «врази человеку домашние его» (Мф. 10:36). Безбожная власть губительно влияет на людей. Она подчиняет себе не только тела, но пленяет и душу, обезличивает человека и искажается искренняя откровенная русская душа.

Мы, Русская Зарубежная Церковь, храним свое единство, общаясь со всеми Церквами, с которыми возможно общаться. В нашем рассеянии по всему миру мы не подчиняемся местным Церквам, не потому, что относимся к ним враждебно, а потому, что бережем святую Русскую Церковь и свойства русской души. Наше единство церковное выражается в подчинении единой, для всего рассеяния церковной власти и это единство сохраняет русских людей в зарубежье в верности возложенному на них Богом подвигу.

1960 г.

Наша епархия составляет часть Русской Зарубежной Церкви.

Слово на открытии Епархиального съезда Западно-Европейской епархии.

Когда говорим слово «зарубежный», то относим его к границам государственным. Границы Русской Церкви далеко не совпадали с границами Русского Государства. Уже давно Русская Церковь существовала в Америке, и эта ее часть была неразрывной частью Русской Церкви. Русская Церковь окормляла отнюдь не только русских людей или подданных Русского Государства: в Русскую Церковь входили православные разных народностей, разных стран и государств. Один из викариев в Северной Америке был сириец – для окормления сирийцев. В Америке Русская Церковь вообще окормляла всех православных, и до конца Первой мировой войны там не было никакого другого епископа, кроме русского. Русская Церковь окормляла также ассирийцев, и в конце прошлого века был особый епископ Сиро-Халдейский в Иране, также принадлежащий к Русской Церкви.

Таково же положение было и в Западной Европе.

После отделения Рима от Вселенской Церкви не было определено, кто должен окормлять православных в Западной Европе и потому там создавались храмы и приходы разных Церквей, однако по преимуществу Русской. Это были церкви не только при посольствах, но в разных странах были выстроены прекрасные храмы там, где были православные. Таковы храмы во многих местах Германии, Австрии, а также в отдельных городах Италии и Франции – в Женеве, Ницце, Каннах, Веве, По. Никто никогда не возражал против того, что Зарубежная часть Русской Церкви существовала и в Западной Европе, причем управление ею осуществлялось через Кронштадтского викария Петербургской епархии, и русские церкви в Западной Европе числились под наименованием «заграничные церкви».

Многие православные разных стран и национальностей окормлялись Русской Церковью. В нее входили православные Японии и Китая, где были или храмы, или приходы и даже епархии Русской Церкви.

Таким образом, ясно, что Русское Церковное Зарубежье, или наличие части Русской Церкви за рубежами России, отнюдь не есть явление новое, времени после крушения Русского Государства. Новое не в том, что существует Русская Зарубежная Церковь, а в том, во-первых, что она во много раз увеличилась и, во-вторых, в том, что теперь она управляется независимо от церковной власти остальной части Русской Церкви.

Это независимое существование – явление для Русской Церкви новое, но оно отнюдь не новое в истории Вселенской Церкви и, начиная такое существование, Русская Церковь последовала примеру своей Матери – Греческой Церкви.

За сто лет до нашего бедствия в Греции началось освободительное движение, имевшее целью освобождение от власти турецкой. По требованию турок, патриарх Константинопольский обратился к восставшим с призывом о прекращении восстания, причем непокорным угрожал прещениями в самых страшных выражениях. Что оставалось делать тогда верным, которые, конечно, знали, что патриарх сделал это под давлением турок? В освобожденных областях была основана независимая Элладская Церковь. Около 30 лет она не имела сношений с Константинополем, который ее не признавал. Позднее, когда власть турок ослабела, отношения восстановились, но все же Элладская Церковь не только сохранила свою самостоятельность, но к ней присоединились после Первой мировой войны и другие освобожденные греческие области, бывшие исконной частью Константинопольского патриархата. Несомненно однако, что если Господь даст, чтобы Константинополь опять стал греческой государственной столицей, греческие Церкви воссоединятся.