К двум часам ночи план на полтора последних месяца жизни был составлен, делать здесь было больше нечего, и Баздырев решил возвращаться обратно. Он послал сообщение начальнику охраны, и через полчаса две машины направились в обратный путь. Через два часа от начала поездки Павел обратился к водителю:

– Витя, помнишь, мы как-то проезжали мимо старого строительного склада-ангара? Он должен быть справа от нас.

– Помню, Павел Петрович, до него еще минут сорок.

– Давай заедем, хочу посмотреть на него вблизи, скоро уже рассветет.

Дальше опять ехали молча. Действительно минут через сорок-пятьдесят они уже съезжали к ангару, который был вполне четко виден на фоне наступающего утра.

Выйдя из машины, Баздырев сразу заметил в правой стороне ангара новые раздвижные двери и понял, что кто-то уже облюбовал ангар для своих нужд, о чем и поведал начальнику охраны. Тот подошел к дверям, внимательно осмотрел их и, вернувшись к Павлу, сказал:

– Двери-то новые, а вот следов ни туда, ни оттуда не видно. Может только ремонт закончили? Не успели еще въехать?

Но в это самое мгновение над новой дверью полыхнула красным рекламная надпись: «АБСОЛЮТНОЕ ИСЦЕЛЕНИЕ. ОЧЕНЬ ДОРОГО, КРОМЕ ИСКЛЮЧЕНИЙ. ЕЖЕДНЕВНО. 5:00 – 6:00».

Стояночная площадка перед зданием ярко осветилась, автоматические двери призывно распахнулись, открывая пространство входного тамбура, и раздалось громогласное Мирей Матье «Pardonne-moi ce caprice d'enfant».

Нервы Павла Петровича от сочетания света и звука дрогнули, сдерживаемое напряжение рванулось наружу в виде дикого, совсем не присущего прежнему Павлу Петровичу, желания наподдать этому жулику, сидящему в старом строительном ангаре. Почему жулику? Почему сразу шарлатану? Да просто потому, что предлагаемое абсолютно, и это – действительно абсолютно— не могло быть правдой.

Он резко развернулся от машины и прошел в открывшиеся двери.

Павел вошел в ярко освещенное большое помещение, на вид совершенно пустое, только немного сбоку от входа стоял обычный стол, за столом сидел человек весьма невзрачного вида с седыми волосами и какими-то уплывающими от взора чертами лица. Этот незнакомец предложил:

– Садитесь, – и добавил, – доброе утро.

Павел Петрович подошел ближе к столу, но садиться не стал. Его несколько ошарашил и вид помещения и вид незнакомца в кресле за столом, гнев его сам собой испарился, и Баздырев как-то неловко проговорил:

– Я это… Мне бы…

Тут он понял, что у него нет никаких слов. При взгляде на простоту убранства помещения, седую голову незнакомца у него вдруг в груди начала вырастать надежда на правдивость слов рекламной надписи. Это было так нежданно, что Павел потерял дар речи. Молчание прервал незнакомец:

– Избавление от вашей болезни будет стоить сто миллионов.

– Вы знаете мою болезнь? Но откуда?

– Это совершенно неважно, вам нужно только сказать: «Я согласен», – и можно приступать.

– Но… такая… сумма… И какие гарантии, – вспомнил Баздырев слово из множества подписанных договоров.

–О, у вас будет целых две недели на апробацию, так сказать, вашего тела. Потом вы либо оплатите счет, либо восстановится status quo ante bellum.

– Я согласен, – произнес Павел Петрович, и тут же препровожден был за ширму, перекрывавшую значительную часть помещения. За ширмой располагался полукругом ряд кресел, похожих на автобусные, самолетные или стоматологические, в них можно было удобно лежать. Целитель предложил Павлу занять любое, и, когда тот расположился в кресле, произнес: «Спать!»

Но Павел смог расслышать только «Спа…» и провалился в сон.

Открыв глаза, он, вспомнив, где находится, обратил взор к выходной двери, которую приметил, когда вошел в отгороженный отсек. Над дверью так и было написано «Выход», а выше этой надписи располагались большие электронные часы, на них было пять часов тридцать пять минут. Прошло менее получаса. Баздырев сел в кресле и прислушался к собственным ощущениям, Вроде все было как обычно, он не чувствовал слабости, неприятной тяжести в животе, которая появилась в гостинице, он счел это элементом самовнушения. В любом случае эффект получасового сна следует проверить и, если все было обманом, разобраться с лекарем по-свойски. Павел Петрович колебался недолго, он встал с кресла и вышел в выходную дверь. Выйдя на площадку перед зданием, он увидел спокойно дожидавшуюся его команду сопровождения. Значит, прошло действительно полчаса, раз ребята не волновались. Подойдя к машинам, Павел Петрович скомандовал:

– Едем к Пивоварову.

Филипп Пивоваров оказался на месте и был свободен, хотя и несколько удивлен повторным скорым появлением пациента после разговора с профессором.

Павел Петрович начал разговор без долгих прелюдий:

– Понимаешь, в чем дело, Филипп? Сегодня утром я прошел курс лечения и чувствую себя очень хорошо. Я хочу, чтобы ты подтвердил мое излечение.

Филипп Николаевич недоуменно посмотрел на Баздырева:

– Паша, но ведь только вчера…

– Я тебе говорю, что сегодня утром прошел излечение, и хочу, чтобы ты это подтвердил или отверг, как самовнушение или гипноз.