Зал, доселе спокойный и тихий, взорвался, зашумел оглушительной бурей:

– К стенке его!

– Расстрелять!

– Четвертовать!

Но грозный Мясогузов мгновенно утихомирил кричащих одним своим полыхающим взглядом.

– Спокойно, товарищи! – сказал он, когда утихли страсти. – Суд готов огласить своё решение. Всё настолько ясно, что перерыва на совещание не будет. Мнение наше единогласно и очевидно.

И немедленно приступил к оглашению.

– Именем Российской Федерации…

Полезаев сжался пружиной, готовый вскочить, возмутиться, опротестовать заведомо несправедливый приговор.

– …Приморский районный суд в составе судьи Мясогузова…

– Подождите! – не выдержал Полезаев. – Это незаконно!

– …и народных заседателей Мясогузовых…

«Почему же инородных? – опешил Сергей Тимофеевич. – А куда они наших-то подевали?..»

– …рассмотрев уголовное дело…

– Боже мой! Да что же это такое!.. – вскричал Полезаев. – Лиличка!.. Лилия Петровна! И вы туда же? Вы с ними?.. Но ничего же не было! Ничего!..

Но и она не слышала его. Лишь глядела в потолок своими мёртвыми глазами. И по щекам её катились красные слёзы.

– …приговорил подсудимого Полезаева, – железным голосом отчеканивал неумолимый Мясогузов, – к высшей…

– Нет! – взвыл Сергей Тимофеевич, вскакивая на непослушных ногах.

– …мере наказания…

– Вы не имеете права! Я буду жаловаться!..

– Приговор привести в исполнение немедленно!.. Здесь, в зале суда!.. И сейчас!.. – с нескрываемым злорадством взревел Мясогузов и зашёлся страшным демоническим хохотом, от коего посыпались вниз блестящие осколки вдрызг разлетающихся люстр.

Зал взорвался аплодисментами, криками «Браво!» и «Бис!».

И погасла последняя люстра… И почувствовал Сергей Тимофеевич всей дрожащею шкурой своей, как во тьме поднимаются те, кто был в зале, и как медленно и жутко надвигаются они на него, сверкая страшными нечеловеческими очами…

Когда Сергей Тимофеевич пробудился и открыл глаза, первой мыслью его была мысль о Лиличке.

«Как же она?.. Что с ней?.. А вдруг этот ужасный сон неспроста? Может, он вещий?.. А что, если этот подонок с исковерканным носом… Такие ведь на всё способны!.. О господи! А вдруг её и в живых уже нет?.. И лежит она, может быть, сейчас на дне какой-нибудь ямы, присыпанная мусором и листвою… Или там, у пляжа, в воде… А утром кто-нибудь наступит ногой на её безобразно раздувшийся труп и заблажит: “Утопленница! Утопленница!” А потом её выволокут за ноги на берег – грубо и бесцеремонно, будто какой-нибудь мешок картошки. И вокруг соберутся горластые зеваки. И она будет лежать на золотом песке страшной бесформенной грудой, окутанная водорослями, облепленная копошащимися тварями морскими… А на свёрнутой напрочь шее её – вчера ещё такой тонкой, такой обворожительной и прекрасной – ужасные лиловые следы от безжалостных пальцев убийцы…»

Полезаев моментально вскочил и – как был, необутый, в пижаме, – бросился со всех ног на четвёртый этаж.

Все ещё спали. Не встретив ни единой души, достиг Сергей Тимофеевич Лиличкиной двери и с ходу забарабанил в неё, не жалея кулаков.

Никто не отозвался, никто не открыл Полезаеву. Только заспанные соседи опасливо выглядывали из дверей и снова прятались, словно суслики в свои уютные норки.

И тогда Полезаев помчался вниз, на первый этаж, где должен быть телефон и кто-нибудь из обслуживающего персонала.

Дежурная сестра бдительно похрапывала за столом, уронив седую голову на руки, и свет настольной лампы золотым нимбом падал ей на затылок.

– Просыпайтесь! Подъём! – выпалил ей в ухо Сергей Тимофеевич.

– Что там стряслось? – спокойно, не удосужась даже приподнять голову, спросила дежурная. – Пожар, что ли?

– Хуже! – ещё громче заорал Полезаев. – Убийство!

Дежурная наконец подняла голову и, широко зевнув, уставилась на него круглыми совиными глазами.

– Да ну? Не может быть! У нас отродясь такого не бывало… Правда, два сезона тому… Напился тут один ухарь…

– Прекратите! Как вы можете? Тут такое… Тут…

– Неужели правда? – всплеснула дежурная руками. – Вот это да!

– Где у вас телефон? Ну чего вы сидите, как… Телефон у вас есть, спрашиваю?

– Телефон? Да сломался он давно. И никто не чинит. Я говорила старшей сестре. И не раз. А она говорит…

– А ещё? Другой телефон… – Полезаев не мог стоять на месте. Ему нужно было куда-то бежать, что-то делать. А ещё ему сильно хотелось влепить этой дуре пощёчину. И он еле сдерживался. – Есть ещё где-нибудь телефон?

– Есть, – кивнула дежурная. – В кабинете главного. Но он запирает его. И ключ с собой уносит.

– А от сорок четвёртой комнаты есть ключ?

– От сорок четвёртой? Это где маленькая такая, крашеная, общипанная вся?

– Сами вы общипанная! – зашипел Полезаев, уязвлённый до глубины души. – Давайте ключ, вам говорят! Есть у вас ключ или нет?

– Есть. От сорок четвёртой есть. Как же без ключа… Только не велено…

– Да там же… Неужели вам не понятно? Человек пропал! В милицию звонить надо, всех на ноги поднимать! А вы…