Шрифт:
Соорудив в мозгу такую сложнейшую причинно-следственную цепочку (которая полностью подтверждала изначальную версию), Кирилл улыбнулся.
– Чего ты щеришься, придурок?! – прошипел Мурзик.
– Мурзя, ты че, брат? – Кирилл продолжал улыбаться. – Перебрал, что ли? Своих не узнаешь?
– Каких своих?! – Мурзик отчаянно треснул по кнопке. – Кого еще я должен узнавать?
– Ну точно, ты припух, – сказал Кирилл. – Еще не вечер, а ты уже вон как хорошо догнался. Память у тебя стала, Мурзя... – он укоризненно покачал головой, мысленно проклиная неторопливого Хорька: из-за него приходилось разыгрывать спектакль почище мурзиковской пантомимы с несуществующим пистолетом.
– Память, – автоматически повторил Мурзик, нахмурился и вдруг безвольно опустил руки, повисшие как плети. – Память...
Как параноик со стажем, Мурзик боялся не только незнакомцев, он боялся еще много чего. В том числе – как угадал Кирилл – боялся перебрать до такой степени, что это скажется на здоровье. Кирилл назвал мурзиковский страх вслух, и Мурзик сразу же переключился на это, забыв про "пистолет" и обещание пристрелить Кирилла, если тот дернется.
– Я тебя вправду знаю? – неуверенно произнес Мурзик.
– Ясный пень! – фыркнул Кирилл. – Я на Глобуса работаю, меня Вова Рыжий зовут.
– А ты ведь не рыжий, – проницательно заметил Мурзик.
– Ясный пень! Это же кликуха такая! Пацаны придумали, чтобы для смеха...
– А-а-а... – протянул Мурзик. – Тогда понятно. А что это ты тут делаешь, Вован?
– Так это... – Кирилл огляделся по сторонам и заговорщицким шепотом сообщил: – Пасу здесь одного придурка. Коммерсант хренов... Слышь, Мурзя...
– Ну, – буркнул Мурзик, выжидающе глядя на Кирилла, который в эти секунды собирал в единое целое все, что когда-либо знал и слышал о Глобусе, Мурзике, наркотиках и отношениях в криминальной среде. Материть Хорька времени уже не оставалось.
– Помнишь, мы с Глобусом сидели в кабаке... – родил наконец Кирилл.
– В каком кабаке?
Кирилл в бешеном ритме погнал в мозгах список городских кабаков, выбирая среди них тот, где мог сидеть с братвой Глобус и куда мог притаранить наркотики Мурзик. Сам собой напросился дорогущий ресторан на центральной улице – с подходящим названием "Русский размах". Кирилл только раскрыл рот, чтобы заявить об этом, как Мурзик, видимо, желая показать, что с его памятью все не так уж плачевно, признался сам:
– Это в "Райском уголке" было... Глобус там обычно сидит.
– Точно! – тряхнул головой Кирилл, хороня "Русский размах" и все остальные версии. – В "Углу" мы сидели... Ты нам еще кой-чего привозил. Помнишь?
– Да помню, помню... – поспешно согласился Мурзик, хотя его воспоминания о том вечере были довольно смутными. – Глобус попросил, я привез.
– Мурзя, – вкрадчиво произнес Кирилл, подбираясь к Мурзику вплотную. – У тебя случайно нет сейчас... С собой? А то мне такой лом тут париться...
Кирилл думал, что Мурзик насторожится, станет отнекиваться, но Мурзик повел себя как подлинно деловой человек.
– Прямо сейчас? – уточнил Мурзик, и Кирилл кивнул. – И много тебе нужно?
– Э-э-э... – Кирилл на миг задумался: в этой сфере он тоже был не силен. Сколько попросить, чтобы Мурзик вернулся в номер? Килограмм? Это может вызвать подозрения. А если спросить один "чек", то Мурзик может просто вытащить его из кармана, и тогда спрашивается – зачем было устраивать весь этот цирк?
– Мне чтоб до завтра хватило, – неопределенно выразился Кирилл. – И ко мне еще друган должен подойти... чтобы ему тоже хватило...
Мурзик провел в уме какие-то сложные подсчеты и кивнул:
– Ясно... Цены ты знаешь... Пошли.
Кирилл чуть не взвыл от восторга – Мурзик быстрым шагом занятого человека проследовал по гостиничному коридору в сторону номера 526. Все расчеты Кирилла оказались верными, и сердце его пело победную песнь...
Про Львова и Хорька он подумал лишь мельком – а, сами сообразят, что к чему... Не маленькие.
Сам себя он в эту минуту ощущал очень большим, очень умным и очень удачливым.
Четыре минуты спустя, когда Хорек, Львов и двое из гостиничной службы безопасности уже были на этаже, Кирилл так про себя не думал.
Глава 21
После долгого и тягостного разговора с Галей Молчун унес из конторы головную боль и уверенность в своей абсолютной неспособности выполнить задание Стаса. С наивной хитростью выждав пару дней, Молчун позвонил Гоше и поинтересовался, когда можно будет выходить на работу.