Шрифт:
Милиционеры с трудом разорвали Свету с Сашкой. Погрузились в уазик. Поехали.
— Чего к тебе, — сказал Квадратько, — все они, как репей липнут? Вечно оказываешься там, где не надо.
— Сегодня, — сказал я оборачиваясь назад, на плачущую в ладошки Свету, — напротив. Оказался я там, где надо.
— Стыдно то, как! Стыдно мне! — Подошла ко мне Света рыдая.
— Да не реви ты, — обнял ее я, — не реви. Позади все.
Вдали, на углу, где был поворот на нашу улицу, замаячил луч фонарика.
— Света-а-а-а!
— Светка!
— Све-е-е-е-т-а-а-а-а!
Шли то мамка с папкой, кликали везде сестру.
— Ищут меня! Ищут! — Света снова ткнулась мне в плечо, — стыд-то какой!
— Вон Анка! Чего там?! — Крикнул отец и родители заспешили к месту аварии.
Когда мама с папой пришли, Светка совсем вжала голову в плечи. Скукожилась вся у меня под боком. Однако мать, хоть и со строгим поначалу лицом, но все же бросилась к Сестре, обняла нас с ней.
— Вот бестолочь! Вот бестолочь-то! — Причитала сквозь слезы она.
— Прости, матушка! Прости, папенька! — Ревела Светка.
Отец, отстранившись, смотрел на нас строгим взглядом. Молчал. Потом стал перебрасываться с Квадратько и другими очевидцами краткими скупыми предложениями. Говорили о происшедшем.
Смотрел я в отцовские жесткие глаза. И видел в них бурю эмоций, которую не было принято у нас выставлять напоказ. Видел, что испытывал он то же, что и я: злость на Светку, на глупость ее, которую, впрочем, перекрывали облегчение и радость о том, что все с ней хорошо. А понимание того, что все это ее горячие девичье сердце вытворило, заставляло, теперь, когда все позади, относиться к ее выходке снисходительно.
— Хорошо что, — сказал отец, выслушав рассказ Квадратко, — что Игорь оказался где надо. Хорошо. Молодец ты, сынок.
Я улыбнулся отцу. На его грубом лице, освещенном папиросой тоже блеснула мимолетно улыбка.
— Горжусь тобой. Очень горжусь, — выпустив дым от затяжки, добавил он.
Внезапно услышал я, как скрипнула дверь москвича. Глянул на машину. Там, через заднюю, обратную для нас дверь, выбрался бедолага с заднего сидения.
— Он чего?! — Вскрикнул Квадратько, когда черкес, покачиваясь, кинулся бежать, — Улепетывает?! А ну! Лови его!
Глава 10
Ловить черкеса нам не пришлось. Пробежал он на своих непослушных ногах метров десять, да и рухнул на гравийку. Когда мы с Квадратько подбежали к беглецу, он уже стоял на четвереньках и бессовестно рвал на пыльную дорогу.
— Вставай, етить тебя! — Схватили его Квадратько за плечо своими могучими короткопалыми руками, — ты посмотри, бегун, так тебя рас так.
— Голова… — Мычал черкесенок, — голова больно…
— А вот не пошел бы девок воровать, — я закинул вторую его руку себе на плечи, — была бы твоя голова целая. А так помучайся. Тебе полезно.
Мы с Квадратько поволокли его обратно к машине. При этом ноги бедолаги бессильно волочились по земле.
— Помогите! — Донеслись слабые стоны из машины, — помогите нам!
— Петрович, — глянул Квадратько на отца, — будь другом, посторожи ентого бегуна. Что б еще че не удумал.
Отец опустился к сидящему на заднице и покачивающемуся черкесенку.
— Будешь еще ртом гадить? А то я подальше отойду, чтоб не забрызгало.
Черкесенок слабо помотал головой.
— Голова… Больно…
— Потерпи, — сказал ему Квадратько свысока, — сейчас приедет за вами скорая помощь. А потом, — он гулко хлопнул в широкие свои ладони, — и мы за вас возьмемся.
— Помогите! — Доносилось из кабины.
Мы с Квадратко пошли к машине, заглянули с чистого боку, чтобы не замараться в «головокружениях» что бегун разлил под ноги всему салону.
— Ты чего, живодер, делаешь, — с трудом оборачивая ко мне голову между сидений, сказал водитель, тот самый Альмир с клуба, — товаришь милиционер! Он хотел нас машиной задавить! Увезите его в тюрьму!
— Ты че зараза мелешь, — от такой наглости я даже неожиданно для себя разозлился, — ты, значит, сестру мою воруешь, не пойми зачем, а теперь жалуешься, что тебя за это головой приложили?
— Ну не так же! — С трудом держа голову навису, сказал Альмир, — не самосвалом!
— А че? — Я нахмурился, — мне с тобой расклинится надо было? Да ждать, пока ты по газам да в аул?
Черкес на это ничего не сказал. Только покивал головой, но было видно, что делает он это от боли.
— Ну ты, конечно, — Начал Квадратько, — с ними сильно.