Иногда даже Соболин руки разводил, а Обнорский несколько раз мрачно заметил, что "за удовольствия надо платить".

Прозорливому нашему шефу я тогда не поверила, но где-то через пару месяцев нашего сотрудничества Тимурыч стал все чаще и настойчивее предлагать познакомиться поближе и приглашать то на дачу, то "к друзьям". Приглашения были так настойчивы и откровенны, что вызывали и негодование, и страх. От моих отказов в его глазах появлялось это страшное выражение холодной злобы и насмешки, словно он видел меня насквозь, и читал мой страх, смешанный с брезгливостью, и знал свою власть надо мной.

Примерно в это же время до меня стали доходить слухи о том, что Иратов пользуется в ГУВД властью почти фантастической и многих в главке держит в страхе. В выборе средств достижения своих целей он не церемонится, жесток, всегда спокоен и ироничен, корректен и неуловим... Серый кардинал. Сильные связи, и не только в Питере. Страшный человек. Я стала реже бывать у него: начались телефонные звонки, "случайные встречи", даже визиты в Агентство. Потом Иратов "наказал" меня, не рассказав об одном шумном убийстве, и мне пришлось искать другие источники. Источники молчали, как партизаны на допросе. Во всем ведомстве я могла теперь получать информацию только от Иратова. Это была ловушка. И я попала в нее.

***

– Вы прелестно выглядите сегодня,- сказал Иратов, не отводя взгляда от моей груди. Я чувствовала, как краснею. Мне было противно и страшно.

– Спасибо, ~ сказала я,- сегодня приезжает мой жених.- Я старалась говорить твердо и даже с вызовом.

– Жених?- усмехнулся Тимур Тимурыч, переводя взгляд мне в глаза.

"Жаба, мерзкая жаба",- подумала я, пытаясь сохранить самообладание. Но Тимурыч неожиданно улыбнулся обаятельно и открыто, немного по-мальчишески, радостно:

– Светочка, я вас поздравляю! Значит, вы торопитесь? Как жаль! А я-то, старик, надеялся вас порадовать. Знаете, буквально сегодня утром доложили героиновое убийство, крупная партия.

Я буквально подпрыгнула на месте.

Такой случай бывает раз в полгода: отличный материал, с хорошими перспективами, из первых рук... Но я колебалась.

Посмотрела на часы. Все мои коллеги уже ушли, я стояла на лестнице одна с Иратовым.

– Надолго не задержу, Светочка.

Пойдемте ко мне в кабинет, успеете к жениху.

Он мягко, но цепко, по-кошачьи, взял меня под локоть, и мы пошли обратно, вверх по лестнице. Всю дорогу до кабинета он говорил мне о всяких малозначительных происшествиях по городу и не отпускал ни на секунду моей руки.

– Садитесь, Светочка.- Иратов усадил меня в кресло напротив себя, из рабочего стола извлек фляжку с коньяком и две серебряные стопочки.

– Очень хороший, дагестанский, привезли неделю назад наши ребятки.

Пейте, Светочка.

– Благодарю, Тимур Тимурович.

Я все-таки на работе. Так что же случилось?

– Да, как жаль, что такая красивая девушка все время думает о работе.Иратов поднял стопку, пристально на меня глядя, и, увидев, что я не последовала его примеру, резко поставил ее на стол.- Давайте поговорим о вас.

– Обо мне?- Я встала и накинула сумку на плечо.- Вы извините, Тимур Тимурович, если у вас ничего нет про убийство, я лучше побегу.

– Сядьте! Звучало как приказ.

Меня словно ударили под коленки, и я рухнула обратно в кресло, с ужасом глядя на побелевшего Иратова.- Сегодня утром гражданка Улаева М.Д., уроженка Таджикистана, 1965 года рождения, вошла в ванную однокомнатной квартиры, которую их семья снимала по адресу улица Никитиных, дом 15, и обнаружила своего мужа, Улаева Т. Г., 1960 года рождения, лежащим в ванне, с многочисленными ножевыми ранениями грудной клетки, перерезанной шеей, без признаков жизни. Сотрудниками органов милиции в квартире обнаружен мешок с тремя килограммами героина. Предполагается, что убийство Улаева произошло на почве раздела сфер влияния в оптовой наркоторговле. Вы довольны?

– Ух, спасибо, Тимур Тимурович,- пробурчала я, дописывая в блокнот последние слова. Материал и впрямь был отличным.

– Ну теперь мы можем поговорить о вас?

– Тимур Тимурович, мне надо бежать. Я опаздываю.

– Значит, наше свидание опять откладывается?

Я глубоко вдохнула, набираясь мужества, и ответила:

– Отменяется, Тимур Тимурович.

Тимурыч улыбнулся одними губами: морщинки вокруг глаз были веселые, смешливые, а сами глаза остались непроницаемы.

– А вы не пожалеете об этом, Светочка?- Он продолжал улыбаться, только не надо было смотреть ему в глаза, только не смотреть ему в глаза...

– Всего доброго, Тимур Тимурович.

Я выскочила из его кабинета пулей, почти побежала по коридору, пронеслась по лестнице, схватила пальто и отдышалась только на улице. Господи, какая гадость. Ладно, хоть материал стоящий. Интересно, было ли что-нибудь в том дагестанском коньяке? Запросто могло быть.

***

В Агентстве я кинулась к компьютеру, чтобы отписать пресс-конференцию и рассказ Тимурыча.