Но сейчас все это грозило рухнуть. Игорь Абросимов закусил губу.

«Кажется, я действительно заигрался с этими двумя девушками!» – со вздохом признался он себе.

– Они поручили тебе подготовить встречу Нового года? Но ведь это же обычно делают самые опытные сотрудники! – задумчиво проговорила Людмила Ильинична.

– Мамочка, я им это пыталась объяснить!– рассмеялась Марина. – Но директор сказал, что главное здесь – фантазия. А с ней у меня вроде бы лучше, чем у других…

– Да, фантазии у тебя хватает, – согласилась мать. Она отвела глаза в сторону. – Единственное, чего не хватает – это мужа! – Перехватив суровый взгляд дочери, она замахала руками: – Все, все, не буду об этом!

Марина не понимала, почему она так волнуется перед встречей Нового года. Это же – всего лишь развлечение, которое она придумала для других. И все-таки сердце у нее колотилось и подпрыгивало, и она волновалась по любому поводу: и как сидит на ней новое платье из зеленой тафты, и правильно ли подключен свет, и в порядке ли лампочки на елке, и все ли пироги и другие вкусности красиво разложены по тарелкам и выставлены на столы.

Она все это проверила по заранее составленному списку, а потом прошлась по нему еще раз. Но все равно ее страшило, что она что-то забыла, и она вновь покрывалась гусиной кожей от волнения и напряжения.

Марина взглянула на часы. Все, пора. Она одернула платье, бросила на себя взгляд в зеркало. Кажется, выглядит она неплохо… Перед тем, как войти в основной зал, где было подготовлено торжество, она зашла в комнату к Оксане.

Та сидела на своем месте и что-то сосредоточенно печатала на компьютере. Вид у нее был далеко не праздничный.

– Оксана… – Марина старалась придать своему голосу теплоту. Но девушка даже не взглянула в ее сторону. – Я хотела сказать… ты слушаешь меня?

Оксана, наконец, повернулась к ней.

– Да, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

– Я хочу, чтобы все то плохое, что было между нами, осталось навсегда в прошлом году. Я виновата перед тобой… я наговорила, наверное, лишнего. И вела себя… резковато. Прости меня, если можешь. Я действительно хочу, чтобы все это осталось в прошлом. – Марина смущенно улыбнулась: – Позади!

Оксана кивнула, но ничего не ответила.

Марина молча вышла из комнаты.

– Значит, я все-таки могу приехать к тебе? – Абросимов жадно глядел на любовницу.

Оксана молча кивнула.

Игорь Абросимов радостно блеснул глазами,

– Что-то случилось?

Оксана снова кивнула.

– Могу я узнать, что?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну, ладно… главное – это то, что я могу приехать к тебе. На всю ночь?

– Да, – кивнула Оксана, – как обычно.

…Игорь Абросимов приехал к ней на Новогоднюю ночь и вышел из ее квартиры ровно через три дня.

Он едва держался на ногах от усталости и… счастья.

– Как провела Новый год? – спросил по телефону Оливье Шарпантье.

– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила Марина Журавлева.

– Я послал тебе подарок. Не на Рождество – я знаю, в России Рождество не так популярно, как у нас в Европе – а именно на Новый год.

– Что за подарок?

Француз рассмеялся,

– Получишь – увидишь. Это – сюрприз.

Марина откинулась на спинку стула. Она улыбалась. Наверняка это – открытка. Европейцы придают открыткам такое значение… обязательно посылают их друг другу на все главные праздники, особенно на Рождество. Шиком считается послать такую открытку с какого-нибудь далекого курорта, где в данный момент находится отправитель. Чтобы она пришла к празднику вся в далеких почтовых штемпелях и с картинкой или фотографией этого экзотического места. Наверное, и Оливье отправился на Рождество и на Новый год куда-то далеко. И сейчас его открытка плывет с какого-нибудь острова Бали или Занзибара к ней. Марина негромко рассмеялась.

В дверь постучали. Вася помчался открывать. На пороге возник посыльный.

– Кто здесь Марина Журавлева?

– Это я.

– А это – вам. – Он поставил на стол коробку.

Марина, пожимая плечами, расписалась на бланке известной посылочной фирмы.

– Можете не проверять, у нас доставка – абсолютно надежная, без рекламаций, – пробурчал посыльный и исчез.

Марина стала открывать коробку. Она обнаружила в ней пять бутылок превосходного бургундского, обложенных пахучей древесной стружкой. Взяв одну из них, посмотрела на свет. Вино вспыхнуло внутри бутылки восхитительным рубиновым блеском – словно настоящая драгоценность.