— Я не могла к тебе попасть долгое время, мне говорили, что твое состояние не позволяет пускать посетителей. Но я наконец добилась того, чтобы увидеть тебя.

Пипа осторожно потянула меня за рукав белой рубашки, пытаясь усадить на металлический стул. Я молча последовала за ней, сканируя помещение взглядом. Никогда нельзя быть уверенной на все сто процентов, что в данный момент кто-то не слушает или не подсматривает.

— Девочка, прости меня, — Пипа достала платок и заплакала горькими слезами, которые стекали по ее морщинистым щекам, — я ничего не замечала, и я корю себя за это каждую минуту. У меня и в голове не укладывается все, что я услышала на суде.

— Теперь все знают об этом? — тихим голосом спросила я.

— Да, — она шмыгнула носом, — это получило большую огласку среди всех центров. Мне так жаль, — она снова заплакала, уткнувшись носом в платок.

— Я не знаю, как тебя здесь лечат, но мне предложили перевести тебя в другую клинику. Я хотела спросить у тебя, стоит мне договориться о переводе или тебе здесь комфортно? Теперь я, вроде как твой опекун, пока ты не станешь взрослой.

Я ошеломленно смотрела на пожилую женщину. Суд назначил ее моим опекуном. Я никогда не просила у нее помощи, молча скрывая раны на моем израненном теле, но сейчас я готова была даже помолиться ненавистному богу, чтобы убраться отсюда ко всем чертям. Какая, сука, ирония.

— Вытащи меня отсюда, — шепнула я ей, чуть наклонившись вперед. Она перестала плакать и пристально всмотрелась в мои глаза.

— Хорошо, — решительно кивнула она, — посиди здесь.

Пипа встала на ноги и вышла из комнаты, оставив меня сидеть за металлическим столом. Я вела мысленный отсчет времени, который уже вошел в привычку, и спустя сорок восемь минут, она вошла внутрь в сопровождении доктора Мэдисона.

— Нора, детка, твой опекун требует, чтобы тебя перевели в другую клинику.

Слова доктора Мэтью выражали поддельную заботу.

— Если так хочет мой опекун, — равнодушно ответила я, стараясь не подавать никаких эмоций. Мне надо выйти отсюда любой ценой, и боюсь, что демоны внутри меня скоро начнут требовать крови.

— Да, — произнесла Пипа строгим голосом, — я хочу, чтобы ее перевели под контроль другого центра. У меня есть такая возможность, и более того, законное требование.

Давай, Пипа, мысленно подбадривала я ее.

— Ну что ж, очень жаль, что вы приняли такое решение, мы с Норой очень плодотворно сотрудничали, и я вижу очевидно положительные результаты от наших занятий. Вам, видимо, потребуется несколько дней, чтобы оформить документы, а мы тем временем….

— Нет, — прервала его Пипа, внимательно сканируя выражение моего лица, — я уже обо всем договорилась.

Доктор Мэдисон несколько секунд хмуро смотрел на Пипу, но видимо не нашел законных причин, по которым он может удерживать меня в этом сумасшедшем доме. По всем документам, лечение проводится на добровольной основе. Из-за того, что Пипа была под подозрением, она не могла в полной мере исполнять роль опекуна. Сейчас же, когда все обвинения были сняты, она наконец-то сможет вытащить меня из этой богодельни.

— Нора, как насчет того, чтобы пойти и собрать свои вещи, пока твой опекун будет ждать тебя? — улыбка доктора Мэдисона была похожа на звериный оскал.

— У меня нет вещей, — тихим меланхоличным голосом ответила я, потупив глаза в пол.

— Ну вот и отлично, — произнесла Пипа и подхватила меня под руку, — мы уходим. Постоим на улице, пока вы подготовите необходимые документы на выписку, ведь ей положены какие-то документы, не так ли?

— Разумеется, — процедил доктор Мэдисон, скрестив руки за спиной. Не хороший знак, надо убираться отсюда. Я первой шагнула к выходу, утягивая Пипу за собой. Стефания открыл нам двери, буквально прожигая мой затылок своим масляным взглядом.

— Увидимся, — бросил он мне в спину, когда мы проходили металлические двери, которые отделяли обычный мир от безумия.

— В твоих же интересах, чтобы этого не случилось, Стеф, — буркнула я себе под нос, выходя прямо на открытое пространство. Дверь с грохотом захлопнулась за нашими спинами, оставляя нас одних под раскаленным солнечным светом. Я подняла голову вверх и закрыла глаза, подставляя свое лицо теплым лучам.

— До чего жуткое местечко, — тихо пробормотала Пипа, осторожно косясь на здание за нашими спинами, — мне жаль, детка, что я не вытащила тебя раньше.

— Спасибо, — произнесла я, все еще наслаждаясь тем, как солнечные лучи мягко скользили по моей коже, — ты действительно имела виду другую клинику, или это была уловка?

— Боюсь, что тебе придется поехать туда. Это все добровольно, но тебе все еще требуется официальная бумага, по которой тебя признают полностью исцелившейся от душевного потрясения.

Я мрачно усмехнулась. Душевное потрясение, вот как это называется. Я то думала, что свихнулась от того, что разговариваю со своими внутренними друзьями, ан нет, это всего лишь душевное потрясение.