Радист, угрюмый дядька совершенно замученного вида, молчапротянул ему шифровку. И лицо при этом было такое, что лучше было его, вообще, не трогать. Еще бы, тоже сутки сидел у рации, то шля шифровку, то ее получая.

— Давай, давай, — Судоплатов едва только увидел, что там написано, как у него медленно пошла челюсть вниз. Такого сообщения он никак не ожидал. — Ни хрена себе, сам товарищ Владимиров прибудет?!

Под именем товарища Владимирова, если верить специальному коду по именованию высших должностных лиц Советского государства, скрывался первый заместитель наркома государственной безопасности, всесильный комиссар государственной безопасности 1-го ранга Меркулов. Чего — чего, а приезда «правой руки» товарища Берии Судоплатов никак не ожидал!

— Выходит, Москва все всерьез восприняла, — кивнул он сам себе, вспоминая те его многочисленные шифровки о творящихся здесь странных делах. — Значит, не посчитали бредом…

Невдомек ему было, что обо всем здесь происходящем Москве было известно и из других источников. Донесения Судоплатова о лекарственных снадобьях с невероятными свойствами и фантастических способностях человека, называющего себя друидом, очень удачно дополнили рассказы Зои Космодемянской, сумевший попасть в Кремль. Оттого и был такой «шум».

— Стоп, а это что еще? — радист оторвался от попискивающей рации и протянул ему еще одну бумажку. Значит, состоялся еще один сеанс связи и получена новая шифрограмма. — Еще один сюрприз? Хотя, что может быть удивительнее этого?

Но оказалось могло быть. Причем, судя по ухмылке радиста, именно сейчас он узнает и об этом.

— Вашу же мать… — ладонь разведчика, с зажатой в ней шифрограммой, дрогнула. Казалось, вот-вот серый листочек, вырванный из самого обычного небольшого блокнота, вырвется из пальцев и спланирует прямо на земляной пол. — Они там что, вообще, охренели?! Еще и товарищ Симонов? Два высших секретоносителя в тылу врага?!

Пожалуй, прочитать фамилию Симонова было для него еще более странно, чем фамилию Владимирова. Ведь, Симновым был не кто иной, как Николай Сидорович Власик, личный телохранитель Вождя!

— Для полного комплекта не хватало лишь самого товарища Ста… — не договорив, он замолчал. Сейчас было совсем не до шуток. — Но зачем все это?!

Первые догадки пришли к нему в голову не сразу и стоили двух чашек с крепчайшим чаем, от которого сводило зубы. И лишь, когда крепко заваренный чай «прочистил» немного мозги, стало чуть понятнее.

— Опять, похоже, эти подковерные игры, — задумчиво пробормотал Судоплатов, прекрасно знавший о чрезвычайно сложной внутренней кухне Кремля и соперничестве, а то и открытых конфликтах, внутри высшей советской элиты. — Значит, к нам прибудут два личных эмиссара.

Прибывающие «гости» были именно эмиссарами, доверенными лицами двух самых влиятельных людей Советского государства: Меркулов был человеком Берии, Власик — Сталина.По всему выходило, что они должны были независимо друг от друга убедиться, что все здесь происходило именно так, как докладывалось в Москву.

— Придется им показать, как говориться, товар лицом…

И тут он, к своему ужасу, понимает, что это может и не случится. Ведь, именно на ближайшие несколько дней Гвен, из которого весь этот сыр-бор и случился, назначил какое-то испытание для своих учеников. Вторые сутки весь их лагерь «на ушах стоял» из-за этого. Все бурлило, ревело, словно готовилось что-то очень значительное.

— Черт! Начальство придет, а его нема. Пидманула, б…ь, пидвела… Ия крайний буду!

Резко вскочив с лавки, он махнул, как угорелый, в сторону выхода из землянки. Одним махом перемахнул через здоровенный сугроб, чтобы срезать расстояние и оказаться на широкой поляне.

— Успел… Не ушли еще, — выдохнул с облегчением, увидев столпотворение на поляне.

Гвен сейчас испытывал странное противоречивое чувство, которого уже и не помнил, честно говоря. В нём, словно в причудливом коктейле, смешались и гордость за своих учеников, и удивление от их успехов на ниве освоения тайных знаний, и трепет перед открывающиеся будущим. Он стоял перед порогом, отделяющим его от чего-то большого, невообразимо большего.

Этот мир, сначала принятый им легкомысленно и легковерно, открылся перед ним с совершенно новой стороны. Духи Живого Леса, дающие силы друидам, здесь оказались неимоверно сильны. Их присутствие ощущалось едва ли не во всем — в деревьях, в набухших почках, журчании ручьев и тд. Оттого и ученичество давалось несравнимо легче, чем в его мире. Там неофит при должном усердии мог ощутить благодать Великого Леса лишь к концу первого года обучения. Здесь же почти все из его учеников к началу второй недели обрели своего духа-защитника. И разве это не великое чудо?

—…Ученики, не обольщайтесь силой, подаренной вам благодатью Великого Леса, — друид с трудом унял дрожь в голосе, глядя на своих последователей. Волнение не спрячешь. — Путь за вашими плечами — это даже не начало пути по служению Великому Лесу. Вы только — только подошли к самому началу.

Два десятка человек в белоснежных маскхалатах молча пожирали его глазами. Благоговение, граничащее со священным трепетом, читалось в их взглядах. Скажи им сейчас пустить себе пулю в лоб или полоснуть ножом по горлу, сделают это, не задумываясь.