– Берия? Я не ослышался? – удивился Сан Саныч. И, переведя взгляд на портрет, указал на него: – А там, наверху, должно быть, товарищ Сталин?

– Нет-нет, это портрет товарища дона Севрюхи. – Маршал, похожий на добродушного китайского божка, кивнул несколько раз подряд, продолжая с улыбкой глядеть на гостя. Улыбались одни губы, глаза из-за стекол пенсне глядели предельно жестко. Но, как показалось Сан Санычу, совсем не зло. – Ви, я вижу, в курсе, кто такой товарищ Сталин? Это хорошо. Это послужит нашему лучшему взаимопониманию. Товарищ Сталин, к сожалению, теперь находится в другом, далеком отсюда, месте, поэтому портрет его здесь был бы не совсем уместен.

– А вы…

– Я директор этого достойного учреждения.

– Ага, понял. Вы, товарищ Берия, – начальник Тихой стражи.

– Все-таки официально наша служба называется – Кустодия. Предлагаю придерживаться этого наименования. Если ви не против.

– Как скажете. Мне, честно говоря, без разницы. Что тюрьма, что казенный дом – суть та же.

– Не совсем. Пример, полагаю, не слишком удачный. Но ви верно заметили, как ми скажем – так и будет.

– Простите мне мое любопытство, я просто несколько удивлен, но вы – тот самый Берия? Который с товарищем Сталиным? Прославленный нарком внутренних дел времен Отечественной войны? И вас по-прежнему зовут Лаврентий Павлович?

– Конечно! Как иначе, уважаемый? Других Берий нет и бить не может. Хотя, насчет прославленного наркома ви, думается, немного приукрасили. Все равно спасибо, товарищ, нам приятно. Но в этих стенах все-таки принято обращаться ко мне – товарищ Берия. Или товарищ маршал. Вот так, пожалуйста.

– Не хотел вас обидеть, простите великодушно. Субординацию мы понимаем.

– Главное, понимать все правильно. Вообще же, дорогой товарищ, ми тут, – товарищ Берия обвел руками вокруг себя, – на страже общественного порядка стоим. Фигурально говоря. Оберегаем спокойствие граждан города Лимбонго. Для нас это – главное дело, нам не до личных обид. Поэтому ви не беспокойтесь! Пока вам ничто не грозит.

– Благодарю вас, товарищ маршал. Полностью вверяю себя вашему попечительству. Но почему – пока?

Берия, не прекращая улыбаться, покачал головой.

– Потому что, совсем уж расслабляться тоже не стоит, – подняв палец, сказал он вкрадчиво, с ясным посылом. – Пока – знак и символ бистротечности времени. Ваше положение легко может измениться на менее устойчивое. Ми к вам имеем ряд вопросов, и многое, очень многое – для вас – будет зависеть от того, как ви на них ответите.

Сан Саныч усмехнулся.

– Ви это почему сейчас улыбаетесь? – не оценил его веселья товарищ Берия. – Ми разве сказали что-то смешное?

– Нет-нет, что вы! Я по другому поводу, – поспешил объясниться Сан Саныч. Товарищ Берия, насколько он помнил историю, слыл человеком серьезным, порывистым, шутить с ним было чревато. – Честно говоря, не ожидал встретить здесь именно вас. Поэтому, никак не привыкну. К обстановке. Простите.

– Что ж, понимаем. Это ми понимаем. А вот ми вас как раз поджидали. Как вам такой сюрприз?

– Это, действительно, неожиданность. Которая говорит лишь о том, что служба у вас, товарищ Берия, поставлена на самом высоком уровне. Деваться некуда, я в ваших руках. – Откинувшись на спинку стула, Сан Саныч по привычке закинул ногу за ногу – и тут же поймал себя на этом. Подумав, что такая вольность может быть сочтена за развязность, или даже за неуважение, и переменил позу на более скромную и менее свободную. – Спрашивайте, Лаврентий Павлович!

– Только давайте, уважаемый товарищ, сразу договоримся – не врать. Я человек занятой, мне ваши байки в рабочее время выслушивать недосуг.

Сан Саныч, всплеснув руками, изобразил покладистость.

– Конечно! Согласен. Я, товарищ маршал, первый за правду.

– Хорошо, что первый. Итак, начнем сначала. Кто вы? Каким образом и, главное, зачем здесь у нас объявились? Какова цель вашего визита к нам, в Лимбонго?

– Но вы ведь, говорите, ждали меня? Значит, сами все знаете.

– Э, что-то знаем, что-то нет… Интересно послушать вашу версию, что ви сами о себе скажете.

– Да, понятно. – Сан Саныч вздохнул. Сняв кепи, несколько раз пригладил свой жесткий – соль с перцем – бобрик волос. Что его противникам было о нем известно, он, конечно, не догадывался. Но что-то они, без сомнения, знали, раз он находился здесь. И задача его теперь состояла в том, чтобы очертить круг их знаний и при этом не выйти за него, не сболтнуть лишнего. – Моя фамилия Доманский, Александр Александрович, – сказал он. – И я с Земли.

– Это понятно, что с Земли. С таким же успехом ви можете сказать – с того света!

– Так и есть, – согласился Сан Саныч. – Так и есть. Все поменялось, тот свет стал этим, этот – тем…

– Но, хоть ми не математики, знаем, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется, – товарищ Берия расправил плечи, покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи, и откинулся на спинку кресла. Вытянув перед собой руки, он пробарабанил по столу пальцами незамысловатое трам-там-там. Наверное, привычка такая имелась у товарища маршала. – Хорошо. Видимо, правильней будет намекнуть вам более випукло, что ми о вас знаем. А то ви так и будете ходить вокруг да около и питаться тень на плетень наводить. А этого делать, категорически не следует. Он, странно изогнув шею, посмотрел на Доманского искоса, одним глазом, и блеснул стеклом при этом, как, бывает, смотрит и лоснится влажным зрачком птица. Гриф! – тут же подметил и определил сходство Сан Саныч. И действительно, горский нос товарища маршала с такого ракурса очень походил на хищный клюв, хотя все же был поменьше, чем у упомянутого уважаемого пернатого.