Такое чувство, что весь класс стал свидетелем моего грехопадения и разразился смехом.

Мгновение я лежу, прижавшись щекой к прохладному полу, колени пульсируют от моего жесткого приземления. Прохладный воздух касается задней части моих бедер, и я понимаю, что моя юбка задралась, обнажая мои черные шорты, за которые я чертовски благодарна, что надела их вместо нижнего белья.

Учитель бросается вперед. Я слышу его скрипучие шаги по полу.

– С тобой все в порядке?
– спрашивает он меня.

Аудитория немного успокоилась, но я все еще слышу смех. Яростный шепот, все они говорят обо мне. Парень прямо спрашивает: “Кто она, черт возьми, такая?”

Я быстро беру себя в руки, поднимаюсь на колени, убираю волосы с лица. Я слышу, как кто-то судорожно втягивает воздух, словно в шоке, и когда я смотрю налево, я понимаю, что буквально стою лицом к лицу с падшим ангелом моей мечты.

Дьявол из моих кошмаров.

Уит Ланкастер. Который смотрит на меня так, словно увидел привидение.

Крепко сжимая лямку рюкзака, я встаю, отворачиваю голову и сажусь на ближайший пустой стул.

Прямо за спиной Уита.

Блядь.

Учитель посылает всем строгий взгляд, фактически заставляя их замолчать, прежде чем он начнет говорить, но я понятия не имею, что он говорит. Я ничего не слышу из-за учащенного биения моего сердца. Оно ревет у меня в ушах, в крови, и я пытаюсь задержать дыхание. Пока я не могу больше этого выносить и не выдыхаю струйку мятного дыхания, благодаря жевательной резинке, которую я жевала в библиотеке.

Боже, я надеюсь, он не заметит.

Я смотрю вниз на пол перед собой, морщась. Я споткнулась о чертов рюкзак Уита. Конечно, я так и сделала. Я сижу там, словно в трансе, все мое тело дрожит, колени болят от падения. Я смотрю на свой стол, боясь поднять голову, боясь, что обнаружу, что он наблюдает за мной. Когда я, наконец, осмеливаюсь поднять глаза…

Я смотрю на его затылок.

Когда еще один прерывистый вздох покидает меня, я достаю папку и блокнот вместе со своим любимым механическим карандашом, мои руки все еще дрожат. Полностью готовые делать заметки, хотя учитель стоит, прислонившись к передней части своего стола, скрестив руки на груди, и рассказывает о себе и о том, чего он ожидает от нас в этом году.

Он раздает учебный план, и мое сердце грозит выскочить из груди. Уиту придется повернуться, чтобы передать мне программу. Я жду, мои руки липкие, ноги стучат друг о друга, и когда мой ряд начинает передавать копии программы обратно, я наблюдаю, как маленькая стопка доходит до Уита.

Но он не отдает мне мой экземпляр. Он держится за оба, его плечи расправлены, его внимание направлено на учителя. Меня переполняет раздражение, и мне хочется ткнуть его карандашом в спину и потребовать учебную программу.

Вместо этого моя рука взлетает в воздух.

– Да?
– учитель приветствует меня добрыми глазами.

Я уверена, что он сожалеет о моем предыдущем падении.

– Я не получила учебную программу.
–

Он хмурится. – Ну, это странно. Я их пересчитал.
– Схватив со стола дополнительный листок, он подходит ко мне и протягивает единственный лист бумаги.

– Спасибо, - говорю я ему.

Учитель бубнит до конца урока, но я не слушаю. Я не могу сосредоточиться ни на чем другом, кроме того факта, что Уит сидит прямо передо мной, намеренно игнорируя меня, слава Богу. Я чувствую его запах. Теплый, пряный и по своей сути мужской. Я изучаю его волосы. Они темно-русые, почти каштановые, но не совсем. Короткие, аккуратно подстриженные и немного длинноватые на макушке. Они выглядят мягкими. Я уверена, что если бы я провела по ним пальцами, пряди прилипли бы друг к другу.

Наконец раздается звонок, возвещающий об окончании урока — конце дня. Я сижу там, обездвиженная, пока все вокруг меня собирают свои вещи и практически выбегают из класса. Здесь проводятся тренировки по всем осенним видам спорта. За обедом они сделали объявление. Я пытаюсь переждать Уита, чтобы уйти после него, но он тоже медлителен.

Например, он медленно поворачивается ко мне лицом.

– Какого хрена ты здесь делаешь?
– Его голос низкий, взгляд острый.

– Я хожу сюда, - говорю я, задыхаясь.

– Какого хрена ты делаешь, - парирует он, отстраняясь от меня. Как будто, если он подойдет еще ближе, я могу заразить его чумой.

Я ненавижу его. Но меня тоже тянет к нему. Притяжение есть, оно притягивает меня ближе, и мне интересно, чувствует ли он это тоже.

– Я зачислена, - говорю я, хватая свой рюкзак и убирая свои вещи. – Нравится тебе это или нет.

Он свирепо смотрит на меня.

Я тоже так думаю.

Наконец он заговаривает первым.

– Хорошее падение. Приземляться вот так на колени, должно быть, было больно.
– Он ухмыляется. – Хотя я уверен, что ты привыкла стоять на коленях.