А тут дверь кабинета открылась и в дверях появился заспанный товарищ, который до того, якобы, заседал на конференции. Несмотря на изрядную плешь, он очень хотел остаться молодым и, наверное, следуя словам известной песни, не расставался с комсомолом. На его заспанной физиономии отпечатался текст газеты, на которой он только что мирно спал, но навыки, выработанные за многие годы комсомольской работы, позволили придать лицу деловое выражение в несколько минут.

– А-а-а! – радостно воскликнул он, спешно протирая осоловевшие от долгого сна глаза, – это наши добровольцы! А я, вот, с телефонов не слезаю, – всё звоню нашим комсоргам, – выехали ли вы?..

По случаю наших проводов в райкоме был устроен маленький митинг с участием представителей общественности, пионеров и школьников, ветеранов комсомола.

Пионеры прочли какое-то стихотворение в нашу честь. Одна девочка так старательно, с таким чувством выводила:

– На кого же вы нас покидаете!?

…что у меня даже закрутило в животе. Или это от клизмы, что мне ночью сделали в вытрезвителе?

Секретарь райкома долго перечислял льготы, которыми облагодетельствовало государство комсомольцев-добровольцев.

– Проезд оплачен, подъёмные выплатят, тринадцатая зарплата будет, – в общем, за всё оплачено, – он завершил свою речь оригинально, – в общем, всем желаю на новом месте жениться и выйти замуж, за всё оплачено.

Это не менее оригинально поняли некоторые добровольцы. Катя и Ника о чём-то хихикнули, а Сёма тотчас толкнул меня в бок:

– Слышь, Аполло, что наши бабы базарят, – алименты в случае чего комсомол тоже уплатит?

Я только удивлённо пожал плечами. А Сёма с серьёзным видом повторил несколько раз: «Надо спросить… надо спросить…»

На трибуну поднялась благообразная старушка, – видимо одна из ветеранов комсомола.

– Друзья мои!.. – начала было, она, но, прослезившись, сошла с трибуны под гром аплодисментов.

– Слышь, Пол, – Сёмка опять пхнул меня в бок, заговорщицки с тревогой прошептав, – нас часом не в Афган отправляют?

– Да ну что ты? – попытался я опровергнуть его предложение, но на душе кошки скребли, ибо провожали нас так, будто отправляли чёрт знает куда. По меньшей мере, – на войну…

Душа успокоилась, когда нам вручили комсомольские путёвки, в которых каллиграфическим почерком значилось место нашего назначения: Кемеровская область, трест «Кузбассшахтострой», а далее – язык сломаешь выговорить.

Потом мы расписались за командировочные, выслушивая наставления инструкторов:

– Понимаю вас, что хочется отметить отъезд Но убедительно прошу: пока в область не доедете, начинать не надо! А то в другой город можете заехать, были случаи, … А в области начинайте, там уже за вас обком отвечает. Там можно…

Когда после трогательных проводов мы покидали райком, Семён, приметив первого секретаря, устремился к нему с самым серьёзным видом.

– Скажите, пожалуйста, – весьма серьёзно обратился Семён к первому, – я хочу спросить по поводу алиментов: правда ли, что комсомол…

Какая беседа состоялась у них, я не слышал, ибо привлекло меня прелюбопытнейшее зрелище.

В коридоре райкома вытанцовывал какой-то дикий танец давешний инструктор райкома. Его огромное брюхо с шумом носилось из стороны в сторону и таскало за собой своего владельца. Казалось, что пляшет не инструктор, отрастивший живот, а живот, отрастивший инструктора.

Наконец, отдышавшись, комсомольский работник перевёл дух и, истово перекрестившись на портреты членов политбюро ЦК КПСС, висевшие на стене, облегчённо вымолвил:

– Славь, те господи! Спровадили…

Когда я пришёл домой и сказал, что еду на ударную комсомольскую стройку, мама упала в обморок. Поскольку времени оставалось мало, я написал папе записку, чтобы он привёл маму в чувство, и уехал на стройку. Но до стройки не доехал.

Нас посадили в поезд по разным вагонам и мы с Сёмой оказались по соседству с профессиональными пьяницами и, вдобавок, картёжниками.

Почти 4 часа мы играли в покер «на интерес», но потом «на интерес» нам стало неинтересно. Ставкой стали уши проигравшего, по которым выигравшие лупили колодой карт. Когда от такой игры мы стали похожими на Чебурашек, единственная дама из нашей картёжной компании предложила одарить победителя поцелуем взасос. Когда от такой игры наши губы опухли, а все бутылки с водкой были опустошены, в хулиганской голове Семёна родилась невероятная идея: набравшего в покере наибольшее количество очков единственная дама нашей компании одаривает прямо же здесь в купе своей любовью, а набравший наименьшее количество очков будет освещать место любовного сражения посредством свечки. Что останется делать остальным игрокам, мы так и не успели оговорить, так как, увлечённые идеей, кинулись в игру.