Шрифт:
Он молчит.
— Мы раньше частенько ездили по ночному городу, — еще одна скупая попытка.
— А я кормил тебя клубникой и отбирал вредные чипсы, — выдаёт неожиданно.
Сердце ноет по нашему прошлому. Проблемы, радости и невзгоды — неважно. Важно то, что мы померкли. Но мы ведь ещё существуем…
— Ты сегодня вечером улетаешь или завтра утром?
Оба понимаем, о чем речь. У него завтра посещение психотерапевта. Я помню. Иначе завуалировать смысл вопроса не удаётся.
— Сегодня.
Марат неосознанно впивается пальцами в обивку руля. Он ждёт от меня нападения и града вопросов. Но этого не будет.
Он правильно сказал, это его личное дело. И если он не готов делиться, значит, я этого не заслуживаю. Он мне не доверяет сейчас и не доверял раньше.
Сложно такое принять, но правде нужно смотреть в глаза.
— Хорошо, — говорю примирительно. Стараясь искоренить зарождающееся напряжение. — А когда вернёшься?
— Дня через два-три.
— Будешь вновь кормить меня карпаччо?
Мальчишеский задор и хитринка — лучшее, что может быть в его взгляде. Напряжение улетучивается. Ответа нет. Но он мне и не нужен, я счастлива знать, что Марат тоже не смог отказаться от совместной поездки. Он тоже хотел ненавязчиво побыть со мной ещё немного. И… и только сейчас задумываюсь…
— Марат, — мягко зову его, и супруг обжигает подозрительным взглядом, — а колесо действительно пробило?
Муж отворачивается, и я ловлю сухое замечание:
— Ты лейкопластырь забыла убрать.
Лишь только оказавшись одна, выдыхаю. Прикрываю глаза ненадолго. И широко улыбаюсь. Я, возможно, и проиграла эту схватку, но мы оба вышли из неё победителями.
Глава 25
Надежда о том, что он мне позвонит, умерла в тяжких муках. Ни вечером перед отлетом. Ни вчера, ни сегодня. Ни единой весточки. Ничего. Напряженное ожидание оказалось напрасным. Набрать самой оказалось бы слишком неуместным.
А так хочется услышать его голос и задать робкий вопрос: ну… как там дела?
Уже несколько дней чешутся руки хотя бы отправить СМС. Но ни шутка, ни серьезное замечание или повседневный вопрос не подходят для той стадии, на которой мы с Маратом находимся сейчас. И я решила просто ждать. Тем более что я пока ещё до конца не выстроила стратегию дальнейшего «продвижения».
Рассеяно покрутив в руках телефон, перезваниваю маме. С ней мы вообще общаемся раз через раз. Мы отдалились уже очень давно, как-то постепенно в раннем возрасте Ира вытеснила меня из нашего женского междусобойчика. Я сначала по-детски расстраивалась, обижалась, любыми способами пыталась вернуть внимание мамы. Считала, что несправедливо отодвигать меня на второй план. Да и больно было, и неприятно. Хотелось в голос кричать: «Ну я же здесь! Я же все еще твоя маленькая девочка! Ты хоть посмотри на меня!»
Но после долгих бесплодных попыток оставила эту мысль. Я приняла как есть и научилась с этим жить. Я привыкла. Мне было хорошо одной. Лучше, чем постоянно находиться в тени младшей сестры, каждый чих которой вызывал у мамы бешеный восторг. Иногда колет чувство вины, потому что я не испытываю к маме тех чувств, которые, по моему сугубо личному представлению, должна испытывать дочка к матери. Позже у меня появилась близкая подруга Катя, с которой мы без слов понимаем друг друга до сих пор. А ещё спустя годы в мою жизнь уверенно ворвался Марат, протоптав тропинку к сердцу. И в итоге спустя семь лет так же решительно из неё и ушёл.
Пустой разговор с мамой продлился три минуты, не оставив после себя никакого осадка.
Влад на выходные уезжал с сыном в деревню, сказал, что должен помочь там по хозяйству. Это даже к лучшему. Я еще успею продумать разговор. О том, что у нас вряд ли что-то будет.
При мысли об этом я начинаю жутко волноваться. Испытываю раздирающие угрызения совести перед Владом. Да, положение вещей было обозначено изначально. И все же… я сама позволила переступить грань.
— Ой, Маш, привет! — сзади догоняет Лера и замедляет шаг, останавливаясь в итоге. Мне тоже приходится остановиться. — Не могу до Влада пару дней дозвониться. Ты, случайно, не в курсе, где он?
— Нет, я не знаю, — бросаю задумчиво, отмечая, как глаза девушки блестят беспокойством.
— Блин. Я надеялась, вы вместе были.
Лера хмурит уложенные гелем бровки. Отводит взгляд. Напряженно грызет нижнюю губу. Она нервничает. И это жутко удивляет меня.
— Нет. Не были. Он упоминал, что сына отвезёт в деревню и… там помочь нужно было.
— Я с Матвеем разговаривала. Он сказал, что папа уехал ещё в воскресенье утром. А мне Влад так ни разу и не перезвонил. Но дело даже не в этом. Он Матвея не забрал, разрешил пропустить сегодня школу. Это на него ооочень не похоже.