— Можно попробовать, — наконец произнесла я, оценивая ее реакцию. В ее глазах промелькнуло облегчение, и теплая улыбка растянула губы. Мой монстр замер у нее над плечом и посмотрел на меня белыми глазницами, явно недовольный моим выбором, но я проигнорировала его, и полностью сосредоточилась на докторе перед собой.

— Тебе пятнадцать лет и …

— Мне шестнадцать, — поправила я ее, — точнее, исполнилось два дня назад.

— О, — она подняла на меня свои карие глаза, — я упустила эту деталь.

Я отвернулась от нее и уставилась в зеркало напротив. Там явно кто-то стоял, я чувствовала, как его взгляд скользит по моему лицу. Слова Кэтрин эхом отдавались в моих ушах, я не могла отвести взгляд от зеркала, словно кто-то снаружи приковал мои глаза к себе. Нервное напряжение охватило мое тело, а желание вырваться из кабинета буквально пульсировало под кожей.

«Перегрызи ее глотку и выберись отсюда», монстр снова залез мне под кожу и теперь подталкивал к действиям. Я на мгновение зажмурила глаза и глубоко вздохнула, стараясь следить за словами доктора. Я знала, что она пытается сделать: заставить меня признать проблему, потом работать над чувством вины, стыда, чтобы я перестала ощущать себя плохой. Кэтрин умело вскрыла тот факт, что я скрывала любые инциденты насилия из чувства страха, что станет еще хуже, поэтому она настаивала на том, что мне надо работать над собственными эмоциями относительно чувства бессилия. И если ее терапия будет заключаться только лишь в беседах и таблетках, что ж, я могу с ней немного поговорить. Что я не готова с ней обсуждать, так это наличие демонов внутри меня. Я не думаю, что она сможет мне помочь с ними справиться, а лишний раз подвергаться экспериментам мне не хотелось, так что я умело следовала рекомендациям Кэтрин, ходила на сеансы, пила таблетки и даже смогла немного поспать без кошмаров. Вот за это мне стоило ее поблагодарить, я и не подозревала, как хороший долгий сон, может улучшить качество жизни. Я стала чувствовать себя более отдохнувшей, в моей голове наступило некое просветление, монстры все меньше и меньше нашептывали мне в ухо, но окончательно они так и не ушли, затаившись глубоко под кожей.

Я стала меньше вздрагивать, когда открывалась дверь. По ночам практически перестала ожидать, что сейчас дверь в палату распахнется и появится Стефания. Обычно он расстегивал свою ширинку и доставал член, который начинал активно поглаживать, не сводя с меня своего масляного взгляда. Каждый раз я забивалась в угол койки и зажмуривала глаза, но его гадкие слова продолжали эхом отзываться в моей голове. В этой клинике ничего подобного не произошло за все два месяца, что я нахожусь здесь, поэтому я стала более спокойной, и даже уверенной. Стоит ли говорить о том, что я полностью исцелилась? Конечно нет, но мне необходимо было создать эту видимость, чтобы убраться, наконец, отсюда к чертовой матери.

Пипа в конечном итоге забрала меня домой, когда доктор дал положительные рекомендации, поэтому я быстро собрала свои немногочисленные вещи и оставила лечебницу далеко за спиной. Уже стоя на крыльце своего старого дома, я испытывала глубинный страх, который медленно просачивался по моим венам.

— Ну же, детка, не стой на пороге, — Пипа подтолкнула меня вперед, а затем первой вошла в большой холл. За эти полгода все осталось так, как я и запомнила, за исключением луж крови, мертвого отца и разбитых вещей. Кто-то хорошенько убрал в доме, пока я лечилась в психушке.

— Я не могу тут быть, Пипа, — пробормотала я тихо, опуская сумку на голый пол.

— Я понимаю, детка, — ее глаза снова наполнились слезами, — но это твой дом.

— Я не могу, — повторила я сквозь стиснутые зубы. Огромный дом, это лишь вход, порог, начало, как угодно, а дальше находится сама преисподняя, которая в любой момент может поглотить меня. Мне следовало сжечь этот дом дотла, а входы в туннели завалить.

Я заставила себя пройти дальше и подняться по лестнице в свою старую комнату. На мгновения я задержалась наверху лестницы, вспоминая, как столкнула отца вниз. Его образ показался у основания, и я снова смотрела, как он сломался, как низко упал со своего пьедестала. Ублюдок. Его похоронили без моего присутствия. Не то, чтобы я хотела там быть, но видеть, как его опускают в землю, было бы большим удовольствием. Моя спальня теперь казалась мне чужой и неуютной. Учебники, мои записи, научные труды, в которых я искала утешение и которые помогали мне отвлечься, теперь бесполезной кучей валялись на столе. Я не чувствовала, что снова смогу сесть и открыть свой разум науке. Возможно, это был мой внутренний протест против всего, чего касался мой отец, а может, мой мозг уже окончательно свихнулся и не понимал элементарных вещей. В любом случае, я окончила школу заочно, защитив диссертацию и обогнав своих сверстников.

Я провела руками по учебникам, смахивая их на пол. На грохот прибежала Пипа. Ее глаза были расширены, а лицо выглядело взволнованным.

— Нора, детка, что случилось?

— Ничего, — мрачно буркнула я. Обращение ко мне по имени вызывало отвращение. Я похоронила эту девочку глубоко глубоко в своем сознании и не готова была снова выпустить на поверхность.

— Не называй меня по имени, хорошо?

— Хорошо, — неуверенность исказила черты лица пожилой няни. Я одобрительно кивнула и шагнула к своему шкафу, распахивая дверцы. Куча платьев, школьная форма, ленты, чулки. Вытащив все содержимое, я свалила одежду в большую кучу на полу и стала искать хоть что-то, что могу надеть.

— Что ты ищешь?

— Одежду, — отрезала я, — нормальную одежду.

— Чем тебе не нравятся платья?

— Всем, — холодно ответила я, вытаскивая на свет пару темных штанов и серую футболку. Пипа кивнула головой и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Очевидно, что она не понимала, как со мной теперь общаться. Я и сама не до конца понимала, если честно.

Переодевшись в штаны и футболку, я расчесала волосы и собрала их в высокий пучок, скрепив шпильками. Я не хотела выходить днем на улицу, но и оставаться в доме тоже было сложно. Мне надо было придумать, чем занять свои мысли, пока мои монстры не решили за меня. Я вспомнила последний раз, когда позволила им одержать вверх.

Это была моя первая неделя в той жуткой лечебнице, где доктор Мэдисон испытывал на мне свою версию лечения психоза. Я лежала на голом матраце, мое тело было онемевшим, а сознание — заторможенное. Но я помнила, как дверь в палату распахнулась и вошел первый охранник. Он приблизился к кровати, думая, что я сплю, накачанная лекарствами. Но я не могла спать. Он склонился над мои телом и стал щупать мою грудь сквозь тонкую ткань больничной рубашки. Мерзкое ощущение чужих рук снова накрыло меня с головой, угрожая поглотить целиком. Я рвано дышала, борясь с оцепенением своего тела. Охранник радостно похрюкивал, пока теребил свою плоть рядом с моим телом. Он проводил руками по моим ногам, рукам, щипал и царапал грудь, затем начал дергать мои свободные больничные штаны. Мои монстры рычали и царапались внутри моей головы. Я закрыла глаза и позволила черноте утянуть меня вниз, выпуская демонов на свободу. В итоге охранника нашли утром со спущенными штанами около моей кровати. Его глазные яблоки были выдавлены, а член — отрезан и засунут в широко раскрытый рот.