«Она!» — тело, натянутое, как струна, держалось от вопля отчаяния. Как можно осторожнее я обхватил замершую княжну и потянул прочь от минерального гиганта, мгновенно заполнившего мою голову сотнями голосов. Мне показалось, что девушка вовсе окаменела, но первое же усилие заставило её тело безвольно обмякнуть у меня на руках. Без того уставший и истощённый, я каким-то чудом не упал прямо на пол тут же вместе с княжной, а смог выбраться из зала. Двери за нами захлопнулись немедля словно сами собой.

Не помню, как я спустился на несколько пролётов вниз. Не помню, как увидел сначала Фарэма, а потом и пришедших за ним врачевателей. Помню лишь, как, ослабевший, баюкал ледяное тело Риа на одной из нижних ступеней, как вглядывался в бледное лицо с посиневшими губами и пытался услышать биение сердца в девичьей груди. Затуманенный разум вздыхал и уверял, что стук, который я слышал, мне всего лишь кажется. Сложно сказать, что он своим поведением хотел выразить — радость избавления от привязчивой девчонки или первую ступень безумия из-за начала величайшей печали. В последнем моём воспоминании был Ситта и то, что от его успокаивающего прикосновения я мгновенно провалился в тяжёлый и жуткий сон.

Кошмары с каждым разом становились всё глубже и ощутимее. Сначала я разбирал только отдельные эпизоды, те, от которых стыла и без того моя не слишком тёплая кровь. Ужасные происшествия, самые неприятные за прожитые жизни. Смерти родных, разрушения, увечья, сражения. От одного к другому, от другого к третьему. Меня словно несло по горной порожистой речке. От порога к порогу, швыряя на камни, и с каждым разом погружало в воды всё сильней. Прошлые жизни переставали быть обрывками верёвки, наспех связанными в одно целое. Они становились уже полотном, появлялись новые детали и лица, неизменное было одно — груз судьбы.

Я переживал заново жизнь за жизнью. На зубах хрустел пепел давно сгоревшего дома, пока дорожки слёз кололи лицо, а глаза не могли не смотреть на утопленных тут же, на берегу, родных. Агонарцев не заботило, что противники, оставшиеся в деревне, им и в подмётки не годятся. Старики, женщины и дети! Малая часть сильных мужчин осталась защищать посёлок, и их смела златовласая саранча. Кого-то удалось отправить к Богам, но этого было мало. В другой раз я появился на поле боя после нескольких «лет» учёбы. Кажется, наступал с отрядом на лагерь врагов и косил направо и налево всех попадавшихся под руку недругов. Это был мой последний день той жизни. В следующую агонарцы разменяли на забаву — пустили меня против дикого зверя, в то время как та, чьё имя помнилось как «Риа», дрожала за моей спиной. И подобное продолжалось снова, и снова.

Я настолько привык к разного рода перевоплощениям, что, увидев потолок своей спальни в слабом утреннем свете, задался лишь одним вопросом: «Что теперь?». Тело ныло от пережитых ран других жизней, а во рту, кажется, оставалась по меньшей мере пригоршня песка. Смешалось воедино всё. Имена, события, время…

Задремавший у входа в спальню Нелиситтар открыл глаза после моего нового вздоха и выжидающе смотрел в упор. Я постарался мотнуть головой и сам приподнялся с постели, на которой оказался. Встать получилось, потом — влить в себя бокал воды. Допивая второй, я ощутил, что рядом слишком уж пусто для очередного кошмара. Во рту перестало сушить, да и мысли отсеивались от тех, что должны принадлежать мне, Ярчайшему Князю, и всем тем, кем я был до этого, до того как переродился прямо здесь, в Ледяном Пике, в последних из разов.

— Фанориа? — озвучил я Ситта самую навязчивую из своих мыслей. Тень успокоил меня лёгким кивком и кивком же указал на дверь.

В дурмане неуверенности я вышел в коридор. Продолжая вертеться на языке, слово не позволяло вкусить его смысл. Вместо этого я заново изучал свою усадьбу, шел по галереям и поднимался по лестницам. Попал и в уютнейшие покои за счёт побелки и высоченного потолка. Видимая часть комнаты представляла собой что-то вроде гостиной, в то время как я догадывался куда ведёт небольшая лестница и что за небольшое окошко имеется на уровне лестничной площадки. Спальня.

Фанениса верным псом дежурила у подножья лестницы. Её-то лицо и напомнило мне ещё об одной девчонке. За которой я поднялся на самый верх Твердыни, которую не раз видел в самых разных обликах во снах-воспоминаниях.

— Риа? — позвал я.

В очередной раз лестница разделяла нас, лишь ступеней было куда как меньше. Перепрыгивая через одну, я влетел в комнатушку. Светлая, совсем как основная часть покоев. Постель на подкладке из пушистого меха, резной каркас, пуховые подушки и девчонка, так удобно уложенная под несколько тонких одеял.

Всё такая же бледная, с синими губами. Не будь она от рождения смуглее уроженцев Пика, её можно было принять за изваяние из прессованного снега. Такая же точёная и нежная. Мои торопливые шаги в направлении её остановил мой собственный страх. Я доставил ей столько неприятностей, что само моё появление, даже в своём доме…

— Как… что с ней? — захрипел я, оборачиваясь к поднявшейся вместе со мной Нисе.

— Она спит. Очень крепко, — бесцветный голос Тени походил на чистейший лёд. — Все эти два дня…