— Колесо проколол, — выносит вердикт после тщательного осмотра, а моя душа воспаряет. — Ты сильно торопишься?

— Да не особо, — пожимаю плечами.

— Задержаться придётся, — Марат хмурый, как небо в дождливую погоду, а у меня в душе лучики солнышка и надежды светят. Господи! Спасибо!!! О такой удаче я и мечтать не могла!

Стою чуть в стороне, радуюсь, что он не предложил на такси в офис меня отправить. И наблюдаю, как супруг с кислым лицом меняет колесо, ставит запаску. После — угрюмо отряхивает руки.

— Все в порядке? — дарю ему воодушевленную улыбку и уже держу наготове бутылочку с водой.

Марат предсказуемо протягивает руки, сдвигая ладони лодочкой. Осторожно, тщательно смывает грязь.

— С таким колесом ещё неизвестно, как ехать безопаснее. С проколом или на лысой резине. Спасибо, — стряхивает капли, чуть отодвигаясь от меня.

— Поехали ремонтировать? — охотно подсказываю.

— Ну поехали, — смягчается.

— Если что, у меня еще и сухие салфетки есть, — трясу перед его носом невскрытой мягкой упаковкой бумажных платочков.

— Давай, — тянется, но я тут же дёргаю рукой в сторону.

— Меняю на перекус, — нагло выдаю ангельским голосом и щедро приправляю бесцеремонное заявление лучезарной улыбкой.

— Вот лиса, — смеётся. Он наконец-то смеётся и расслабляется! — Да-ава-ай, говорю, — беззаботно выхватывает добычу, тянет салфетку. А я терпеливо жду, пока он справится с сушкой рук. Чтобы спустя мгновение достать следующую салфетку и приблизиться к нему вплотную.

— На запястье не вытер. Вдруг рубашку намочишь… — и осторожно касаюсь мокрой кожи, медленно промакивая блестящие капельки.

Мое дыхание сбивается… он на меня смотрит, и я поднимаю голову, встречаясь с ним глазами. Пока в голове нет четкого плана. Не на сегодня. На потом. Я не знаю, что делать. Но бездействовать невозможно.

Его дыхание учащается. Марат желает притвориться безразличным, чтобы я не заметила реакцию на меня. Но грудь уже чуть сильнее вздымается и опадает, воздух выходит из легких с шумом. Губы плотно поджаты. А в карих глазах — бездна. «Случайно» задеваю его ладонь пальцами и, замирая, намеренно продлеваю такое простое, но раздирающее душу в клочья касание.

— Готово, — нехотя замечаю. Перегибать нельзя. — Едем? Нас колесо ждёт.

Намеренно говорю о нас. Не о себе. Не о нем. А о нас. Тёмный настороженный взор становится светлее и ярче. Внутри Марата борьба, и сейчас это нужно принять, как что-то правильное и логичное.

— Едем.

Так хочется, чтобы он взял меня за руку, поцеловал ладонь, как делал это частенько, но сейчас он лишь уверенно распахивает передо мной дверь, кивая на сиденье. А я продолжаю уговаривать себя, что и это уже нереально много. А ещё впереди поздний обед. Или, скорее, ранний ужин.

— Ну что, Лисичка, выбрала?

От этого обращения сердце подпрыгивает от радости. Марат раньше меня так называл. Когда мы познакомились. Лиса. Лисичка. И лишь потом это переросло в Машеньку, Машуню. И любимую.

Я вдруг замираю, осознавая, что мне следует звонить ему и писать под благовидным предлогом. Нечасто, но на экране будет высвечиваться «Любимая». Вряд ли это оставит Марата равнодушным. А о том, что у него уже могла появиться другая женщина, я даже и задумываться не хочу.

Потому что это мой муж. Это мой мужчина! И плевать, что в паспорте указано обратное! Мы оба ошиблись и ещё можем это исправить!

Поднимаюсь и приближаюсь к Марату. Специально делаю это так, чтобы обжечь дыханием чувствительное место за ухом и крепкую шею. Указываю пальцем в меню, а сама даже не вчитываюсь в буквы. Вслепую перелистывая страницы, бормочу что-то в стиле «вот это», «это», «и это».

У Марата на шее начинает пульсировать жилка.

— Ты… кхе-кхе, — прочищает горло и продолжает уже взволнованным, слегка охрипшим голосом, — ты точно уверена?

— Абсолютно, — выпрямляюсь и на негнущихся ногах устремляюсь вперёд. — Я скоро, — бросаю «невзначай» и бреду в туалет. И лишь там, без посторонних глаз, позволяю себе отдышаться. Кажется, с последним немного переборщила. Чувствую, аукнется мне это. Ох аукнется.

К Марату возвращаюсь уверенной походкой. На меня мужчина даже не смотрит. Ковыряется в телефоне. Лишь только когда к нам приближается официант с подносом, уставленным тарелками, Марат отрывается от экрана и в упор смотрит на меня. Нечто блеснуло в его глазах, но я не успеваю уловить, что именно. Поэтому просто наигранно закатываю рукава и беру в руки приборы.