Я быстро откинул волосы девушки и расстегнул ее куртку. Кровь лила где-то между предплечьем и шеей. Ее грудь быстро опускалась и поднималась.

— Нет, в таком случае она бы уже была мертва, — ответил я, оглядывая рану.

Ее лишь немного задело, ничего серьёзного. Но меня пугало то, с какой скоростью девушка теряла кровь. И все же, видя, как ее грудь вздымается, я тоже выдохнул от облегчения. Наверное, я сделал это в первый раз, с тех пор как прозвучал тот выстрел.

— Дай мне мой рюкзак! Живо!

Парень быстро метнулся в сторону и прибежал уже с моим рюкзаком. В этот раз, помня о том, что со мной идет Эл, я предусмотрительно взял аптечку на все случаи жизни. Главное – остановить кровь и дезинфицировать рану, дальше уже пусть медики разбираются. Я вытащил из рюкзака две инъекции и быстро вколол их девушке в плечо. Эл вздрогнула всем телом и простонала что-то нечленораздельное.

— Что это за уколы?

— Антибиотик и обезболивающее. Нельзя, чтобы в рану попала какая-нибудь зараза. Сейчас ты должен помочь мне.

— Что я должен делать?

— Держи ее, пока я буду обрабатывать рану. Это надо будет сделать крайне осторожно, понял меня?

Парень коротко кивнул головой и положил голову девушки на свои колени, удерживая руками ее тело. Хорошо хоть он был немногословен и схватывал все налету. Зубами я вырвал пробку из небольшого стеклянного флакона, наполненного спиртом. На губах остался этот противный стальной привкус. Резко вылил жидкость на открытую рану, в тот же момент лицо Эл посерело.

— Ей же больно! — закричал на меня Артур.

— Раз больно, значит она все еще жива.

Я вынул бинты, приложил их в ране и со всей силы нажал, прочно припечатывая к нежной плоти. Эл дернулась всем телом, Артур же, не ожидавший подобного, чуть не упустил ее из своих рук. Девушка перестала дергаться лишь спустя четыре секунды. Тогда я ослабил давление на рану, взял остаток бинтов и просто перемотал их вокруг шеи, чтобы закрепить повязку. Дыхание Эл постепенно начало выравниваться, а черты лица немного разгладились. Кажется, начало действовать обезболивающее. Артур, наконец, отпустил Эл и рухнул на снег. Он смотрел на то, как бинт на шее у Эл постепенно окрашивается в красный цвет.

— У нее не останавливается кровь, — сипло произнес он.

Я мог бы успокоить его, сказав, что первую помощь мы оказали, а значит некоторое время здоровью Эл ничего не угрожает. Но я слишком устал, чтобы говорить подобные глупости известные каждому, кто хоть раз выходил живым из боя.

И вдруг все представилось мне в каком-то ином, незнакомом прежде свете. Эл лежала на земле, окрашенная в бело-красные пятна. Снег вокруг нее был в таких же красных пятнах, словно специально подобранная декорация. А ведь я тогда просил о чуде, просил, чтобы ей не довелось брать в руки оружие. По крайней мере, пока я буду рядом. Но каждый раз, когда я пытаюсь ее защитить, она делает то же самое для меня и подставляется под удар. Вот так ирония.

Это чувство зародилось где-то за легкими. По началу оно казалось мне небольшим комом, который невозможно продохнуть. Но, по мере того как я продолжал смотреть на Эл, этот комок рос внутри меня. Он будто бы вталкивал их в стенки моего организма, теснил, давая себе пространство. И, наконец, этот он добрался и до диафрагмы. Я рассмеялся. Казалось, еще минута, и я задохнусь от подступившего чувства, на глаза выступили слезы. Артур замер, уставившись на меня. Кажется, он даже немного попятился назад, неуверенный в моем психическом состоянии. А я все смеялся и мой смех раскатывался по голому лесу.

И вдруг все закончилось. Странное чувство испарилось, словно по волшебству. А ему на смену пришла самая настоящая усталость. Я замолчал так же резко, как до того начал смеяться. В лесу снова воцарилась тишина. Эл продолжала мирно лежать на снегу, точно спала. Она снова была одна, снова была ранена. И мне вдруг безумно захотелось просто быть вместе с Эл. Лежать так же, как и она, видеть мир так же, как и она. Я опрокинулся на спину рядом так, что наш головы оказались на одном уровне. Между нами оставалось лишь пару сантиметров. Только вот лицо Эл было обращено к небу, а ее губы застыли в немом слове. А я просто лежал, скрестив руки на груди, и всматривался в ее черты. Вроде бы близко, а вроде и далеко.

— Ты... в порядке? — Артур смотрел на меня с подозрением, словно у меня поехала крыша.

— А ведь Ри был прав, она мне действительно нравится. Ведь если ты беспокоишься о ком-то, это значит, что он нравится тебе?

Будто услышав мои слова, ресницы Эл вздрогнули. И как у нее это получается?

— Только вот почему-то с ним она улыбалась, а со мной лишь страдает, — я вспомнил историю про то, как Денис назвал ее прекрасной под первым снегом. И правда, когда я сказал то же самое, Эл лишь горько усмехнулась.