— Ладно, я уйду, — наконец отступился он. — Только пусть этот фраер сначала извинится.

Протиснувшись к Грановскому, парень как-то странно подпёр его плечом и снова взглянул на Элу.

— Ну? — поторапливал он.

Грановский подозрительно дёрнулся, и без того бледное лицо его стало белым как полотно.

— Извини. Я был не прав, — прохрипел он осипшим голосом и стал пробираться к выходу.

— Жень, ты куда? — растерялась Эла.

— Я тебе вечером позвоню… у меня тут… дело срочное. — Не оглядываясь, Грановский быстро спустился к дверям и вышел на ближайшей остановке.

Эла недоумевала. Как он мог так поступить? Как мог оставить её с этим… бандитом?! Почему она не выбежала следом за Грановским, ведь дождь почти прекратился, а до дома оставалась всего одна остановка.

— Что ты с ним сделал?! — отчеканила она, резко обернувшись к парню.

— Ничего. — Тот пожал плечами и, вскинув руки вверх, смешно пошевелил пальцами.

На остановке Эла выскочила из трамвая и быстро зашагала по тротуару, опасаясь, как бы обидчик не увязался следом за ней. Предчувствия её не обманули. Эла ощущала его присутствие, слышала шаги за спиной и почти не дышала. Нервы звенели от напряжения, мелкая дрожь гуляла по телу. Она попыталась смешаться с толпой, свернуть на соседнюю улицу, но он очень быстро нагнал её у пешеходного перехода и тронул за плечо.

— Что тебе нужно от меня? — взвизгнула Эла, отпрянув в сторону.

— Это не ты обронила? — Парень протянул на ладони связку её же ключей.

Кто-то громко свистнул ему из толпы прохожих, но он, смеясь, отмахнулся.

Эла мельком оглядела назойливого незнакомца. Стройный, невысокий, но крепкий. Одет аккуратно и даже прилично. Русые волосы, модно остриженные на висках, ниспадали густыми прядями от макушки до шеи. Лицо оставалось серьёзным, но в ясных глазах цвета небесной лазури искрился смех.

— Скажешь, что не твои? — допытывался он.

— Ой… это мои! Но… как? — нахмурилась Эла. — Признайся, это твоих рук дело?

— Нужно быть внимательней.

— Что ты имеешь ввиду? — с подозрением воскликнула она.

— Говорю, валялись в трамвае на полу, а я подобрал, — серьёзно ответил он.

Эла с опаской потянулась к его ладони, рывком взяла ключи и зашагала по улице. Тот вперевалочку шёл рядом с ней. Полы его синей ветровки развевались на ветру, выставляя напоказ футболку с изображением Фредди Крюгера.

— Я не знаю, как это у тебя получилось, — рассеянно пробормотала она, на ходу засовывая ключи в боковой карман сумки, — но я почти уверена, что в пропаже замешан именно ты. Так что благодарить не буду, так и знай.

— Обойдусь как-нибудь без благодарностей. Хотя было бы неплохо…

— Что? — обернулась Эла.

— Так, ничего, — загадочно улыбнулся паренёк и тут же сменил тему. — А слизняк-то твой сдулся!

— Это совершенно не твоё дело, — рассердилась она, не понимая, отчего до сих пор с ним разговаривает.

— А я говорю, что он трус. Знаешь, я совсем не удивлён. Старо как мир. Об этом ещё поэты-классики писали.

— Послушай, ты ко всем девчонкам так клеишься?

— Не-а, только к хорошеньким блондинкам!

Эла презрительно фыркнула и ускорила шаг.

— А хочешь, я тебе стих прочитаю? — не отставал трамвайный хулиган.

— Когда ты уже оставишь меня в покое? — взмолилась Эла, но тот будто не слышал её протестов.

— Вот, послушай. Эдуард Асадов, «Трусиха», — смеясь, продолжил он.

Поначалу Эла делала вид, что не слушает парня, но он, ничуть не стесняясь прохожих, стал с выражением, громко и в лицах читать стих.

Эла и сама не заметила, как прониклась мастерством чтеца, как сбавила шаг и, остановившись на тротуаре возле зелёного парка, заворожённо смотрела на парня. Её не покидало ощущение, будто она присутствует на настоящем спектакле, где декорации — улица и люди, а актёры — этот бойкий паренёк, легко меняющий лица и голоса. А когда до Элы дошёл смысл стиха, она зарделась от удовольствия, ведь его содержание повторяло недавнюю сцену в трамвае, воспевая храбрость хрупкой девчонки с воробьиной душой и осуждая трусость парня со спортивной фигурой.

Читал он проникновенно и даже сентиментально. Паренёк был настолько хорош в актёрском мастерстве, что приковывал взгляды прохожих. Они останавливались и с улыбками наблюдали за уличным спектаклем. Вскоре собралась приличная толпа зрителей, но чтец дарил картинные жесты одной лишь только Эле, гипнотизируя её своими смеющимися, лучистыми глазами, и будто никого вокруг не замечал.

Как только спектакль подошёл к концу, зрители разразились аплодисментами и одобрительным свистом, кто-то хлопнул парня по плечу, кто-то сунул денег в карман, кто-то прослезился. Сияя улыбкой, парень наигранно раскланялся и тут же устремился к Эле.