Николаенко, размахивал руками, стоя у распахнутой своей двери.

— Мда, — начал я себе под нос, — вот уже и насели на Казачка за егошний проступок.

Мы с Вовкой подъехали, встали на встречке.

— Ну вот! Еще и ты, Землицын, решил нам проезд перегородить! — выйдя вперед, крикнул мне Николаенко.

— Ты не горячись, Сергей Саныч, — сказал я, выпрыгнув из кабины, — я ж вон кого с тока пригнал, — кивнул я назад, на трактор, — сейчас помогут нам закидать ячмень обратно в кузов.

Николаенко постоял, помолчал. Подбоченился.

— Ну так, а проехать-то нам все равно надо!

— Так и проезжайте, — я пожал плечами, — мы сейчас, на время вашего проезда, прижмемся к краю дороги.

— Так и он пусть прижмется! — Крикнул мне Николаенко, глядя на Казачка, — не пропускает же!

— Да я уже все, — сказал немного обиженно Казачок, оставив свою лопату в куче зерна, — сейчас уж отъеду.

Казачок забрался в машину, завел мотор, и его самосвал кратко дрогнул. Протронувшись вперед, он стал за машиной Микитки. Мы с Вовкой тоже прижались к обочине. Подождали, пока пройдут по дороге комбайны.

— Ты давай, Землицын! — Крикнул мне из своей машины агроном, — долго тут не распотякивай. Машины мне ваши нужны на ячменном поле над Красной.

— Помню, не бойся, Сергей Саныч, — сейчас закидаем и поеду прямым ходом до поля.

Николаенко глянул на меня уже мягче.

— Эт ты трактор раздобыл? — Спросил он.

— Нужно было как-то из ситуации выходить, — я пожал плечами, — вот я и вышел.

— Молодец, — Николаенко улыбнулся, — соображаешь. Раз уж так, попрошу тебя проследить за этим, — он кивнул на Казачка, топтавшегося у своей машины, — лоботрясом. Чтобы еще чего не учудил.

— Прослежу, — покивал я, — а потом быстренько на поле.

Николаенко кивнул и поехал первым. Комбайны, тарахтевшие до того на тихом ходу, зарычали своими двигателями. Из их выхлопных труб вырвались черные облачка газов. Все они в линию поехали за агрономом, валко вращая большими передними колесами.

— Это ты мне, что ли трактор пригнал? — Спросил подошедший Казачок, — на подмогу?

— Последний раз тебя вытягиваю из беды, — ответил я ему строго, глядя, как выезжает на дорогу Вовкин трактор, — если уж еще хоть раз попадешь в похожий просак, сам будешь выпутываться.

— Спасибо, Игорь, — смущенно заулыбался Казачок, — чесслово даю, что не дам больше такого маху. Стыдно мне самому, понимаешь, за то, что я такой растяпа. Что там не угляжу, там потороплюсь. Тут чего недоделаю. А вечно оттого, — он вздохнул, — другие страдают. Да и тогда, на заву…

— Да зав-то ладно, — я махнул рукой, — там, правда новичку сложно.

— Ну чего вы там? — Приблизился Вовка, поздоровался за руку с Казачком и молчаливым Микиткой, — давайте уж поживее расправимся. Мы ж с заву уехали без спросу. Завтоком узнает — будет ругать нас почем зря.

— С Герасимычем я как-нибудь разберусь, — сказал я, — он мне, в конец концов, обещал дать на подмогу людей. Вот, будем считать, что дал.

— Ты давай, подгоняй машину обратно к куче, молодой, — сказал Вовка, — а я на тракторе сзади заеду и буду нагружать.

Так и поступили. Я отставил Белку подальше, чтобы не мешалась, а Микитку и вовсе отпустил на поле, вслед за комбайнами. Вовка с Сашкой, сидя как один в кабине, стали загружать рассыпанный ячмень обратно в газон. Колючая ячменная пыль клубилась над кузовом казачковской машины. Серым налетом оседала на кабину, делала ее синий цвет тусклым и каким-то неновым.

Минут пятнадцать ушло у Вовки, чтобы закидать в кузов почти все зерно. Когда понял он, что больше не может набрать в ковш зерна, потому как его уже осталось по-над самой землей, то сдал он назад, выровнял свой ковш, потом погодил, пропуская груженый камаз. Выехал на дорогу и стал возле нас с Белкой.

— Ну дальше уж сами, — сказал Вовка, глядя на меня сверху вниз из кабины трактора, — дальше руками, потому как ковш мой для этого большеват.

— Ничего, — кивнул я, — тут на раз плюнуть осталось. Дальше уж сами.

— Спасибо, Игорь, — сказал мне с улыбкой Володя.

— Спасибо, дядь Игорь, — пискнул улыбчивый Санька с отцовских колен.

— Да не за что, — улыбнулся я, — и вам спасибо. А ты Санька, больше не безобразничай. По крайней мере, у папки на глазах, — рассмеялся я.

Улыбчивый Саня помахал мне тоненькой ручонкой. Вовка только хмыкнул. Трактор его рыкнул и завращал большими задними колесами, двинулся с места. Медленно пошел он по разогретой солнцем дороге.

— Ну чего ты тут, Казачок? — Вооружившись лопатой, я подошел к Генке, что сгортал в кучу остатки зерна, — Закидаем в две лопаты?