– А Горделадзе исчез, - вставил Повзло.

– Именно поэтому я вас пригласил. Мне сделали предложение провести расследование по делу Георгия Горделадзе. Или, как минимум, семинар для киевских коллег по расследовательскому ремеслу. Сегодня я должен дать ответ и хотел бы услышать ваше мнение. Финансово-организационные вопросы берет на себя фонд помощи независимой прессы "Виктория".

– "Виктория" - это американцы, - сказал Повзло.

– А тебя это колышет?
– спросил Обнорский.
– Они платят, но это не значит, что им позволено заказывать музыку.

– Я считаю, что надо браться, - сказал Повзло.
– А ты, Саша? обратился Обнорский к молчащему Звереву. Зверев пожал плечами.

– Провести семинар, - ответил он, - не проблема. А что касается качественного расследования... не знаю, не уверен. Работать-то придется на чужой территории, без агентуры, связей в правоохранительных органах. Попробовать можно, а гарантировать результат - нет.

– Так его и в Питере никогда нельзя гарантировать, - резонно возразил Обнорский.- Ну, что скажешь?

– Можно слетать, - сказал Зверев.
– Мне хохлушки нравятся.

Спустя полчаса Обнорский позвонил Галине и дал согласие на предварительное расследование. На другой день Повзло и Зверев вылетели в Киев.

* * *

– Напротив, - возразил Обнорский Соболеву, - я, волею случая, неплохо знаком с делом Горделадзе, Сергей Васильевич.

– Каким же образом, Андрей Викторович?
– удивился премьер.

– Наше Агентство начинало проводить расследование по исчезновению Георгия Горделадзе. Двое моих сотрудников более недели провели в Киеве, собирая первичный материал.

– Если я вас правильно понял, то расследование до конца вы не довели? спросил Соболев. Андрей кивнул:

– Да. Нашим заказчикам не понравилось, в каком направлении движется расследование. Они вежливо нас поблагодарили и приостановили дело.

– А кто был вашим заказчиком?

– Фонд помощи независимой прессе "Виктория", - ответил Андрей.

– Американцы, - быстро произнес Соболев.

– Американцы, - согласился Обнорский.

– Им очень хотелось увидеть тень президента?

– Да, нас осторожно к этому подталкивали...

– Но вы не согласились?

– Я уже говорил вам, Сергей Васильевич, что у нас можно заказать расследование, но нельзя заказать результат. Если бы мои ребята увидели след президента то мы именно так и написали бы в отчете. Но мы не увидели даже тени Бунчука.

– А вы не могли бы ознакомить меня с вашим отчетом?
– спросил Соболев.
– Или он является секретным?

– Нет, он не является секретным. Собранная нами информация является во многом конфиденциальной, но не секретной. По соглашению с "Викторией" эта информация остается совместной интеллектуальной собственностью Агентства журналистских расследований и "Виктории". Каждая из сторон может использовать материал отчета по своему усмотрению. В полном объеме или отдельные фрагменты его... Я, разумеется, могу вас познакомить с отчетом, но лучше сделать это в Агентстве. Все материалы хранятся там. Вы сможете зайти ко мне в Агентство?

– Даже не знаю, Андрей Викторович. Мы, собственно, завтра улетаем в Москву. С утра у нас намечена экскурсия в Русский музей, а потом ваши, питерские, энтэвэшники хотели бы взять у меня интервью. Мне очень хочется побывать у вас и познакомиться и с Агентством вашим, и с отчетом. Но я уже пообещал энтэвэшникам - неудобно... Не знаю, как поступить.

– С НТВ, - сказал Обнорский, - я все решу.

– Каким образом?

– Договорюсь, чтобы они подъехали ко мне... Я отлично знаю их главного режиссера... Возьмут интервью прямо в Агентстве.

– Ну что же, давайте попробуем... С утра завтра - музей, а потом Агентство.

* * *

Ужин в зимнем саду прошел замечательно. Прощались Соболевы и Обнорский как старые знакомые. Дома Обнорский сразу лег спать. Приснился ему Кука капитан Кукаринцев*. Куку Андрей видел во сне довольно редко. Обычно Кукаринцев снился ему в палестинской военной форме, с пистолетом в руках.

*События описаны в романе А. Константинова "Журналист".

– Извини, братишка, - говорил Кука всегда одну и ту же фразу, - служба.

И нажимал на спуск. Андрей видел, как медленно и бесшумно выкручивается из ствола тупая пуля, как она плывет в знойном воздухе... Вспышка, боль, чернота... Проклятый сон!

Этой ночью Кука приснился ему в вышитой украинской сорочке, с бандурой в руках. Кука перебирал струны и играл "Реве и стогне Днипр широкий..." Он хорошо играл, мастерски, но что-то страшное и зловещее было на этот раз в хорошо знакомой, мощной старинной песне.

– Прекрати!
– закричал Обнорский во сне.
– Прекрати, Кука! Немедленно прекрати, сволочь!