Бюро расставаний

Аннотация

Вы хотите уволиться с работы, но начальник этому всячески противится? Ваша вторая половинка оказалась от другого яблока, но сказать об этом не поворачивается язык? Ваш лучший друг сделал подлость, и теперь даже говорить с ним невыносимо? Есть те, кто готов помочь с этими проблемами. Двое друзей организовали агентство по разрыву отношений. Любых отношений – личных, дружеских, служебных… Смогут ли они работать в Москве, чужом городе, куда занесла их судьба? Судя по тому, что в самом начале первого задания они натыкаются на труп, работа простой не будет…

Глава 1 10 октября 2185 года, воскресенье Последний винт встал на место. Андрей отступил на шаг и полюбовался – получилось отлично. Табличка сияла матовой бронзой, чёткие буквы сообщали: «Вакарисасеи. Агентство правильных расставаний». – Красиво? – спросил он, не оборачиваясь. – Точно тебе говорю, к нам станут обращаться только дамочки, желающие порвать с надоевшим любовником, – ответила женщина, стоявшая за его спиной. – Лен, не начинай. Мы ж всё решили, купили лицензию, офис обставили… – Ну, наличие лицензии не мешает мне нервничать, – пожала она плечами. Тут из дома раздался грохот, и следом – пронзительный неразборчивый вопль. – Ого! – весело удивился Андрей. – Ты с Гаем говорила? – И более того, предупредила, что ещё один инцидент – и он отправляется снова на свои дремучие болота, – сердито ответила Елена, прислушиваясь к происходящему. Было тихо, и она покачала головой. – Пойду проверю, что там происходит. Она вошла в дом. Андрей ещё раз полюбовался блеском бронзы, сделал несколько шагов и свернул за угол дома. Там обнаружилась другая дверь, возле которой также висела табличка, побольше размером. Она лаконично извещала: «Частный детектив. Приём по договорённости». Постучав дверным молотком, новоиспечённый хозяин агентства расставаний дождался, пока дверь распахнулась. То, что за нею никого не было, его нисколько не удивило; поднявшись по лестнице, он повернул направо и вошёл в кабинет. Мужчина, сидевший за столом, разговаривал по коммуникатору. Он кивнул гостю и показал на кресло. Тот сел и стал ждать, разглядывая обстановку – книжные шкафы, бюст сурового мужчины в тоге, гравюру, висящую за спиной хозяина. Как и в прошлые визиты сюда, он попытался определить, что же на гравюре изображено, и снова не преуспел: в прошлый раз ему показалось, что это мост Вздохов, а сейчас там явно виделись колонны и каменные львы. Хозяин кабинета закончил разговор и отложил коммуникатор. – Ну как, обустроились? – Более или менее. Документы все получили, объявление в газеты дали, табличку вот повесил… Отступать некуда. Вот скажи, Алекс, как ты начинал? – Понемножку. Мне повезло тогда, первое дело я получил сразу же, как только лицензию выправил. У армейского друга неприятность случилась, вот он и попросил меня разобраться. А дальше само как-то пошло… – Везение – это важно, – согласился Андрей. – Чаю хочешь? – спросил Алекс и, не дожидаясь ответа, позвал негромко: – Аркадий! – Здесь я, – раздалось с подоконника. – Сейчас Меланья соберёт, а я пошёл дымоход чистить. Топить пора уже. – Чем тебя не устраивает центральное отопление? – досадливо поинтересовался Алекс, но ответа не получил и только махнул рукой. – Вот каждый год так, как октябрь к середине подходит, он начинает закупать дрова, ворчит, что яблоневых не найти. А батарей ему недостаточно! На столе тем временем появился заварочный чайник под расшитым полотенцем, блюдо с пирогами, чашки, вазочки с мёдом и вареньем и прочие принадлежности неспешного чаепития. – Спасибо, Меланья! – Алекс налил гостю чай и подставил поближе варенье. – На здоровье, хозяин! – прозвучало откуда-то. Пока мужчины пьют чай, у нас есть время с ними познакомиться поближе. Алексей Верещагин, владелец двухэтажного дома на углу Селивёрстова и Костянского переулков, частный сыщик, отец двух сыновей-близнецов, которых он два месяца назад проводил на учёбу в магический колледж и по которым ужасно скучал. В доме он жил на втором этаже, здесь же были и рабочий кабинет, и приёмная. Первый этаж Алекс сдавал. Андрей Беланович и Елена Асканова въехали месяц назад и пока были не очень понятны нашему сыщику. Узнав же, чем они собираются заниматься – агентство, устраивающее расставания, подумать только! – он лишь головой покрутил. В Москве чего только нет, найдёт своё место и такая редкость. А не найдёт, так займутся эти люди чем-то другим… * * * Отставив чашку, Андрей вздохнул и сказал: – Опять наша нечисть конфликтовала. – Притрутся. С домовыми вообще сложно, они никого сразу не признают, а тут вообще невиданное существо, пикси! Где только ты его взял? – Да случайно всё получилось… Я работал в институте мозга в Саратове, ну и отправили меня на конгресс в Корнуолл. Три дня работали, а потом я решил местные красоты осмотреть. Вот как-то в сельской гостинице чемодан оставил, пошёл гулять, потом ужинать, потом… – тут Андрей неожиданно смутился и скомкал рассказ. – Ну, в общем, пришёл поздно, сразу уснул, а утром уехал. Дирижабль останавливался в Лютеции на ночь, я открываю чемодан, а там Гай. И обёртки от шоколада… – То есть он забрался к тебе, сожрал твои конфеты, а ты его теперь с собой таскаешь, кормишь и поишь? – Алекс расхохотался. – Ну, если б от него было легко избавиться, я бы, может, так и сделал ещё там, в Лютеции. Но Гай заявил, что я спас ему жизнь, поэтому он обязан быть рядом, пока не окажет ответную услугу. Ну и вот… – И давно? – Года два… Вроде и привык я к нему уже. На самом деле, они забавные, пикси. И дурного ничего я от него не видел, вот только шоколад пришлось из меню исключить. Гай как его видит, прямо трясётся и сжирает всё, что может ухватить. А потом чешется, аллергия у него, видишь ли… Верещагин уже не мог смеяться, только тихо утирал слёзы. – Понятно, что они с Аркадием не поделили, – сказал он, отдышавшись. – Тот собирался делать шоколадный торт… В этот момент коммуникатор Алекса просигналил, он извинился и ответил. Разговор вышел короткий, Верещагин говорил лишь «да» и «нет», а когда закончил и отключился, уставился на Андрея. – Знаешь, кажется, у вашего агентства наклёвывается первый заказ. Тот недоверчиво вздёрнул бровь: – Откуда? – Вот отсюда! – Алекс покрутил в воздухе коммуникатор. – У меня сейчас помощника нет, а дело я веду серьёзное. Второе никак не потяну. Клиентка ждать не готова, а её вопрос, получается, как раз по вашей части. – Какой? – Расставание! Она хочет расстаться с работодателем, но там сложности. Берёшь? – Беру! – решительно ответил Андрей. – Давай координаты! * * * Когда арендатор ушёл, Верещагин достал из шкафа толстый том в бордово-красной обложке с заглавием «Классификация нечисти и нелюди», раскрыл на оглавлении и нашёл раздел «Домовые и лесные духи и их разновидности». Палец побежал по странице вниз и отыскал статью «Пикси». Через минуту Алекс снова хохотал, повторяя: – Ну, ребята, вы попали! Даже не знаю, что бы я сделал, чтобы избавиться от такого должника. Вот что было написано в справочнике: «Пикси считаются близкими родственниками фей и брауни, но сами они ни того, ни другого родства не признают. Известны своей любовью к всевозможным проказам и розыгрышам, от безобидных шалостей до смертельных угроз. Отличительные внешние признаки: рост – примерно локоть, заострённые уши, очень красивое лицо. При необходимости могут на короткое время (до двух часов) принимать человеческое обличье, в этом случае у них всегда ярко-рыжие волосы и ярко-зелёные глаза, уши остаются острыми. Характерные личностные черты: исключительно умны, безнравственны, изобретательны, алчны, хитры. При этом данные обещания и клятвы соблюдают абсолютно. Пристрастия: деньги, шоколад, карточные игры. Ситуации, которых следует избегать: никогда не пытайтесь переиграть пикси». * * * На первом этаже дома тем временем начиналось первое в истории общее собрание сотрудников агентства «Вакарисасеи». Происходило сие действо в большой комнате, которая когда-то была гостиной, а теперь, по решению новых хозяев, стала рабочим кабинетом. Два письменных стола занимали Андрей и Елена; на подоконнике пристроился упомянутый уже пикси, всем своим видом показывающий, что он глубоко и несправедливо обижен. Был в этой компании и четвёртый член, о котором следует сказать особо: гном Вренн, за неведомые проступки изгнанный из семьи, нанят был служить секретарём и бухгалтером. Чтобы не возвращаться более к его биографии, добавлю лишь, что права говорить о себе «из клана Мёйрен» Вренн не утратил (значит, не так велики были его грехи), но не пользовался этим правом сознательно. В лирические минуты гном любил говорить, что снова станет причислять себя к клану только тогда, когда совершит нечто героическое. Вренн сидел, развалясь, в кресле для посетителей, смотрел то на Елену, то на Гая и посмеивался. – Итак, – сказал Андрей, словно драгоценность, выкладывая на стол перед собой листок бумаги с тремя короткими строчками. – Итак, у нас есть первый заказ. Вренн, ты секретарь или кто? Пиши! Гай… – Я требую называть меня полным именем! – пикси надулся ещё больше. – Меня зовут Галлитрап, и никак иначе. На втором подоконнике захихикал кто-то невидимый, и глава агентства рассвирепел. – Значит, так. Если тебя что-то не устраивает, Гай, – имя он подчеркнул особо, – повторю, если хоть что-то тебя не устраивает, я сегодня же суну тебя в посылочный ящик и отправлю в Корнваллис самой малой скоростью. Понял? Пикси кивнул и поник. Андрей продолжил: – Далее. Аркадий Феофилактович, при всём моём к вам уважении – мы работаем. Буду признателен, если вы не станете мешать. На подоконнике откашлялись и произнесли басом: – Понял. Исчезаю. – Спасибо. Итак, повторяю: у нашего агентства есть первый заказ. Передан нам владельцем этого дома, частным детективом Алексеем Верещагиным. Клиентка – госпожа Нина Захарова, маг-косметолог. Работает в салоне красоты «Цирцея», это тут рядом, на Сретенке. Желает уйти из салона и открыть собственное заведение, но хозяйка её не отпускает. – Какие-то подробности есть? – спросил гном, нацеливаясь остриём карандаша на Андрея. – Пока нет. Нужно встретиться с госпожой Захаровой и всё обсудить. – Координаты имеются? – Электронная почта и номер коммуникатора. Но Алекс предупредил, что почту она сможет прочитать только вечером, когда вернётся домой, а связаться с клиенткой по коммуникатору можно в обеденное время, с двенадцати до двенадцати сорока пяти. – А сейчас… – произнесла Елена, и все, даже обиженный пикси, повернулись к большим напольным часам в футляре из светлого дерева. Словно в ответ на вопрос часы заскрипели и важно начали отбивать время. – Раз, два, три… – считал Гай тоненьким голоском. – Одиннадцать, двенадцать! Можно набирать. Кто?.. – Давайте я, как секретарь, – откашлялся Вренн. В ответ Андрей протянул ему листок с записями. Гном ткнул пальцем в кнопки коммуникатора и сделал серьёзное лицо, сдвинув кустистые брови. Сигналы шли. Экран оставался синим. Вренн уже потянулся отключить аппарат, когда появилась картинка: очень красивая темноволосая женщина с усталым лицом. – Добрый день, – произнесла она; голос тоже был усталым. – Добрый день, госпожа Захарова. Вас беспокоит агентство «Вакарисасеи», по рекомендации господина Верещагина. – Верещагина?.. Ах, да, конечно! – тут клиентка нервно оглянулась; за её спиной раздавались женские голоса, и она быстро сказала: – Мне неудобно сейчас говорить. Где вы находитесь? Я могу подойти к вам в пять часов или чуть позже. Сообщив адрес, Вренн вежливо попрощался, выключил коммуникатор и обвёл коллег взглядом. – Ну, что скажете? – А что тут скажешь? Надо ждать до пяти, – пожал плечами Андрей. – Я могла бы пойти туда, в салон, записаться на какие-нибудь процедуры и посмотреть на обстановку, – предложила Елена. – Я, я могу! – вмешался пикси. – Я могу прошмыгнуть и подслушать! И когда эта тётка придёт, у нас уже будет какая-то информация! Андрей и Елена переглянулись, и она кивнула: – Хорошо, Гай. Ты проникаешь в салон и слушаешь. Пожалуйста, вернись не позже четырёх часов, добытые сведения ещё надо будет обсудить. Погоди, ещё одно! – строго сказала она пикси, крохотная фигурка которого начала как-то бледнеть и будто бы стираться. – Не вздумай таскать там конфеты! Ты же знаешь, запах шоколада от тебя я почувствую сразу же. – Может, никаких конфет там и нету, – обиженно ответил Гай. – Обычно в такого рода заведениях клиентам подают сладости, – терпеливо пояснила женщина. – Так вот, у меня в сейфе есть плитка настоящего шоколада из Геневы, и она вся твоя. Будет твоя. Если операция пройдёт без эксцессов. – Ostes y whruk gaver ! – пробормотал пикси и исчез. uuu – Что это было? – спросила Елена. Андрей пожал плечами, а гном потупился. – Вренн? – Это на корнском языке, – неохотно ответил тот. – Он… в общем, он сказал что-то вроде «хозяйка – коза». – А, я ожидала худшего, – улыбнулась женщина. Надо заметить, что улыбка очень украшала её, в общем, некрасивое лицо. То ли она об этом не знала, то ли её не волновало то, какое впечатление она производит на окружающих, но улыбалась Елена редко. – Ну, что же, – подвёл итог Андрей. – Я попытаюсь найти в Сети информацию о салоне. Лена, ты? – Боюсь, мне придётся заняться хозяйством, – ответила она со вздохом. – Обед и ужин сами не приготовятся. – Ну, а я пошёл расставлять книги, – сообщил Вренн, не дожидаясь вопроса, спрыгнул с кресла и вразвалочку направился к двери. Дойдя до неё, повернулся и добавил: – Кстати, госпожа хозяйка, на обед хотелось бы куриной лапши. И он удрал, не дожидаясь начала боевых действий. Глава 2 В тот же день Стук в дверь раздался ровно в пять. Дверного молотка, кстати, они пока не приобрели. Каждый из сотрудников агентства имел собственный взгляд на то, каким должен быть этот важный предмет: Андрей предлагал приобрести, не заморачиваясь, стандартный бронзовый молоточек; Елена углядела где-то изящную ящерку; гному полюбился грозный лев, держащий в пасти кольцо. Гай был, как всегда, оригинален, и в каталоге ткнул пальцем в изображение кошачьей морды с мышью в зубах; собственно, мышью и предполагалось стучать в дверь. – Конечно, их племя мышей не любит, – с долей сочувствия сказала Елена, когда пикси не было рядом. – Когда мышь для тебя такого размера, как для нас какой-нибудь дог, поневоле разглядишь, сколько у неё зубов и какие они острые… * * * Итак, клиентка постучала в дверь просто кулачком. Вренн отворил дверь и с поклоном проводил её в кабинет. – Госпожа Захарова? – Андрей встал из-за стола. – Прошу вас, садитесь. Я Андрей Беланович, это Елена Асканова, мы совладельцы агентства. Вренн – наш секретарь, вы не возражаете, если он будет записывать разговор? – Ну-у… нет, наверное. Не буду, – немного растерянно протянула женщина. – Я не очень люблю магическую запись, всегда на ней так плохо выгляжу… Проглотив смешок, Елена спросила: – Итак, госпожа Захарова… – Нина, просто Нина, пожалуйста. – Хорошо. Нина, чем мы можем быть вам полезны? – А… Господин Верещагин не рассказал вам, в чём моя проблема? – Он сообщил лишь, что вы хотели бы уволиться из салона «Цирцея», – ответил Андрей. – Поэтому расскажите, пожалуйста, в чём же проблема, и мы вместе подумаем, как вам помочь. – Н-ну… хорошо… – клиентка потёрла лоб и начала рассказ. Поначалу она мекала и запиналась на каждом слове, но потом как-то ожила, втянулась, что ли? История же была такова… В семье Нины всегда рождались только девочки. Собственно, ни своего отца, ни деда она не видела ни разу, хотя и мать, и бабка, и даже прабабушка были вполне живы, здоровы и крепки. По крайней мере, до её, Нины, полного совершеннолетия. Став взрослой, она поняла, что мужчины в этом доме были… одноразовыми и исчезали с появлением ребенка. Через поколение в этой семье передавались дар и артефакт. Отметив свой двадцать первый день рождения, Нина получила от бабушки шкатулку и тетрадь, куда уже не первую сотню лет записывались заклинания, наговоры, составы чаёв и методы приготовления кремов – магия красоты, чудо её сохранения. Как и тетрадь, открыть шкатулку могла только бабушка, а теперь и Нина, такая вот семейная магия. Артефакт представлял собой сплетённый из трёх металлов – серебра, бронзы и золота – ажурный шар размером с яблоко, внутри которого свободно катались двенадцать камней, от аквамарина до яшмы. – Артефакт связан с даром? – спросил Вренн, строча в блокноте. – Ну конечно! – ответила клиентка. – Давайте я покажу, говорить я не большой мастер… Госпожа Асканова, вы позволите? Я проведу короткий сеанс, а потом попробую объяснить… – Хорошо… – Елена покосилась на партнера, убедилась, что на его лице нет и тени усмешки, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Нина положила ладони ей на виски и не то запела, не то забормотала что-то невнятное. Лена почувствовала, как уходит несильная головная боль, донимавшая её с утра, как становится мягкой и расправляется пересохшая кожа лба, исчезает песок под веками… Кажется, она даже задремала буквально на несколько мгновений, но проснулась освежённая, словно спала целую ночь. Клиентка уже сидела в кресле, сложив ладони на коленях, и улыбалась. – Ленка, – потрясённо сказал Андрей. – Я тебя такой даже на выпускном вечере не видел! Иди и срочно посмотри в зеркало! Зеркало было только в ванной. Оно отразило всё ту же самую Елену, только помолодевшую лет на десять, свежую, будто со светящейся кожей, а главное – неожиданно красивую! Высокий лоб стал казаться мраморным, глубоко посаженные тёмные глаза – таинственными, розовые губы улыбались. Лена отвернулась от зеркала и поспешно вернулась в кабинет. – Спасибо, – сказала она Нине. – Это впечатляет. И как долго держится эффект? – Без артефакта – дня три. Ну, у вас, может быть, чуть больше, база хорошая, просто надо поработать… Я вам дам кремы и чай. А вот когда я работаю с артефактом, сохраняется два-три месяца. Понимаете? – Ещё как! Теперь ясно, почему владельцы салона не хотят с вами расставаться. – Владелица. Хозяйка «Цирцеи» – госпожа Ангелина Майер. – Хорошо, – кивнула Елена. – Но пока не понятно, почему вы не можете попросту забрать артефакт и попрощаться с госпожой Майер навсегда. – Я не сказала? – Нина всплеснула руками. – Когда я нанималась в салон, мы подписали контракт на пять лет, с автоматической пролонгацией. У меня тогда были… проблемы, и больше всего я боялась потерять шкатулку, вот и попросила госпожу Майер хранить её в сейфе. – Ага, а теперь она не желает ценность возвращать, – понимающе кивнул Андрей. – Минуточку, – внезапно спросил гном, – контракт магически заверенный? – Да. – Пролонгация односторонняя, или должно быть произнесено вслух согласие обеих сторон? – В том-то и дело, что односторонняя… Что говорить, дурочка я была малолетняя. – Поня-ятно, – пробормотал Вренн, переворачивая страницу блокнота. – А что за проблемы? Рассказывать об этом клиентке явно не хотелось, но, помявшись, она сказала: – Недели через две после моего полного совершеннолетия случилась беда. Я тогда диплом защитила… – А что вы закончили? – перебил её Вренн. – Целительский, конечно, – удивилась она. – Группа называлась «Пластическая хирургия и косметология». Так вот, я защитила диплом и вернулась в этот день очень поздно… Она с благодарностью выпила воду из поданного Андреем стакана и продолжила. Семья Захаровых жила в небольшом доме на Песчаной улице. Уже подходя к дому, Нина почувствовала, что что-то не так: июнь, в саду соловьи каждую ночь поют, а тут тишина. Даже соседский пёс не лает. Ни одно окно в доме не светилось, и она почувствовала, что не может заставить себя туда войти. Сделала ещё шаг, тут будто ударили в сердце: Нина поняла, что её родных нет в живых, и тот, кто сделал это, затаился в тени деревьев. Она опрометью бросилась к соседям, благо их зять служил в городской страже, а когда вместе с мужчинами вернулась домой, никого уже не было. Только тела мамы, бабушки и прабабушки, остывающие на полу в гостиной. – Убийцу нашли? – после некоторого молчания спросила Елена. Нина молча помотала головой. – Дело закрыли? – Не знаю… Лет прошло немало, может, и закрыли. Я не интересовалась, родных бы это не вернуло, а мне надо было… выживать. Через несколько дней после того страшного вечера, на похоронах, её отвела в сторону сокурсница Тая, целительница, и огорошила вопросом в лоб: – Ты знаешь, что беременна? Конечно она не знала. Срок был небольшой, всего четыре недели, Таисия увидела изменения в ауре. В положенный срок родилась девочка, названная в честь Нининой бабушки Машей. Надо было на что-то жить, и Нина устроилась работать в «Цирцею»… – Где сейчас девочка? – спросил Андрей. – В школе при монастыре Бригиты. Она до года была со мной, а потом пришлось её отвезти туда, – неохотно ответила женщина. – Травяными смесями и кремами без лицензии много не заработаешь, а на лицензию денег не было. Я потому договор и не читала, что мне всё равно было, что и как, лишь бы платили много. – А госпожа Майер платит много? – Да. – Тогда почему же вы хотите от неё уйти? – Понимаете… У Маши скоро первое совершеннолетие, и стала просыпаться магия. Семейная, как у меня, только в разы сильнее. Не позднее её четырнадцатого дня рождения я должна привязать к ней артефакт. – А шкатулка в сейфе… – продолжила Елена. – И сколько осталось времени? – Три недели. Хозяева агентства переглянулись и присвистнули, а гном перелистнул страницу назад и спросил вдруг: – Вы ж говорили, что дар передаётся через поколение? – Да, Маша вот оказалась исключением. Её отец был сильным магом, на четверть эльфом, может, это сказалось? – Возможно… – Вренн покусал карандаш, но больше ничего не сказал. Через полчаса Нина Захарова выходила из дверей агентства расставаний, оставив в кабинете пятьсот дукатов предоплаты и подписанный магический договор, согласно которому агентство «Вакарисасеи» в лице Андрея Белановича и Елены Аскановой брало на себя обязательство любым законным способом добиться её увольнения из салона «Цирцея». Уже стоя в дверях, она улыбнулась смущённо и спросила: – А что означает это странное слово, которым вы называетесь? – О, это очень просто! – ответил Беланович. он давно ожидал такого вопроса и ответ отрепетировал до блеска. – Первыми такую услугу придумали в Ниппоне. И слово это по-ниппонски означает «тот, кто делает расставание лёгким». * * * Договор был торжественно убран в сейф, после чего Елена, нахмурившись, спросила: – Гай не возвращался? – Нет, – покачал головой Беланович. – Не вернулся, не присылал сообщений и магвестников тоже не слал. – Пикси не могут отправлять магвестники, – педантично поправил его Вренн. – Зато мы можем кое-что другое! – раздался голосок с подоконника. – И ты мне должна шоколад! – Ну наконец-то! – воскликнула Елена. – Где ты был и почему не показался раньше? – Зачем же я на глаза клиентке полезу? – резонно возразил Гай, перепрыгнув на её письменный стол и усаживаясь на краю. – Ну, извини, до четырёх часов вернуться я не успел, там было очень, оч-чень интересно! Но я ни слова не произнесу, пока не получу свой приз. – Резонно, – кивнула Асканова. – Сейчас принесу. Когда она вернулась из своей комнаты с плиткой, обёрнутой в золотую фольгу, трое существ мужского пола что-то активно обсуждали. Более того, они замолчали, стоило ей войти в комнату. «Видимо, колдовство семьи Захаровых действовало недолго», – подумала Елена, непроизвольно пощупав лоб. – Не трогай! – взвизгнул Гай, подпрыгнув на столе и дёрнув её за рукав. – С ума сошла? Испортишь! – Да ну, не говори ерунды. Вот, держи своё счастье, – она положила шоколадку на стол и села. – Давай, излагай, что там было, в этой «Цирцее»? Пикси надул щеки, пантомимой изобразил, как он голоден и откусил разом треть плитки. Быстро прожевал, проглотил, остаток завернул в фольгу и спрятал где-то в многочисленных карманах зелёного комбинезона, опасливо косясь при этом на компаньонов. Потом он вновь уселся на край стола и сказал самым деловым тоном: – Значит, первое и главное: хозяйка салона денежки получает не только и не столько от работы маникюрш и косметологов, сколько от совсем других занятий. – От каких? – не выдержал гном. – Во-первых, шантаж. Ну, вы ж понимаете: пока женщине полируют когти и красят кудри, она мастеру расскажет обо всём на свете. А если эта самая мастер ещё и вопросы правильные задаёт, то узнает вообще что угодно. Хоть государственные секреты, хоть семейные тайны, хоть любовные истории. В потайном ящике стола у госпожи Майер лежит толстая тетрадь, за сожжение которой многие личности из высшего света заплатили бы любые деньги, потому что там есть о них информация. Самого, скажу я вам, нелицеприятного толка. Удивительным образом во время этого рассказа и речь, и манеры Гая изменились кардинально. Теперь он ничем не напоминал разбушевавшуюся обезьянку, напротив, казался мудрым и немного печальным, и вообще – человеком куда большим, чем многие и многие… В который раз Андрей удивился этой трансформации, но тут же об этом удивлении и забыл, потому что пикси рассказывал дальше: – Про шантаж я точно знаю, сидел у неё в кабинете и слушал, а маникюрши и парикмахеры приходили после каждого сеанса и докладывали. Госпожа Майер слушала и делала пометки, а когда сотрудница уходила, вытаскивала тетрадь и подробно записывала всё: дату, кому рассказали, что именно… Записывала, проговаривала, что пишет, и губами так причмокивала, будто леденец сосёт. Фу, гадость! – Гай содрогнулся, будто ему за шиворот бросили ледышку. – Тебя не заметили? – деловито спросил Вренн. – Обижаешь! – И что, любой из ваших так может? – Не-а. Только тот, который захочет, чтобы его не увидели. А пикси людям не служат, так зачем бы им хотеть такого? Так что, дальше рассказывать? – Да, извини, что мы тебя перебили, – ответила Елена, посылая гному суровый взгляд. – Да-альше. Во-вторых, помимо шантажа есть ещё что-то, чего я не понял. Что-то она продаёт такое… запрещённое, поскольку говорила по коммуникатору и всё повторяла, мол, посылочку жду, посылочка придёт, будьте уверены, всё будет. – Может, какие таблетки? Пурпурное сердце, пыльца белого лотоса? – предположил Андрей. – Не похоже… Такие дела просто так по коммуникатору не обсуждают, – усомнился Гай. – И мне показалось, что это что-то магическое, но вот что? Надо будет завтра ещё послушать, она как раз на утро договаривалась о встрече. Говорила… – тут он возвёл глаза к потолку, скривился и заговорил высоким женским голосом: – Да, дорогой мой, приезжайте с самого утра, к открытию. И не забывайте – только у меня качество гарантировано! – Ну, не проститутками же она торгует? По последним законам за это сразу пожизненная каторга… – покачала головой Елена. – Ещё раз говорю – завтра всё услышу. А сейчас… – пикси посмотрел на напольные часы, стрелка которых подползала к половине восьмого, и кивнул своим мыслям. – Да, сейчас прошу извинить, у меня встреча. – С кем? – С Морфеем! До завтрака не будить! И он исчез, будто и не сидел только что на краю стола, болтая ногами. Андрей вздрогнул и сказал: – Большое, знаете ли, счастье, что он работает на нас, а не против. – Будем этому радоваться, – ответила Елена. – Итак, завтра я пойду в салон, запишусь на какие-нибудь процедуры и посмотрю на то, что собой представляет эта самая Ангелина Майер. И если Гай прав – а чует моё сердце, он-таки прав! – то, боюсь, нам с ней не справиться так просто. Я имею в виду, не справиться, соблюдая законы Царства Русь. – Иначе нельзя, – твёрдо ответил гном. – Нельзя. Кому и знать, как не мне? Сказанное было истинной правдой, ибо Елена Асканова ещё полгода назад служила в следственном отделе городской стражи центрального округа города Саратова в чине капитана и лучше многих знала, к чему приводит нарушение законов. Глава 3 11 октября 2185 года, понедельник С завтраком у жильцов первого этажа всё было просто: умылся, пошёл на кухню и сам себе заварил чай или кофе. Что нашёл в холодной кладовой – то и твоё. Имея в виду гастрономические пристрастия пикси и обстоятельный характер Вренна, завтракать следовало как можно раньше, иначе и солёного огурца не достанется. Елена, как человек последовательный, давно себя к этому приучила. Поэтому, когда сонный и зевающий Андрей вышел из своей спальни, она уже допивала чай. – Давай кота заведём, – сказал он неожиданно и снова зевнул. – Нам только кота не хватает. Да и зачем? – Коты дверь головой открывают… – ответил деловой партнер мечтательно и убрёл умываться. Елена пожала плечами и отправилась в кабинет. Прежде чем отправляться в логово противника, следовало почитать, какую же информацию о салоне красоты «Цирцея» удалось нарыть вчера в Сети. Через час она была озадачена и раздосадована, но совершенно не удовлетворена. Сведений было мало, и делились они на две неравные части. Первая, достоверная, была совсем уж мизерной: несколько имён светских дам и относительных знаменитостей, регулярно посещавших салон, множество положительных отзывов, в основном о таланте госпожи Захаровой, пара упоминаний Ангелины Майер, хвалебных и подозрительно сладкоречивых. Проплаченные, скорее всего. Вторая часть полученной информации была мало- или вовсе уж недостоверной, но её было много. Очень, очень много. И чего только не писали о «Цирцее»! От упоминаний «волшебных рук и чудесных магических практик» до злобного «ноги моей больше не будет в этом вертепе». – Ладно! – упрямо сказала Елена. – Мы пойдём другим путём. Какая официальная информация есть в Сети? Ну, например, сведения о здании… Как оказалось, располагался салон не совсем на Сретенке, а в одном из переулков, в трёхэтажном здании, занимая целиком его первый этаж. На втором этаже была зарегистрирована контора с невнятным названием «ЭкстраПэк», третий же был жилым. Здание полностью принадлежало некоему Антону Майеру, да и непонятный «ЭкстраПэк» был зарегистрирован на него же. Управление земельных владений при Департаменте столичных дел сведениями делилось скупо, но всё же выдало поэтажный план, и первым открытием стало то, что в здании имелся подвал. И не просто подвал – в два этажа! Как именно использовал это пространство владелец недвижимости, господин Майер, было неизвестно – может, бочки с соленьями хранил, может, пыточную камеру устроил… – Гай! – негромко позвала она. Молчание. – Га-ай! Ты мне нужен! Молчание. – Галлитрап! Я точно знаю, что ты ещё не уходил, салон открывается в десять. Миг – и он уже сидит на краю стола, щурит зелёные глаза и независимо покачивает щёгольским сапожком. – Ну? Я, может, готовлюсь! – Хорошо. А я хочу тебе помочь в подготовке. Смотри, что у меня есть… И две пары глаз пристально уставились в экран компьютера, на котором квадраты и прямоугольники комнат и залов были полем их будущей битвы. – Подвалов я не почувствовал… – задумчиво сказал пикси. – Не искал, но должен был почуять, что внизу ещё что-то есть. – Значит, они магически закрыты. И зачем магически запирать подвал, если хранишь там кадки с огурцами? – Что закрыто? – поинтересовался вошедший в кабинет Андрей. – Ах, подвалы в здании? А может, они Майеру как раз не принадлежат? Бывает так, могли сам дом за ним закрепить, а подземные сооружения оставить в городской собственности. Кстати, этот Майер сын или муж? – Да хоть дедушка, какая нам разница? – Большая. Это я тебе как психолог говорю, – без пояснений ответил Андрей и переключился на обсуждение планов. – Ты пойдёшь одна или со мной? Елена задумалась. – Наверное, лучше с тобой для начала. Ты будешь сидеть и скучать, пока я покапризничаю. Наверняка Ангелина пришлёт кого-то из свободных девушек, чтобы тебя развести хоть на маникюр. – А что, маникюр я бы сделал… – задумчиво сообщил он, разглядывая свои безупречные ногти. – Ладно, тогда так и решим. Гай? – Я пошёл, – ответил пикси, перепрыгивая со стола на подоконник. – Пожалуйста, будь поосторожнее! – Пфы! – раздалось уже с земли. – О, сегодня подморозило, вот будет весело! * * * Любая женщина умеет капризничать, не все любят это делать. Елена в принципе не любила, но сегодня как раз отрывалась от души. Она поговорила с секретарём у входа, изучила предложенные ей проспекты и сморщила нос. Ей предложила поговорить с мастерами, она заупрямилась – мол, мастер должен руками работать, а не языком. Ещё пара гримас, и, наконец, с приятной улыбкой к капризной клиентке вышла сама хозяйка салона. Ангелина Майер. С первого взгляда – высокая красивая блондинка с изящной фигурой, синими глазами и чарующей улыбкой. «Краска для волос, амулет «свежести», каблуки, магическое изменение цвета радужки. С другой стороны, странно было бы владеть салоном красоты и не пользоваться этим. Фигура, кстати, может быть и своя, а не утянутая… Ладно, посмотрим!» – подумала Елена. В директорском кабинете хозяйка с улыбкой усадила её в кресло, предложила напитки и, наконец, стала рассказывать о возможностях «Цирцеи». Услугами мага-косметолога капризная гостья заинтересовалась, внимательно изучила перечень парикмахеров и, наконец, раскрыла страницу с косметическими средствами собственного производства. – Это может оказаться интересно… – томно сказала Лена. – Я посмотрю. Расскажите, что у вас есть? – О, очень многое! Например… В этот момент в оконное стекло ударился магвестник. Ангелина приоткрыла створку, поймала птичку, развернула и мгновенно помрачнела. – Прошу простить, – любезно улыбнулась она. – Я на минуту вас покину, а вы пока изучите каталог, хорошо? Отсутствовала она недолго. Лена прикинула – могла дойти да зала стрижки или до кладовой, спрятать куда-то письмо и прийти назад, не более. Интересно, почему она не захотела убрать его в сейф или в сумочку? Вернувшись, женщина спросила: – Ну как, вас что-то заинтересовало? – Всё так привлекательно, – замялась Елена. – Но ведь примерно то же предлагают и мировые косметические фирмы. Чем же у вас лучше? – Открою вам секрет, – Ангелина наклонилась к ней. – Моя бабушка была ведьмой, и кое-какие умения передала мне. Так что у нас не просто кремы, маски и лосьоны, они все с ведьминскими наговорами. – А разве ведьмы ещё существуют? – хлопнула глазами Елена. – Конечно! Просто они… мы себя не афишируем, вы понимаете? – Да-а… А что ещё вы умеете? – Ну, например… С вами сегодня пришёл супруг? – Увы, нет! – Елена опустила взгляд, подметив, как вспыхнули удовлетворением глаза женщины напротив. – Жених. – Жених, а брак заключать не торопится, я права? Выразительный вздох был ей ответом. Госпожа Майер похлопала клиентку по руке. – Поверьте мне, и недели не пройдёт, как венчальное кольцо будет на вашем пальчике! Подождите минутку! «Приворотное зелье? И вот так, сходу, после получасового разговора? – изумилась мысленно Елена. – Да ты совсем берега потеряла, милочка!» Хозяйка салона подошла к большому трельяжу, повернула один из завитков рамы, и боковое зеркало отъехало в сторону, открывая ряды полок с флаконами и небольшими коробочками. Она повела рукой вдоль этого богатства, выбрала одну из бутылочек розового стекла и протянула её гостье. – Вот, посмотрите. Этот препарат стоит очень дорого, но пробный экземпляр вы получите бесплатно. Три капли утром и вечером в напитки вашего жениха, и через два дня предложение у вас в кармане. Имейте в виду, если перестать, действие препарата прекратится, нужно хотя бы месяц. – А здесь на сколько? – Елена приподняла пузырёк, оценивая количество жидкости; та маслянисто колыхнулась за розовым полупрозрачным стеклом. – Как раз на два дня. Да я вас не тороплю, вы подумайте, попробуйте! – Ангелина победно улыбнулась, вновь подошла к зеркалу, закрыла тайник и остановилась, через отражение наблюдая за задумавшейся клиенткой. Потом удовлетворённо вздохнула, раскрыла пудреницу, пуховкой стала припудривать лицо. Убрала пуховку назад, поставила на место резную коробочку… Внезапно глаза женщины расширились, она схватилась за горло, будто задыхаясь, обеими руками. Елена вскочила, попыталась подхватить ставшее неимоверно тяжёлым тело, увидела остановившийся стеклянный взгляд и… завизжала. * * * – Значит, получив на руки криминальный труп, наш капитан стражи, прошедшая огонь, воду и магические потоки, попросту заорала погромче? – посмеивался партнёр, обнимая Елену за плечи. Говорил он шепотом и на ухо, потому что сообщать присутствующим детали её биографии они не собирались. На самом деле громкий отчаянный визг был разумным тактическим решением – уже через минуту в дверях кабинета толпились женщины, а за их спинами возвышалась фигура Андрея. Поймав его взгляд, Елена кивнула, и он тотчас исчез в коридоре. Она аккуратно опустила на пол руку покойницы, встала, подошла к дверям и сказала негромким и каким-то очень убедительным тоном: – Сейчас приедет городская стража. Сюда никому нельзя входить, салона никому не покидать, вас будут опрашивать как свидетелей. Она закрыла дверь и привалилась к ней спиной, обдумывая, что и как рассказывать коллегам… Бывшим коллегам, Тьма её побери! И самое главное – как добыть из сейфа артефакт, ради которого, собственно, всё и затевалось? Глава 4 В тот же день Городская стража появилась быстро – впрочем, следственно-розыскная служба по Устретенской слободе находилась совсем недалеко, на Сухаревой площади, три квартала пройти. Кабинет хозяйки открыли, труп осмотрели и увезли, отчего сразу стало как-то легче. В салоне шёл планомерный и подробный обыск, сыщики осматривали и изучали ту комнату, где совсем недавно царила красивая блондинка, прятала свои секреты, торговала разрешённым и запретным. В гостиной уселся за столом молодой человек в чине инспектора, положил перед собой блокнот и ручку и стал опрашивать посетителей. Елену оставили напоследок – то ли как главного свидетеля, то ли как подозреваемую, она не поняла. Правда, инспектор перед нею извинился, сообщив, что хочет задать ей правильные вопросы, а для этого надо хоть что-то о покойной узнать. Так что простите, госпожа Асканова, придётся вам подождать немного… Они и ждали. Андрей только сказал ей на ухо, что ему удалось вроде бы зацепить маникюршу. Вон ту, рыженькую, Юленьку. Можно будет связаться с ней по коммуникатору и встретиться. Наконец Елену пригласили. – Присаживайтесь, госпожа Асканова, – молодой человек показал ей на кресло напротив. – Я старший инспектор следственного отдела Никонов, мне поручено вести это дело. Расскажите, пожалуйста, что произошло. – Госпожа Майер предложила мне приобрести косметические средства её производства, – растянула она губы в резиновой улыбке. – Пока я изучала выбор, смотрела образцы, госпожа Майер стала пудриться и… вот. Инспектор сделал пометку в блокноте. – Пудру принесли ей вы? – С какой стати? Резная коробочка, по-моему, сандаловая, стояла у зеркала, там же лежала и пуховка. Это была её собственная пудра. – А вы давно знакомы были с хозяйкой салона? – Минут сорок. Я пришла сегодня, чтобы выбрать, что именно я хочу сделать. Сперва разговаривала с девушкой из приёмной… – Татьяной Васиной, – услужливо подсказал инспектор. – Возможно, – отрезала Елена. – Я с ней знакома не была вовсе. Потом ко мне вышла госпожа Майер, провела в свой кабинет. Мы беседовали с полчаса примерно, что было дальше – я вам рассказала. – По вашему впечатлению, что случилось? – По моему впечатлению, во-первых, в пудру был подмешан какой-то быстродействующий яд. Во-вторых, правая створка зеркала у неё с тайником, вы его обнаружили? – Мне пока не сообщали, – Никонов отложил перо, откинулся на спинку кресла и с интересом на неё уставился. – Так вот, в тайнике хранились образцы препаратов, запрещённых к производству и продаже на всей территории Царства Русь, – привычные формулировки срывались с языка легко, Елена распрямилась и снова почувствовала себя частью системы . – В частности, мне она предложила приобрести образец приворотного зелья. uuu Она достала из сумочки и поставила на стол розовый флакончик, рядом выложила визитную карточку агентства и, наконец, главный козырь – зелёный деревянный кружок с вырезанным сектором. – Ах, вот оно что… – медленно проговорил инспектор. – И откуда вы? – Следственный отдел городской стражи центрального округа Саратова, капитан Асканова. В отставке после ранения. – Ясно. Что ж, коллега, спасибо. Ещё какие-то сведения есть? – Не сведения, – медленно проговорила она. – Скорее… сплетни. Источник сообщать не стану, но, думаю, вы отыщете, что надо. Информация о шантаже заинтересовала Никонова настолько, что он, извинившись, вышел на несколько минут. То, что он не прислал никого присматривать за свидетельницей, говорило о доверии к ней… или о некоторой неопытности инспектора? Впрочем, вернулся он очень быстро, сел и спросил: – А на самом деле, что вас сюда привело? – Заказ, конечно. Она положила на стол свежеотпечатанную визитную карточку агентства «Вакарисасеи», обрисовала проблему клиентки и спросила под конец, особо, впрочем, не надеясь на успех: – Артефакт в кабинете, в сейфе. Может, мы его заберём, и дело с концом? – Ну, вы же сами понимаете, – развёл руками Никонов. – Рад бы, но это насквозь незаконно. Теперь здесь хозяином будет муж покойной, господин Майер. Оставит ли он салон, закроет ли, одной святой Бригите известно, но разговаривать надо с ним. – Вы полагаете, он не был в курсе, чем Ангелина зарабатывала? – Мог и не знать, всякое бывает. Если знал – будет отвечать. – По закону, – ладонь женщины сама поднялась в традиционном салюте стражников. – По закону, – инспектор ответил тем же жестом. – Ладно. Поговорим с вдовцом. – Я бы советовал подождать похорон. Всё равно раньше мы салон открыть не разрешим, да и в кабинет он никак не попадёт. Уже выходя из комнаты, Елена повернулась и сказала: – Всё здание принадлежит этому самому вдовцу. И здесь есть магически закрытые подвалы. Дверь за ней закрылась. Никонов поднёс к глазам оставленную на столе визитку, прочитал адрес и засмеялся: – Так вы ещё и поселились у Алекса? Надо же, как тесен мир! * * * Схваченные заморозком лужи оттаяли и щедро делились влагой с прохожими. – Не люблю я эту слякоть, – посетовала Елена, обходя очередное грязное озерцо. – Ничего, скоро зима, в этом году обещали уже к концу октября морозы. – И морозы не люблю. – Ты чего? – Андрюш, я домой хочу! – она остановилась на узком тротуаре, и шедший следом прохожий в тёмном пальто толкнул её, не извинившись, и потопал дальше. – Там мне хорошо, правильно, я всех знаю и всем известна. – Ну, ты же предъявила местным стражникам жетон, значит, уже стала как бы своей? Скоро и здесь будешь всех знать. – А! – она махнула рукой и пошла дальше. – Психолог, тоже мне. В общем, так: если за полгода ничего не изменится, я вернусь в Саратов. – Не изменится что? – Андрей догнал её и пошёл рядом. – Твоё настроение, работа агентства, устройство быта? – Всё. Решительно всё. Она распахнула входную дверь, прошла мимо кабинета, проигнорировав поднявшегося навстречу Вренна, бросила пальто на пол и закрылась в своей комнате. Со вздохом Андрей поднял и пристроил на вешалку роскошный кашемир, посмотрел на гнома и развёл руками. – Женщины! – сказал он. – Вот именно, – ответил Вренн. * * * Гай появился к обеду. Елена из своей комнаты так и не вышла, поэтому на обед у них были пельмени. Хорошие, качественные, сохранённые в морозильном агрегате, а не в стазисе, который, говорят, портит вкус продуктов. Пельмени, надоевшие до зубовного скрежета. Правду сказать, и Елена не была большим спецом в кулинарии. Но всё-таки умела делать ещё что-то, помимо яичницы и омлета. Например, чистить картошку… Андрей невольно посмотрел вверх, пытаясь угадать, чем кормит хозяина дома его драгоценный домовой. Впрочем, оба его компаньона, гном и пикси, с удовольствием доедали свою порцию, так что надо поторопиться, пока хоть что-то осталось. Отложив облизанную ложку, Гай спросил: – Рассказывать? Или подождём? – Никого не надо ждать, – ответила Елена, входя в кухню. – Я здесь. Чуть покрасневшие веки говорили о многом; Андрей мог припомнить всего три или четыре случая, когда его подруга плакала. Увы, вот здесь он, квалифицированный психолог, поделать ничего не мог: слишком близко, почти как самому себе аппендицит удалять… – Пойдём в кабинет или здесь поговорим? Могу сварить тебе пельменей, – сказал он бодро. – В кабинет, – мотнула она головой. – Я говорила с клиенткой, Нина придёт к восьми вечера. Дождавшись, пока все расселись по своим местам, Гай привычно уселся на край стола и начал: – Для начала, я с утра послушал, как Ангелина проводит пятиминутку. Знаете, мне показалось, что у неё все сотрудники в таком же положении, как Нина. Ну, может, почти все. Потому что подобным тоном разговаривают только с рабами. Паре девушек она вообще отвесила пощёчины, и они не возразили ни словом. – Имена есть? – гном делал пометки в тетради. – Юлия, маникюрша, и парикмахер Асель, это те, кого ударили. Далее, я попробовал пройти в подвал – ну, там точно стоит барьер, и ставил его серьёзный маг, как бы и не некромант. Замки я того… поковырял, ничего не вышло… Пикси выглядел таким огорчённым неудачей, что Елена удержала на языке сентенцию о незаконности его попыток вскрытия запоров. В конце концов, строго заметила она себе, такое проникновение в дом и подслушивание тоже насквозь незаконно. – Продолжай, – мягко сказала она. – Угу… Ну, потом пришла ты. – Погоди, скажи мне вот что – пудреница уже была в кабинете? На этот вопрос Гай только развёл руками. – Прости, такие вещи я не замечаю. Вот если бы ты спросила, какие заклинания стоят на её зеркале, я бы ответил, а все эти ваши кремы-мази… – В кабинет никто, кроме Ангелины, не входил? – Там была уборщица… такая, в синем халате, с ведром и шваброй. Но она ушла ещё до открытия салона, примерно в половину десятого. Потом какое-то время никого не было, без десяти десять девочка пришла, которая встречает посетителей. – Понятно. Насчёт уборщицы надо будет сказать инспектору. – Сам найдёт! – ответил пикси с некоторой резкостью – Я на стражу работать не нанимался! И вообще, для нас главное – заказ клиентки, убийство расследовать мы не должны! И права на это не имеем! – Не имеем, – согласилась Елена. – Только пройти мимо тоже не получится, артефакт-то мы не добыли пока. – Слушай, давай я его просто выкраду, а? Никто и не заметит. Нет, правда, – оживился Гай. – Ночью там никого, второй этаж вообще пустой, там даже стульев и столов нету. Проберусь в кабинет, открою сейф, заберу шкатулочку и алё! – Нельзя, – осадил его Андрей. – Стража знает, что нас интересует этот артефакт. Так что им не придётся даже отпечатки пальцев снимать, и так всё поймут. – Отпечатки… – сквозь зубы пробормотал пикси. – У нас, может, и нет никаких отпечатков… Тоже мне, такую идею зарубили… * * * Тем временем инспектор Никонов пытался побеседовать с новоиспечённым вдовцом, Антоном Майером. Найти его оказалось не так-то просто: не было господина Майера ни в их квартире на третьем этаже того самого дома, ни в пустующем офисе зарегистрированной на него фирмы. Работницы салона красоты, как одна, отводили глаза, когда их спрашивали о муже хозяйки. Сжав зубы, Никонов отпустил их по домам, взяв магически заверенную подписку о невыезде, и отправился в родной отдел. Сухаревский рынок, несмотря на позднее время, шумел, кипел и бурлил. Ещё работали некоторые торговцы, вовсю развернулись пивные ларьки и тележки с горячим кулешом и с блинами. Рядом с башней предлагали поглядеть на вечерний город с воздушного шара – за двойную против дневной плату, между прочим! Никонов с тоской поглядел на тележку с пирожками, вздохнул и побрёл в отдел. Надо было посоветоваться с начальством, потому что искать вдовца следовало несмотря ни на что. * * * Стража по Устретенской слободе размещалась в Панкратьевском переулке. Такой неприметный особнячок в глубине двора за коваными чугунными воротами, кто не знает – и не догадается. Кабинет начальника следственно-розыскной службы, секунд-майора Сергея Ивановича Бахтина, находился на верхнем, третьем этаже здания, и окнами обращён был к Сухаревой башне и раскинувшемуся вокруг неё рынку. Сам Бахтин сидел за столом, обложившись кипами документов, и быстро раскладывал их по аккуратным стопкам. Когда Никонов вошёл, секунд-майор как раз отдавал несколько из них дежурному со словами: – Вот это сжечь, это в архив, а это… – тут он на секунду задумался. – Это тоже сжечь. – Господин секунд-майор, сжечь будет затруднительно, – почтительно отвечал дежурный. – Это отчего же? – Печи топят раз в три дня, не сезон ещё. Центральное-то отопление у нас не провели, – и тонкая усмешка появилась под его усиками. – Ну так растопите не по графику! Всё, я сказал! – Господин секунд-майор, приказ бы подписать? – Составь, подпишу. И имей в виду, Ковалёв, если опять увижу, что на секретных документах детские каляки-маляки появились, оштрафую на месячный оклад лично тебя! Всё, иди, видишь, инспектор по делу пришёл. Старший инспектор, – подчеркнул он, назидательно подняв палец. – Проходи, Никонов, присаживайся. С повышением тебя, кстати. – Спасибо, Сергей Иванович. Инспектор уселся, положил перед собой папку и выжидательно глянул на начальство. – Говори уж, чего хотел. – Новое дело, Сергей Иванович. – Знаю, труп в дамском салоне. Рассказывай, только коротко, у меня дел ещё до морковкина заговенья, а с понедельника я в отпуске. – В отпуске? – вырвалось у Никонова. Перевели его сюда полгода назад, но коллеги рассказывали, что секунд-майор в отпуске последний раз был семь лет назад, уезжал на неделю в Брянск, хоронить бабушку. Бахтин усмехнулся: – Женюсь я и уезжаю в свадебное путешествие. Так что выкладывай быстро и выметайся, старший инспектор. Никонов толково и кратко рассказал о происшествии, потом помолчал секунду и добавил: – Не могу найти Антона Майера. Вдовца то есть. Дома никого, офис вообще пуст, там, похоже, никто и никогда не работал. В салоне тётки жмутся, но ничего не рассказывают о муже хозяйки. А его ж допросить надо… – Майер… – задумался секунд-майор. – Попадалась мне где-то эта фамилия, точно. Погоди-ка! Он встал с лёгкостью, неожиданной для его медвежьей фигуры, подошёл к книжным полкам, провёл пальцами по корешкам и выдернул один из томиков. Раскрыл на середине, перелистнул несколько страниц… Глеб обратил внимание, что кое-где к записям подклеены газетные вырезки, какие-то счета, магоснимки и прочие бумаги и бумажечки. – Ага, вот он, Антон Майер. Антон Генрихович, год рождения 2142, родился в Мемеле. Женат с 2177 на Ангелине Пахомовне, в девичестве Ряхиной, детей нет. И в поле нашего зрения он попадал не один раз, между прочим. Правда, всё больше с какой-то неприличной ерундой… Так, из клуба «Декарт» исключён за нарушение правил, скандал с метрдотелем в ресторане «Яр», из клуба «Солюс» исключён за жульничество в картах… Ну, это уже совсем ни в какие ворота! Вот что, Глеб, справься-ка ты о нём у швейцара отеля «Савой». Зовут этого швейцара Никодим Николаевич, а чтоб он тебе по делу ответил, я записочку напишу. Подойдя к столу, Бахтин черкнул несколько слов на листке бумаги, сложил его особым образом и отдал инспектору. – Иди! – Так точно, господин секунд-майор! А вопрос можно, Сергей Иванович? – Только быстро. – Это что? – Глеб неприлично ткнул пальцем в томик с записями и вырезками. – А это, душа моя, личный архив. И тебе я советую начать собирать такой же. У нас ведь на самом деле не так много серьёзных фигурантов, и о них сведения есть во всяких источниках, начиная с архивов суда. А я собираю информацию о тех, кто помельче, кто до осуждения законом пока не докатился – кутилы, шулеры, мелкие жулики, тот народец, который судить рано, а вот выпороть не мешало бы. – Так нету в Царстве Русь телесных наказаний. – Вот и я иногда об этом жалею… Всё, иди, Никонов, не мешай! И Глеб сам не понял, как оказался за дверью. Глава 5 В тот же день Швейцар Никодим Николаевич – невысокий, поджарый, под форменным котелком прячущий короткую армейскую стрижку обильно усыпанных серебром ржавых волос – оказался до странности похож на медведеобразного Бахтина. «Лис! – подумал инспектор. – Вот точно, лис! И имя такое… глумливо-отрицательное, Ни-Ни. А ещё говорят, оборотней не бывает!» И сделал строгое лицо, чтобы скрыть эти мысли от подошедшего к нему швейцара. – Вы к кому, господин стражник? – вежливо поинтересовался тот. – К вам, Никодим Николаевич. Вот записку принёс. Записку швейцар развернул, прочёл и сунул в карман. – Что ж такое случилось, если с тремя словами ко мне господин секунд-майор отправляет целого старшего инспектора? – Помощь от вас нужна, Никодим Николаевич, – сознался Глеб. – По-омощь… Ладно, погуляй минут пятнадцать, я сменщика вызову. Мне как раз перерыв на чай положен. Вон, кафе напротив, съешь там мороженое, оно у них высший класс, особенно лимонное. И отвернулся, встречая высадившуюся из экипажа старуху в чёрных кружевах. * * * Мороженое и вправду оказалось отличное, девушка за стойкой была чудо как хороша, и Никонов совсем неплохо провёл время. Ровно через четверть часа Никодим Николаевич вошёл в кафе и сел к нему за столик. Судя по всему, его неплохо здесь знали, поскольку без всякого заказа принесли чай, липовый мёд и пару пышных ватрушек. Глеб честно помалкивал, пока Лис пил чай и поглощал булки, и дождался вопроса: – Ну, чем могу служить? – Антон Генрихович Майер. Сидящий напротив поморщился. – Знаю такого. Зачем тебе? «Раз меня к нему послал Бахтин, значит, можно рассказывать всё, иначе какой смысл?» – быстро подумал инспектор и будто с моста прыгнул в холодную воду. – Жену его, Ангелину, сегодня обнаружили мёртвой. Скорее всего, убийство, похоже на отравление. А господина Майера отыскать не можем, словно прячется. – Вот как? И давно ищете? – С двух часов дня. – А сейчас… – Лис глянул на часы. – Начало шестого. Проверь ещё раз, не приходил он домой? Глеб связался по коммуникатору с коллегой, заканчивавшим обыск в квартире Майеров, спросил и покачал головой, отключая связь. – Нет. Не приходил ни он сам, ни прислуга, никто вообще. – Значит, он в клубе, – уверенно сказал швейцар. – Поясните, пожалуйста, Никодим Николаевич! – Антоша любит пообедать пораньше и поплотнее, а после обеда пару часов поспать. Раз дома не появлялся, значит, в клубе. – А может, у любовницы? – Он у своих дамочек не спит никогда. Точно тебе говорю – клуб. А поскольку из «Декарта» и «Солюса» его попёрли, – это слово Ни-Ни произнёс с особым вкусом, – значит, он в «Емелинском». Тверской бульвар, дом восемнадцать, во дворе. Таблички там нет, найдёшь выкрашенную в тёмно-зелёный цвет дверь с силуэтом щуки, швейцара зовут Аким. Передашь от меня привет. – Никодим Николаевич, – решился спросить Глеб. – А если бы я просто так туда пришёл, без привета? – Ну и пришёл бы, тебе б никто и слова не сказал. Впустят, всё покажут, а Антона ты не найдёшь нипочём. Ладно, тебе работать, и мне работать. Сергею Иванычу привет. * * * Конечно, рабочий день у инспектора подходил к концу, и он мог бы отправиться домой. Но, во-первых, был он до невозможности упрям, и если уж решил господина Майера отыскать, то с пути этого сойти не мог. Тем более что от «Савоя» до Тверского бульвара совсем недалеко. Во-вторых, некоторое сочувствие к вдовцу он испытывал: тот и знать не знает, что дома его уже никто не ждёт, кроме следов тщательного обыска и повестки, предписывающей незамедлительно связаться с городской стражей. Ну и, наконец, в-третьих, ему было ужасно любопытно посмотреть на один из этих клубов, созданных по бритвальдскому образцу и ставших чрезвычайно модными среди нетяжело работающих мужчин. Тверской бульвар. Двор дома номер восемнадцать. Дверь. И в самом деле, очень зелёная и с бронзовым щучьим силуэтом. На стук открыл подслеповато щурящийся, будто спросонья, невысокий мужчина с кожей то ли тёмной от природы, то ли сожженной жестоким солнцем где-то под иными небесами. – Вам кого? – спросил он без лишней вежливости. – Старший инспектор городской стражи Никонов, – представился Глеб по всей форме. – Разыскиваю господина Майера. – Нет здесь таких, – буркнул темнокожий, но дверь закрывать не стал, будто ждал чего-то. – Вы Аким? Вам привет от Никодима Николаевича, – со вздохом сознался инспектор. – Да? И как старичок, всё красит волосы в чёрный цвет? – Нет, как был рыжий с сединой, так и остался. – Прошу прощения, ваше высокоблагородие, проходите, – и Аким распахнул дверь. – На второй этаж, я вас провожу. В комнате, затемнённой зелёными шторами, на неширокой кровати сном младенца спал искомый Антон Генрихович Майер, во сне причмокивая губами. Глеб поморщился: – Вот тьма, будить его надо. А известие я принёс нерадостное… – Вы, ваше высокоблагородие, пройдите пока к господину управляющему, там кофейку выпьете, там и подождёте. А я господина Майера разбужу, в чувство приведу и подготовлю. Вроде бы Аким и не подталкивал его в спину, но Глеб сделал шаг, другой, третий, и вот уже сидит он в строгом кабинете на удобном диване. В руке у него чашка отлично сваренного кофе, а управляющий клубом протягивает ему книжечку в зелёной сафьяновой обложке. «И что это было? – спросил инспектор сам у себя, когда вызванный Акимом экипаж уносил его и господина Майера в сторону Сретенки. – Ведь ни сном ни духом не собирался я становиться членом, тьма его побери, клуба. Ещё и взнос заплатил, теперь до зарплаты придётся на чебуреках жить или к Алексу напрашиваться на ужины… С другой стороны, пятьдесят дукатов в месяц – деньги небольшие, а с точки зрения информации точка отличная. Нет, но как они меня!..» Сидящий рядом с ним Антон Майер мрачно помалкивал, стараясь дышать в сторону: несмотря на принятые Акимом меры, перегаром от него разило изрядно. * * * В квартире на третьем этаже Майер всё так же молча прошёлся по комнатам, сел на кровать в разорённой спальне и потёр ладонями лицо. – Я забыл, как вас зовут? – Старший инспектор следственного отдела городской стражи Никонов, – ещё раз представился Глеб. – Ах, да, – вяло кивнул вдовец. – Её… увезли? – Да, ещё в середине дня. Мы долго не могли вас найти. – Понятно, – он снова надолго замолчал. – И что теперь будет? – Будет следствие. Наш патологоанатом проведёт аутопсию, мы узнаем причины смерти и, если она была насильственной, найдём убийцу, – терпеливо ответил инспектор. – Понятно, – повторил Майер. – А вы считаете, её… Ангелину убили? Мне нужно будет её опознавать? – вдруг встревожился он. – Опознание провели её сотрудники из салона красоты, так что в этом нет необходимости. Но если вы хотите… – Боже сохрани! – вдовец содрогнулся. – А это… похороны, наследство… О! Надо вызвать Бунимовича! Он быстро вскочил и побежал куда-то упругой походкой, будто и не был только что похож на варёный стебель сельдерея. Заинтересованный Никонов последовал за ним. Антон Майер вбежал в кабинет, не обращая внимания на валяющиеся на полу бумаги, рывком выдернул средний ящик письменного стола и стал в нём копаться, приговаривая: – Ну, где же ты? Ага, вот! Коммуникатор последней модели был выдернут из-под чеков, коробочек из-под пастилки и смятых пачек от табака. Майер потыкал пальцем в кнопки, дождался ответа и заговорил: – Саша, привет! Слушай, тут такое дело… Анжелу убили. Приезжай, давай, жду. Он бросил аппарат на стол, глянул на Глеба и нахмурился: – Как ваша фамилия? Новиков? – Никонов, – скрипнул тот зубами. – Вот что, Никонов, вы идите пока. Приедет мой адвокат, посмотрим, что он скажет. Инспектор вскипел. Конечно, при такой работе он не был кисейной барышней – нередко ему хамили, бывало, и ударить пытались. Но сегодня это произошло так неожиданно и прозвучало настолько грубо, что он именно вскипел, мгновенно, словно чайник с магическим подогревом. Майер, уже не обращая на него внимания, снова принялся копаться в столе. Глеб глубоко вздохнул, представил себе секунд-майора, каким огорчённым будет его лицо, если Бахтин узнает, что старший инспектор ударил… пострадавшего? Подозреваемого? Фигуранта! И уже совершенно спокойно произнёс: – Если вы предпочитаете давать показания у нас в дежурной части, господин Майер, то я препятствовать не смею. Вызываю патруль, вас доставят в камеру, где вы сможете дожидаться вашего адвоката. Он вытащил из кармана коммуникатор. – Не надо, не надо! – замахал руками вдовец. – Что вы, в самом деле, понимаете же, я расстроен, такая… неприятность. «Не беда, – отметил про себя Глеб. – Не горе. Смерть жены – это неприятность». Он достал блокнот и магический стилус, сел в удобное кресло, закинул ногу на ногу и сказал: – Присядьте, господин Майер, и давайте побеседуем. Сядьте! – тот с недовольным видом плюхнулся напротив и затих. – Итак, для начала хотелось бы получить список родных и знакомых вашей жены. – А… А я их не знаю! Вы возьмите её коммуникатор и в нём посмотрите, Ангелина с ним не расставалась. Инспектор не стал сообщать своему визави, что ни записную книжку, ни коммуникатор покойной они пока не обнаружили. – Хорошо, – спокойно произнёс он. – Пожалуйста, расскажите, как вы провели день. – Весь день? А разве вас не интересует время… происшествия? – Нет. Пожалуйста, весь день. – Ну-у… Встал часов в одиннадцать, принял ванну, оделся и отправился завтракать. Я люблю завтракать в кондитерской Паттерсона, там отличные круассаны, такие, знаете ли… – Майер пошевелил в воздухе пальцами, ища слово. – Такие пышненькие. Потом заехал в пару мест по делам. – В какие? И в какое время там были? – А разве это не является коммерческой тайной? – из-под припухших век неожиданно блеснул острый взгляд. – Я же не спрашиваю, что именно вы там обсуждали, – невозмутимо отвечал инспектор. – Место и время. Так постепенно, то нажимая, то отступая на полшага, он выяснил, где господин Майер провёл время от полудня до обеда, где обедал и с кем, отчего поехал не домой, а в клуб… – Ну, вот и всё, а из клуба вы меня увезли! – завершил свой рассказ скорбящий вдовец. Во входную дверь застучали. – Ага, это Бунимович. Сейчас он вам покажет, где юстиция зимует! – удовлетворённо сообщил Майер и пошёл открывать. Вошедший в дверь человек был высок ростом, худ и уныл до чрезвычайности, так что инспектор усомнился в его способности кому бы то ни было что-то показать. Тем не менее он поднялся, корректно распрощался, предупредил, что могут возникнуть ещё вопросы, и поспешил удалиться. Надо было переварить всё узнанное, а ещё понять, отчего в какой-то момент ему показалось, что Майер всё врёт. * * * Клиентка пришла в строго оговорённое время – ровно в восемь. Вид у неё был такой уставший и огорчённый, что каждый из сотрудников агентства поспешил предложить свой излюбленный способ растворения горестей. Андрей протянул румяное ароматное яблоко. Елена спросила: – Знаете, как бритвальдские медсёстры говорят? Нет такой неприятности, чтобы от неё не помогла хорошая чашечка чаю. Я заварю! – и поспешно ушла на кухню. Гном буркнул в бороду: – Да уж лучше не чаю, а чего покрепче! – и полез в правую тумбу стола за стратегическим запасом. Гай же помялся и вытянул из кармана фольгу, в которую был завёрнут кусочек шоколада. Нина заулыбалась, обещала съесть яблоко попозже, с благодарностью отказалась от шоколада и аква-виты, обхватила ладонями кружку с чаем и посмотрела поочерёдно на каждого. – Спасибо! – сказала она. – Теперь давайте о деле, да? Не уверена, что я смогу расплатиться за вашу работу. Вы понимаете, салон закрыт на неопределённое время, значит, зарплаты не будет. Работать без артефакта я не смогу, так что придётся затянуть пояс. Но главное, вы, наверное, знаете, что меня подозревают в убийстве? – Расскажите поподробнее, – попросила Елена. – Всегда считала, что ко мне хорошо относятся коллеги, – криво усмехнулась клиентка. – Ну, может, не все прямо вот любят, но относятся неплохо. Ровно, по-товарищески. Знаете, сколько из них сегодня рассказали страже о том, что у меня был давний конфликт с хозяйкой? – Думаю, что все, – уверенно ответил Андрей. – Может быть, кроме барышни, встречающей гостей. – Да, Таня ничего такого не сказала… А почему вы так решили, что кроме неё? – Я там сидел, ждал Лену, слушал и наблюдал. У вашей Тани первая любовь и все связанные с этим переживания, она и вас-то не особо замечает, а уж тем более ваши взаимоотношения с Ангелиной Майер. Остальные же… Я правильно понимаю, что вы – единственный уникальный мастер, остальные просто парикмахеры, косметологи и маникюрши? – Ну что вы! – всплеснула руками Нина. – Варя совершенно замечательно стрижёт, Асель отлично красит и подбирает сочетания цветов к образу, к лицу. У Юлечки золотые руки, я как-то испортила ногти, грибы чистила… – она смущённо улыбнулась. – Маша, дочка, очень любит грибы собирать, и мы так много тогда нашли! Пока почистили, ногти стали совершенно чёрными. Вот Юля всё сделала, привела в порядок, и хозяйка ничего не узнала. – Деньги Юля с вас взяла? – Ну конечно, она же работала! – Вот именно. Ладно, речь не о том. Конфликт с госпожой Майер был у каждого сотрудника салона, мы это знаем точно. И, разумеется, завтра доведём до сведения стражи, – голос Андрея звучал успокаивающе, все неприятности словно покрывались какой-то пеленой. Нина зевнула украдкой, порозовела и извинилась. – Как вы думаете, мне нужно нанять адвоката? – Не помешает. – Но… у меня нет таких знакомых. – Неужели среди ваших клиенток не водятся дамы-юристы или жёны господ стряпчих? – Что вы, как же можно к клиенткам обращаться по поводу… убийства? Вот что, я видела дальше по Сретенке адвокатскую контору, завтра туда схожу. – Не спешите! – вмешалась Елена. – Мы спросим у друзей, полагаю, кого-то они порекомендуют. А пока постараемся встретиться с господином Майером, если он не слишком переживает смерть супруги. – Думаю, не очень, – задумчиво произнесла Нина и поторопилась пояснить. – Раньше, когда они только поженились, он частенько забегал к Ангелине. Всегда или цветы приносил, или конфеты, особенно если собирался уезжать из города на несколько дней. Потом это стало всё реже и реже происходить. А последнее время мы Антона и не видели ни разу. И ещё… Обычно Ангелина уходила последней – проверяла расходные материалы, считала выручку и закрывала двери. Но с недавних пор пару раз в неделю она стала срываться рано, иной раз и в пять, и в шесть. Причём именно срываться. Вот только что кого-то отчитывала или с клиенткой говорила, сигнал коммуникатора – и через пять минут её нет, только туфли валяются, в которых она по салону ходит. – Вы не видели, её кто-то ожидал? – подался вперёд гном. – Один раз видела, что она села в экипаж… Случайно! – Нина снова залилась краской. – Я ждала клиентку, та опаздывала, а у неё была запланирована долгая и сложная процедура, вот я и поглядывала в переулок. Так вот, стоял экипаж… такой, из последних моделей. Чёрный, с кожаной белой крышей, которая опускается. Я подумала ещё, что странно – жарко было, середина августа, а у них крыша эта закрыта, окна все закупорены и на лобовом стекле магический щит стоит, чтобы снаружи не было видно, кто там сидит. – Номер экипажа вы не запомнили? – Нет, что вы! У меня с цифрами вообще беда, – женщина улыбнулась. – Буквы запомнила, Н, А и З, потому что мои инициалы. Нина Александровна Захарова. * * * Когда клиентка ушла, Елена обвела коллег взглядом и сказала: – Любовник? – Определённо, – кивнул гном. – Скажем страже или сами поищем? – Скажем страже. И сами поищем, – ответил Андрей. – А для начала попросим нашего любезного хозяина помочь с адвокатом, – тут он чуть повысил голос и позвал: – Аркадий Феофилактович! – Тут я, – раздался голос с подоконника. – Чего вам? – Не будете ли вы так любезны попросить господина Верещагина спуститься сюда, к нам? – Чего это он будет ходить, ноги бить, – буркнул домовой. – Нечего! Ещё этот ваш… животный… прыгнет, поцарапает. – Я? Я – животный? – возопил Гай. – Да ты… Мерзкий бородатый старикашка! Я тебя с песком смешаю и драконам скормлю! Я тебя!.. – Гай! – строго сказал Андрей. – Галлитрап Бидли! Тебя дразнят, а ты не поддавайся! Тем более что любезнейший из всех домовых уже ушёл, – добавил он, прислушиваясь. – Да и вообще, формально он прав, а мне нетрудно подняться на второй этаж и поговорить с Алексом. – Тогда иди, – махнула рукой Лена. – А мы пока займёмся ужином. Картошка или макароны? * * * Алекс был в гостиной – сидел у камина на полу, привалившись спиной к креслу, обложенный коробками, шкатулками и ящичками, и что-то помечал в списке. – Подарки ко дню Перелома Года подбираешь? – поинтересовался Андрей. – Да если бы! – махнул рукой Верещагин. – Рабочие амулеты смотрю, что разрядилось, что заменить надо. Резерв у меня небольшой, так что в большинстве случаев выезжаю на тонких воздействиях и на амулетах. Ну, вот, например, – он вытащил из коробки сиреневый с белыми прожилками камень, причудливо оправленный в дерево, медь и серебро. – Вообще-то это анализатор следов магического воздействия. И в принципе он должен светиться разным цветом в зависимости от того, какая стихия применялась. А теперь смотри… Хозяин дома бросил в камин крохотный кусочек магического пламени: камень загудел и слабо засветился голубым. – Видишь? – Алекс с досадой сунул амулет в коробку и отставил её в сторону, сделав какую-то пометку в списке. – Вижу. А что должно было быть? – Ну, огонь же, оттенки от красного до оранжевого. Ничего, гарантия на него ещё не закончилась, так что посмотрим, что мне скажут господа Накл, Фонкин и компания… Ладно, что я тебя этим гружу! – он встал, бросил список на журнальный столик и спросил: – Выпьешь чего-нибудь? – Ты что будешь? Вот и я то же самое. – Тогда келимаса, – Алекс достал из бара графин, разлил золотистую жидкость по бокалам, пригубил и спросил наконец: – Что хотел-то? – С клиенткой такая произошла история… Андрей кратко изложил ситуацию с убийством хозяйки салона. Верещагин внимательно выслушал и спросил: – Что-то в пудре? – Похоже на то. Мы предположили, что там, скорее всего, не был яд, иначе она этой пуховкой половину сотрудников бы перетравила. Ну, Ленку так точно, она в двух или трёх метрах от госпожи Майер была. Какой-то аллерген, может быть. – Стража получит результаты вскрытия завтра… – задумчиво сказал Алекс. – Это ведь был кто-то свой. Кто-то, кто знал, на что у неё сильная реакция. – Первым делом обычно подозревают мужа. – И это разумно. – Но тут заподозрили как раз Нину, так что я пришёл с просьбой – порекомендуй адвоката. У нас контакты есть, сам понимаешь, только в Саратове, здесь пока не обзавелись. – Адвоката я дам, это не вопрос… Вот что, Андрюш, напиши-ка мне всё, что вам удалось узнать. Я поговорю с Бахтиным, может, мы с ним снова вместе поработаем. – Бахтин – это кто? – Начальник следственного отдела нашей Устретенской стражи. Верещагин достал коммуникатор, набрал номер и подождал, пока на экране появится худой мужчина с шапкой седых волос и очень светлыми глазами. – Николай Илларионович, добрый вечер. Не отвлекаю? * * * Через короткое время Андрей уходил к себе, на первый этаж, держа в кармане карточку поверенного в делах Николая Илларионовича Лямпе, а в уме – заверения означенного господина, что с Ниной Захаровой он готов встретиться завтра же утром, дабы сделать всё возможное для её защиты. Скверно начавшийся день вроде бы выравнивался. Что-то будет завтра? Глава 6 12 октября 2185 года, вторник Алекс не стал откладывать встречу с секунд-майором Бахтиным, а отправился к нему с самого утра. В половине девятого тот был уже на месте, и, судя по покрасневшим глазам, давненько. – У тебя ровно пять минут, – сказал секунд-майор, опережая любые вопросы. – Ладно, семь, но не больше. Мне надо до субботы разгрести всё, что накопилось за последний год… или два, – добавил он самокритично, смерив взглядом гору документов. – Понятно. Тогда не буду спрашивать о здоровье, сразу к делу. Меня интересует убийство в «Цирцее». Убийство или несчастный случай, мы знаем. – Не видел ещё результатов вскрытия. Иди к Глебу Никонову, он ведёт дело. – Разрешаешь посмотреть? – Ну… предположим. А какой у тебя интерес? Ты ж вроде дела об убийстве не берёшь? Верещагин ухмыльнулся: – Да видишь ли, в моём доме, в квартире на первом этаже, где ещё недавно была приёмная известной целительницы… Той самой, на которой ты женишься в субботу… Так вот, так открылось очень интересное агентство. – Ну? – Агентство расставаний. – Разводами занимаются, что ли? – Ни в коей мере. Будет любопытно – спросишь у них, а первое дело я им сам подкинул. Женщина хочет уволиться с работы. Работает она в «Цирцее», а просто написать заявление не может, потому что хозяйка держит в сейфе и не отдаёт главную семейную ценность, артефакт. – Угу. И зовут эту женщину Нина Захарова, – кивнул Бахтин. – Ты в курсе, что у неё был затяжной конфликт с этой самой убитой? – А ты в курсе, что Ангелина Майер занималась шантажом и торговала запрещёнными магическими препаратами? – Доказательства есть? – Ну, препараты, полагаю, нашли в её кабинете… или найдут, поскольку твои ребята знают, где искать. А насчёт шантажа… Надо найти её золотой фонд. Ты ж сам понимаешь, такая золотая жила означает документы, письма, снимки и тому подобное, где-то же они хранятся? Кстати, по моим сведениям, в доме огромный подвал, и одному Сварогу известно, что там хранят. – Подвал – ерунда, – ответил Бахтин. – Вход туда запечатан уже много лет, Майер дом этот получил в наследство вместе с тяжбой о том, кому подвал принадлежит. – И кому же? – Пока перетягивает городская служба подземных коммуникаций. – Ладно. Подвал – ерунда, но архив Ангелины Майер искать надо. С тоской во взоре секунд-майор посмотрел на свой заваленный бумагами стол и сжал амулет: – Дежурный? А, Артамонов, ты… Вызови ко мне Никонова. * * * Дежурный поймал Глеба уже у выхода. Тот собирался ещё разок поговорить с вдовцом, но с начальством не спорят, так что инспектор развернулся и пошёл к лестнице. – И почему я не удивлён? – пробормотал он, увидев в кабинете старого знакомого. – И тебе не хворать, – усмехнулся Алекс. – Вот что, Никонов, ты результаты вскрытия получил? – спросил секунд-майор. – Полчаса назад были не готовы, Сергей Иванович. – Тогда так… Я распоряжусь, чтобы они тебе всё отправили как можно скорее, а ты пока иди и послушай, что расскажет Алексей. Материалы дела ему показать разрешаю. Понял? – Так точно, господин секунд-майор! Разрешите исполнять? – вскочил и вытянулся Никонов. – Иди уже… шут гороховый! – и Бахтин снова зарылся в сортировку бумаг. * * * В комнате, которую старший инспектор делил с тремя подчинёнными, по счастью, никого не было. Глеб плюхнулся на свой стул, кивнул приятелю на стул напротив и сказал: – Излагай. Верещагин и изложил. Шантаж, приворотное зелье, любовник на новеньком кабриолете… – Да-а… Я-то надеялся на простое дело, а, получается, убить дамочку мог каждый второй. – Не считая каждого первого, – усмехнулся Алекс. – Так что госпожа Захарова далеко не главная в списке подозреваемых, она-то не к наёмным убийцам пошла, чтобы свою собственность забрать, а в агентство расставаний. – Ладно, начнём с простого. Марку машины мы не знаем? – Нет. – Ну, ничего – кабриолет, чёрно-белый, с буквами Н, А и З в номере… Пускай поработают, – и он быстро написал и отправил запрос в отдел регистрации транспортных средств. Алекс с любопытством наблюдал за инспектором: как-то не доводилось ему раньше присутствовать при собственно процессе работы государственных сыщиков. Тут перед Никоновым возникла белая птичка магвестника; он протянул руку, и на ладонь ему спланировали три сколотых листка. Проглядев текст, инспектор хмыкнул и перебросил листки Алексу, скупо пояснив: – Аутопсия. Очень интересно. Алекс пробежал отчёт, потом вчитался и с изумлением поднял взгляд на Глеба: – Порошок чёрного лотоса? Это что, шутка? – Ну, если наш патологоанатом утверждает, что это был именно этот порошок, то кто мы такие, чтобы с ним спорить? – Слушай, но это же самый дорогой наркотик в мире! То количество, которое ваш спец тут указывает, стоило бы как хороший загородный дом. – Значит, тот, кто добавил в пудру это вещество, был человеком богатым. Слушай, чего ты хочешь? – воскликнул Никонов. – Ты предположил, что это был аллерген – вот тебе аллерген. Если вещество редкое и дорогое, значит, его не всякий мог получить и использовать. Получается, что твоя подопечная практически опустилась в самый низ списка, а на первый план выходят муж и те, кого мадам шантажировала, богатые клиентки салона красоты. – Хорошо-хорошо! – Алекс поднял ладони, защищаясь от его напора. – Что дальше? – Дальше… к половине одиннадцатого я вызвал твою Захарову. – Она не моя. – Не твою Захарову. Вот и расспрошу её насчёт любовника – раз, шантажа – два, лучшей подруги – три. Должна же была у светской дамы быть лучшая подруга? Ты как, с делом будешь помогать? Алекс вспомнил начатое собственное расследование, полученную оплату, потом посмотрел на календарь и прикинул сроки… и решительно кивнул. – Попробую. Вроде влез уже в это дело, хочется посмотреть. – Присмотреть? – ухмыльнулся инспектор. – И это тоже. Лёгкую пикировку прервал коммуникатор Глеба. Он взглянул на экран, удивлённо поднял бровь и нажал кнопку ответа. Пока слушал, лицо его вытягивалось, пару раз он порывался ответить, но его прерывали. Наконец инспектор дослушал до конца и отключился, не прощаясь. – Транспортники, – произнёс он сквозь зубы. – Видите ли, данный кабриолет им известен, но сообщить имя владельца могут только после получения от руководства разрешения. Государственный чиновник высокого ранга этот самый владелец, как бы не побеспокоить господина бюрократа! – От их руководства? Или от твоего? – А и правда что, – просветлел лицом Глеб. – А побегу я к Бахтину, пока транспортники не почесались! И он вылетел за дверь, прихватив напечатанную копию запроса. * * * Андрей и Елена стояли у поворота со Сретенки в переулок, к зданию, где находилась «Цирцея» и квартира Майеров. Только что им в довольно грубой форме отказал в беседе Антон Майер, сообщив, что говорить с ними не обязан, а уж если и решит согласиться на встречу, так не раньше, чем похоронит горячо любимую супругу. – Имеет право, – вздохнула Лена. – Мы – контора насквозь частная, нас можно посылать. Всё-таки была своя прелесть в корочках, украшенных государственным гербом. – Да ладно, на нет и суда нет. Похороны должны быть послезавтра, это четверг, значит, сразу после и подкатим к нему насчёт артефакта. В крайнем случае – в пятницу. – Попробуем. Дальше что у нас по плану? – Салон «Цирцея», поговорить с сотрудниками, – Андрей посмотрел на тёмные окна «Цирцеи». – Так что я предлагаю связаться с Юленькой и с нею побеседовать. – Ты взял координаты? – А то! И что приятно – живёт девушка не в каком-нибудь Бескудникове, а тут неподалеку, на Большой Каретной. – Хорошо. Ты иди к Юленьке, а я отправлюсь в Учётную Палату и посмотрю документы по Майерам, – решительно сказала Елена. – Что-то меня туда тянет, прямо вот зовёт, словно лепрекон над горшком с золотом. – Поэтическая ты сегодня с утра, прямо спасу нет, – восхитился Беланович. – Встречаемся дома? – Купи пельменей, мы все доели, – крикнула Лена ему вслед; как всякая женщина, она любила оставлять за собой последнее слово. * * * У вернувшегося в кабинет Глеба было странное лицо, Алекс не сразу понял, что означает его гримаса. – Ну что, – спросил он нетерпеливо, – подписал запрос? – И даже получил ответ. Мгновенно. Представляешь? За всё время моей работы в страже транспортники ни разу не отвечали так быстро! – Ну, так кто у нас владелец кабриолета? – Господин Лукьянов Виктор Николаевич, глава отдела контроля казначейства его царского величества. Верещагин присвистнул: – Да-а, этого не допросишь в любой желаемый момент… – Я вот и думаю, что они там пари заключили, удастся ли мне работать со свидетелем, – сказал Глеб, садясь на своё место. – В смысле, в отделе учёта транспорта… – Да тьма с ним, с отделом! – отмахнулся Алекс. – Что дальше? В прошлый раз, когда у меня были заморочки подобного рода, я обращался к княгине Фейн, но она сейчас на водах. – Ты частник, а я государственный служащий, – гордо провозгласил инспектор. – Вот возьму сейчас и свяжусь с секретарём господина Лукьянова, и попрошу о встрече. И он решительно набрал на коммуникаторе номер, время от времени сверяясь с выданными ему сведениями. Верещагин встал и подошёл к окну, чтобы не мешать разговору: ему самому частенько приходилось натыкаться на непонимание, неприятие, а то и грубые отказы тех, кто считал себя стоящими выше. Окно выходило в небольшой садик, за ним виднелся переулок, а там и Сретенка с текущим потоком пешеходов, магазинами, кафе и прочими маленькими радостями жизни. Ударил колокол в близлежащей церкви Единого, пробив только раз. Алекс взглянул на часы: половина одиннадцатого. «Сейчас придёт Нина. Наверное, всё-таки лучше мне уйти, чтобы не мешать разговору», – подумал он и повернулся к инспектору. Тот сидел с задумчивым видом. – Представляешь, мне назначили встречу сегодня! – сообщил он. – В два часа в казначействе… – Тогда я пошёл, не буду мешать. Нина меня знает, может получиться неудобно. Будет время – заглядывай вечером на чай с пирогом. – Договорились! – оживился Глеб. – С капустой можно? – Попрошу! На лестнице Алексей раскланялся с присяжным поверенным Лямпе, поддерживавшим под локоток невысокую хрупкую женщину с красивыми серыми глазами. Его ждала собственная работа, за которую, между прочим, клиент платил по пятьсот дукатов в день. Глава 7 В тот же день Маникюрша Юленька предложила встретиться в кафе напротив её дома. К себе не пригласила, сказав, что у неё не убрано и вообще. По правде говоря, Андрей особо и не рвался, в кафе было самое то – и поговорить можно, по утреннему времени не должно быть многолюдно, и девушке ничего лишнего не покажется. На удивление, она пришла почти точно в одиннадцать, опоздала всего минут на пять, а Беланович уже приготовился к длительному ожиданию. Ну да, вот такой у неё был вид, что сразу хотелось называть уменьшительным именем и простить опоздание. – Здрасте! – радостно сказала девушка. – Представляете, я не сразу и вспомнила, что мы с вами вчера разговаривали! Такой ужас случился, и что ж теперь будет? – С чем? – Ну-у… С салоном. С нами всеми. С господином Майером. – Думаю, что «Цирцея» уже не откроется, – суховато ответил Андрей, долго выслушивать причитания ему не хотелось. – Вы разойдётесь по другим парикмахерским и будете работать, как и раньше. Только, может быть, с вами будут лучше обращаться… Ведь Ангелина Майер была не слишком хорошим руководителем? – Да-а, вы правы… – Юленька слегка загрустила, опустила глаза и стала ложечкой расковыривать пирожное. – Только всё равно страшновато – новое место надо искать, привыкать к людям, набирать клиентов. А там уже всё было понятно. – Уверен, что вы отличный мастер, ваши клиенты следом за вами перейдут туда, где вы устроитесь. Просто возьмите из журнала записи их номера и свяжитесь. – Ой, точно! Я и не сообразила сама! Спасибо, хорошо, что вы подсказали… Андрей, вы ведь о чём-то хотели спросить? Тогда задавайте вопросы, а то мне с подругой встретиться надо. – Хорошо… Скажите, кто первым приходит в салон? – Таня, она работает за стойкой у входа. – А последним уходит? – Ну-у… Раньше госпожа Майер всегда сама закрывала и ключи никому в руки не давала даже. А в последнее время иногда она уходила пораньше, тогда приходилось Нине или той же Татьяне. – Понятно. А почему она стала раньше уходить, вы не знаете? – Нет, – покачала головой девушка, и в глазах её отразилось жгучее сожаление, что такой секрет прошёл мимо её хорошеньких розовых ушек. – Тогда о другом. Резная пудреница из сандалового дерева всегда стояла у Ангелины в кабинете? – Не совсем так. Она появилась после дня рождения госпожи Майер, то есть в конце июня. Наверное, подарил кто-то. Раньше она компактной пудрой пользовалась, как все. – А наполняла она её сама? – По-моему, нет. Точно нет! Потому что я как-то слышала, что она орала… ой, отчитывала Тату, нашего визажиста, что пудры осталось на донышке. Получается, Татка её и покупала, вот! Хотите, я вам её номер дам? Разумеется, Андрей согласился, хотя трудно было предположить, что неведомая Тата старательно смешала пудру с аллергеном. – Юля, скажите, а подруги у госпожи Майер были? – Ну-у… конечно, были, у любой женщины они есть! Только если они и приходили в салон, никто ж не говорил: «Я подруга госпожи Майер», клиентка и клиентка. – А у кого-то из персонала с хозяйкой были конфликты? Девушка скосила глаза в сторону, и он понял, что сейчас она будет врать. – Я не зна-аю… Конечно, бывало, что госпожа Майер кого-то ругала… Ну, вот Асель Тамивар, мастер-парикмахер, она красит отлично, а стрижёт по-разному. Вьющиеся волосы, например, у неё не каждый раз получаются. Вот как раз вчера утром Асельке досталось, ух! – она непроизвольно прижала ладонь к щеке, и Андрей вспомнил, что досталось вчера утром и самой Юле. Правда, никаких следов пощёчины видно не было, но ведь могла и убрать, ту же Нину попросить. Ведь могла? – И что Асель, возмущалась или огорчалась? – Ой, не знаю! Она такая… скрытная, вот. И взрослая уже, вдова, дети, мне с ней и говорить не о чем! Юленька посмотрела на часы уже во второй раз, и он понял, что пора закругляться. – Последний вопрос, и я оставлю вас в покое! Скажите, кто убирает в салоне? – Уборщица, кто ж ещё? – удивилась девушка. – То есть госпожа Майер сперва хотела, чтобы мастера мыли по очереди, но потом решила, что надо нанять кого-то специально. – А в какое время приходила уборщица? И кто её впускал? – Она приходила вечером, – наморщила лоб Юленька. – К восьми… Нет, к половине восьмого. В восемь мы закрываемся. Закрывались, – поправилась она и шмыгнула носом. – Начинала уборку с кладовой и кабинета госпожи Майер, а когда последние клиенты уходили, домывала рабочие залы. А кто закрывал… Ну, я ж говорила – иногда сама хозяйка, а иногда девочки. – Значит, вечером… – сказал Андрей. – Вечером. А такого не бывало, чтобы она пришла с утра, до открытия? – Нет, – уверенно покачала головой девушка. – Такого не было никогда. Вы простите, я должна идти, – сказала она, вставая. – Если будут ещё вопросы, вы звоните, конечно, но, по-моему, я всё рассказала! Она убежала, а Беланович ещё долго сидел над чашкой остывшего кофе и думал. * * * Беседа с Ниной Захаровой дело с места не стронула. Правда, она уже официально рассказала о виденном ею экипаже, на котором уезжала госпожа Майер, изложила суть конфликта, и вообще – ответила почти на все вопросы. Ответила бы на все без всякого «почти», но с женщиной пришёл адвокат Лямпе и следил, словно лютый цербер, чтобы ни один вопрос не задевал личной жизни его клиентки, не был для неё хоть чем-то опасен и так далее. Старший инспектор Никонов огорчён этим не был: во-первых, с Лямпе он был знаком давно и очень поверенного уважал. Во-вторых, Захарова была ему просто по-человечески симпатична; была бы возможность – он достал бы из сейфа пресловутый артефакт и отдал ей. Но, увы, предмет, как всё содержимое кабинета госпожи Майер, считался уликой и должен был оставаться в распоряжении стражи до суда. Над кем? Инспектор был уверен, что не над Ниной Захаровой. Глава 8 В тот же день Древнее здание казначейства стояло совсем рядом с Красной площадью, в тихом дворике за аркой, закрытой кованым из чугуна кружевом. Конечно, большая часть служб и кабинетов этого разросшегося учреждения была перенесена в новое здание на Биржевой площади, но этот дом, по окна первого этажа вросший в землю, всё ещё занимал сам глава финансового ведомства и наиболее важные из его сотрудников. На входе у Глеба сняли слепок ауры и пропустили внутрь, не задавая вопросов – то ли с городской стражей здесь считались, то ли заказавший пропуск господин Лукьянов был фигурой. Во всяком случае, кабинет его находился на верхнем, третьем этаже. Инспектор поднялся по лестнице, нашёл нужный кабинет и вошёл в приёмную ровно в два часа дня. Секретарь – дама в старомодном костюме, с пенсне на носу и седым пучком на затылке – глянула на него строго и сообщила: – Виктор Николаевич вас ожидает, проходите. У вас не более пятнадцати минут. И слегка обалдевший от такой скорости Никонов прошёл через тяжёлые деревянные двери. Глава отдела контроля казначейства выглядел лет на сорок. Поскольку поставить на эту должность гражданина без магических способностей никак не могли, ему могло с равным успехом быть восемьдесят или двести лет. Скорее – второе, уж больно жёстким взглядом он встретил посетителя. – Добрый день, – холёная рука показала на жёсткий стул. – Присаживайтесь. Слушаю вас. – Старший инспектор Никонов, следственный отдел городской стражи по Устретенской слободе, – привычно представился Глеб. – Вот как? – приподнял брови хозяин кабинета. – Я считал, что вы пришли из центрального отдела по поводу… Ну, неважно. Итак, что у вас? – Вы знакомы с госпожой Ангелиной Майер? – Да, знаком. – Насколько хорошо? – Очень мало. Обычное светское знакомство. Почему вы спрашиваете? – Госпожа Майер была убита вчера утром в своём салоне. Следствие по этому делу ведёт наша группа. – Ах, вот оно как… – медленно промолвил Лукьянов. – А я-то думал… И он снова оборвал фразу. «Похоже, этот господин любит недоговаривать», – мысленно хмыкнул Глеб. – Могли бы вы охарактеризовать госпожу Майер? – Я не настолько хорошо её знал… – Лукьянов снова поставил многоточие. – А, к Тёмному! Он нажал на кнопку, и мгновенно в кабинете материализовалась секретарша. – Марина Петровна, отмените приём на сегодня, у меня очень важный разговор. – Да, Виктор Николаевич. – Принесите нам кофе… Кофе? – Глеб кивнул, и чиновник продолжил. – Что там ещё к этому полагается, тоже подайте. И не соединяйте ни с кем. – Да, Виктор Николаевич. Через несколько минут дама вернулась с нагруженным подносом, сноровисто расставила всё принесённое на журнальном столике и удалилась. Всё это время инспектор и господин Лукьянов сидели молча. Проводив секретаршу взглядом, хозяин кабинета тяжело поднялся с кресла и сказал: – Давайте туда пересядем. Разговор предполагается тяжёлый… Я буду говорить, а вы можете по ходу дела задавать вопросы. Итак, вы, вероятно, уже выяснили, что Ангелина была моей любовницей. Сразу скажу, что о любви тут речи не было, но мне с ней было… хорошо. – Как давно это началось? – Восемь месяцев назад, в феврале. Это и в самом деле начиналось как стандартное знакомство в обществе, а потом завязался… роман, как это называется. – Ваша жена об этом знала? Лукьянов замялся. – Вряд ли. Я не уверен. Но Лера… несколько не от мира сего, она на многое не обращает внимания, или просто смотрит по-другому. «Ну да, разумеется! Жена не от мира сего, поэтому шашни мужа в упор не видит. И почему мужчины всегда в этом так уверены?» – прокомментировал Глеб мысленно, вслух же спросил: – Где вы встречались? Лукьянов поморщился, но ответил: – Я снял квартиру. Тут недалеко, на Никольской. – Госпожа Майер могла там оставить что-то важное для себя? Записи или ценности? – Я знаю, что она хранила в этой квартире мои подарки, но ключа у неё не было. Зря улыбаетесь, в самом деле не было. Квартира снята давно, задолго до появления в моей жизни Ангелины, я сразу поставил там магический замок и менял формулу после каждого посещения. – Виктор Николаевич, скажите, она не жаловалась в последнее время на кого-нибудь? Может быть, рассказывала о проблемах? Мужчина покачал головой. – Нет. В этом было одно из её достоинств: мы встречались только для радости, проблемы не обсуждались. Поверьте, за эти восемь месяцев я прошёл через несколько сложных ситуаций, достаточно сказать, что моего старшего сына… да, сын от первого брака, разумеется, с Лерой у нас детей нет. Так вот, Кирилла лечили от пристрастия к… тяжёлым препаратам. – Чёрный лотос? – Откуда вы знаете? За мной следили? – взгляд Лукьянова стал острым, словно ледяная игла. – Да ну что вы, Виктор Николаевич! Я не по этому ведомству. Просто чёрный лотос первым делом приходит на ум, когда говорят о таких пристрастиях, вот я и спросил. – Да-да, понимаю, – Лукьянов потёр лоб, лицо его отяжелело и стало разом старше. – Так вот, мы не говорили о Кирилле. Так же как не обсуждали её мужа, Антона. – Понимаю, Виктор Николаевич. Это разумно, – покивал головой Глеб, в то же время лихорадочно соображая, о чём ещё спросить. У него не было сомнений, что во второй раз таких роскошных условий допроса ему не получить. – Скажите, пожалуйста, вы представляли себе…м-м-м… структуру доходов Ангелины? – Нет. Мне это было неинтересно. Я знал, что деньги в семье водятся. Перед тем как предложить Ангелине… э-э-э… отношения, я, разумеется, всё проверил. Убедился, что оба они ни в чём не замазаны, финансовое положение семьи вполне хорошее. Антон особо бизнесом не занимался, значит, можно было рассчитывать на то, что он не попросит в какой-то момент о «небольшой дружеской услуге». Вы же знаете, каким образом наказывается в нашей стране оказание таких вот небольших услуг. Глеб знал. Ещё когда он только пришёл работать в городскую стражу, им прочли специальную лекцию о плачевной судьбе взяточников: указом отца нынешнего государя, вне зависимости от размера «благодарности», получателей её лишали всех чинов и наград и высылали служить куда-нибудь на окраину Царства Русь, без права повышения или перевода в течение десяти лет. – Наверное, вас удивит, Виктор Николаевич, – заговорил он, тщательно подбирая слова, – но я обязан вас предупредить. Именно вас, учитывая ваш пост. Мы не установили пока, как долго это продолжалось, но госпожа Майер занималась шантажом. Жертвами были её клиентки и, возможно, их мужья. Пока мы только начинаем изучать это дело. Лукьянов долго молчал. Он не побледнел, вообще почти никак не отреагировал на информацию, только скулы окаменели. «Прикидывает, сумеет ли он выскочить из этой ямы без потерь, – подумал инспектор. – Странно, что он не поинтересовался, как она умерла». Наконец чиновник шевельнулся и спросил: – Это всё? – Не совсем. Ещё у нас есть сведения, что госпожа Майер продавала запрещённые магические препараты. Типа приворотного зелья. – Приворотное зелье? – и тут Лукьянов расхохотался. У него аж слёзы потекли, так он смеялся. Глеб привстал, не зная ещё, что делать – а и в самом деле, как останавливать истерику у этакой шишки, не пощёчину же ему давать? Но хозяин кабинета утёр слёзы, отпил глоток воды и сказал: – Нет-нет, всё нормально. Просто теперь мне стали понятны некоторые… изменения в поведении Ангелины. Последний месяц… ну, да, я вернулся из командировки десятого сентября, так что чуть больше месяца, она стала настойчиво заговаривать о том, чтобы оформить развод и жить вместе. – А вы? – Да что я, с ума сошёл? – в голосе его прозвучала нотка брезгливости. – Даже в качестве любовницы Ангелина начала утомлять, а уж жена из неё и вовсе никакая. Я твёрдо сказал «нет». Думаю, после этого мой ангелочек стала подливать приворотное в мои напитки. Во всяком случае, раньше она предпочитала не терять время на совместные ужины, а теперь стала их почти требовать при каждой встрече. – И вы почувствовали усиление влечения к ней? Хозяин кабинета покачал головой. – Не знаю, в курсе ли вы, старший инспектор, но я, как и прочие… высшие лица государства, защищён от почти всех магических и очень многих физических воздействий. А уж вульгарный приворот – это смешно. – Надо бы проверить, – предложил Глеб. – А смысл? С последней нашей встречи прошло пять дней, всё равно уже всё выветрилось. Но я учту эту вероятность. – Мне придётся поговорить с вашей женой. – Говорите, – он пожал плечами. – Думаю, это не составит труда. Я не возражаю, только связывайтесь с Валерией не раньше обеденного времени. Она поздно встаёт. Тут Лукьянов взглянул на часы, и инспектор поднялся. Он выяснил практически всё, что нужно было к данному моменту. Наверное, позже появятся ещё вопросы, но задать их, скорее всего, уже не получится. – Последнее, Виктор Николаевич. Резную пудреницу из сандалового дерева вы ей дарили? – Нет. – Что же, тогда я благодарю вас за помощь и откланиваюсь, – Глеб положил на стол визитную карточку. – Если вы что-нибудь вспомните или захотите спросить, здесь мой номер коммуникатора и электронный адрес. Ну, а для магвестника никакие координаты не нужны. Он улыбнулся, отлично зная, какое впечатление производит эта улыбка – мальчишеская, дружелюбная и чуть беззащитная. – Постойте! – голос Лукьянов остановил его уже возле двери. – Вы не сказали, как она умерла. – Убийца смешал с её пудрой некий порошок, вызвавший у госпожи Майер сильнейшую аллергическую реакцию и, как следствие, анафилактический шок. Смерть была практически мгновенной. Кстати, вы не знаете, на что у неё была аллергия? – Понятия не имею… Инспектор попрощался и вышел из кабинета. Глава 9 В тот же день Предупреждать супругу финансиста о своём визите ему отчего-то не хотелось, и он отправился в Романов переулок на свой страх и риск. Как ни странно, Лукьяновы жили не в особняке, а занимали апартаменты в верхнем этаже недавно отстроенного многоквартирного дома. Слово «многоквартирный» показалось инспектору насмешкой, поскольку число апартаментов совпадало с числом этажей. Шесть. Лукьяновы жили на последнем, шестом. Глеб заранее затосковал, предвидя препирательства с консьержем, и был неправ: любезность Виктора Николаевича простиралась так далеко, что он предупредил службу охраны о приходе представителя городской стражи. Суб-лейтенант в новенькой форме внимательно изучил его документы, сравнил ауру с отпечатком и откозырял: – Проходите, господин старший инспектор! – В шестой квартире хозяйка на месте? – осведомился Никонов. – Так точно, должна быть дома. Вы стучите посильнее, прислуга на рынок ушла, а госпожа Калинец-Лукьянова может и не сразу услышать. Подъёмник был стеклянным со всех четырёх сторон; Глеб вознёс отдельную благодарность богу механиков за то, что пол и потолок всё же сделали деревянными, и за благородными дубовыми панелями не видно было, что же движет этой коробочкой. «Вниз пойду пешком!» – поклялся инспектор, покосился на одну из прозрачных стен, увидел с высоты башни Кремля и снова уставился в пол. Он постучал кольцом дверного молотка в виде львиной головы – за дверью царило молчание. Мысленно поблагодарив юного суб-лейтенанта за подсказку, Никонов постучал ещё раз молотком, потом махнул рукой и бухнул кулаком. Дверь внезапно распахнулась. На пороге стояла полная женщина в брюках и тёмной рубашке, прикрытых фартуком. Фартук был заляпан красками, волосы её закрывал платок, сдвинутый на лоб, затемнённые очки скрывали глаза. – Ну? – спросила дама. – Это вы колошматили в дверь? Что вам угодно? – Старший инспектор Никонов, следственный отдел городской стражи по Устретенской слободе, – отрапортовал он. – И что? Я не спрашивала, кто вы, я спросила, что вам нужно? – Госпожа Калинец-Лукьянова? – Да. – У меня есть к вам несколько вопросов. Вы знаете Ангелину Майер? – Ангелину? Боги, неужели Ангелиночка наконец-то во что-то вляпалась? Это становится интересно. Проходите, старший инспектор. Прямо, в гостиную, я через минуту приду. * * * Огромное окно гостиной выходило на Кремль. Стоя от него на безопасном расстоянии, Глеб вытянул шею и рассмотрел стены и башни, купола и стрельчатые окна храмов и палат, изгиб реки, набережную… – Нравится? – спросила хозяйка. Она переоделась – точнее, сняла фартук и накинула на плечи яркий платок, жёлтый с какими-то красными и зелёными перьями. Пожалуй, госпожа Калинец-Лукьянова теперь стала больше похожа на жену преуспевающего чиновника высокого ранга. Никонов понял, что она довольно молода, лет тридцать пять – тридцать восемь, и не толстая, а то, что называется «пышечка». Обычное лицо, без резких черт, чуть длинноватый тонкий нос, тёмные глаза, тёмные волосы… – Очень красиво, – дипломатично ответил Никонов. – Присаживайтесь. Кофе не предлагаю, вас, небось, поили уже. Итак, что произошло, в чём оказалась замешала Ангелина? – Вчера утром она была убита. Глеб ожидал чего угодно – истерики, слёз, шквала вопросов, но госпожа Калинец-Лукьянова молчала и только смотрела на него. «Дура она, что ли? – промелькнула у инспектора мысль. – Да нет, вряд ли. Не похоже». Пришлось ему продолжать разговор. – Скажите, откуда вы её знали? – Я? – она хмыкнула. – Странно было бы, если бы я не знала любовницу собственного мужа. – Расскажите, пожалуйста, о ней. – Знаете, я в разговорном жанре не очень. Я художник, мои высказывания в холсте и красках. Вы спрашивайте, а я буду отвечать. – В холсте и красках? – тут он догадался. – Вы ведь написали её портрет, так? Покажите мне его, я попробую понять. Женщина наклонила голову набок, разглядывая его круглыми птичьими глазами, потом хмыкнула и поднялась. – Ладно, пойдёмте. «Вот номер окажется, если она из абстракционистов. Или кубистка, или кто там ещё бывает…» – спохватился Глеб, но было уже поздно: они вошли в большую и очень светлую комнату со стеклянным потолком. Картинам тут было тесно: они висели на стенах, стояли на полу, лежали сложенные на круглом столе. Одна вещь, видимо, та, над которой художница работала сейчас, стояла на мольберте, прикрытая белой тканью. Госпожа Лукьянова покопалась в одной из стопок, вытащила довольно большое квадратное полотно, натянутое на деревянную рамку, и повернула лицом к гостю. Нет, абстракционисткой она не была. Вот только стало ли Глебу от этого легче – ещё вопрос. С первого взгляда он увидел изображение очень красивой блондинки в лёгком светлом платье, вольготно раскинувшейся в большом кресле. В руке сигарета на длинном мундштуке, рядом на столике букет и бокал игристого вина… – Dolce Vita, – проговорил он невольно. – Хм, неплохое название, – усмехнулась женщина. – Вы смотрите, я не буду мешать. Он и посмотрел. И стало понятно, что блондинка на портрете не столько красива, сколько умело раскрашена, да и вообще всё в ней казалось теперь искусственным – красота, волосы, зубы, фигура, даже высокий подъём ножки, на пальцах которой раскачивалась туфелька. – Странно, – сказал Глеб сам для себя. – Такое впечатление, что в ней нет никаких чувств, кроме любви к себе. Как вы это сделали? – Я? – изумилась Валерия. – Вот уж нет! Я только изобразила. Но вы молодец, вы поняли, что именно. Кстати, если это для вас важно, сходство почти идеальное, я специально старалась. – Теперь уже невозможно будет проверить, была ли она такой на самом деле. Труп выглядит… довольно скверно. – А отчего она умерла, кстати? – Анафилактический шок. Аллергия, – ответил инспектор сквозь зубы. Ему очень хотелось уйти из этой светлой комнаты куда-нибудь в тёмный и грязный подвал. – Вы с моим супругом разговаривали уже? – спрашивая, художница копалась в других стопках, перебирая полотна. – Да, я был у него сегодня. – Ага, ну тогда вам будет интересно! И новая картина повернулась к нему лицом. Конечно, Глеб сразу узнал господина Лукьянова. Тот был изображён в домашнем – джинсах и джемпере, где-то в саду, под деревьями, освещёнными солнцем. Листья бросали ажурную тень на лицо мужчины, на большую лохматую собаку у его ног, на скамью, на дорожку… – Очень… похоже, – вежливо сказал он. – Но я его видел совсем другим, официальным. Картины были небрежно отставлены в сторону. Женщина отряхнула руки и сказала: – Вы хотите что-то ещё спросить? – Возможно, вы знаете каких-то знакомых и родственников госпожи Майер? Мы не нашли её записных книжек или коммуникатора. – Знакомых или родственников? Нет, не знаю. Правда, в какой-то момент мне стало любопытно, с кем спит мой муж, и я наняла частного детектива, так что в течение июня за Ангелиной следили. – Только месяц? – Потом Виктор уехал в командировку, а мне стало… неинтересно. Да, пожалуй, так. – Отчёт детектива вы сохранили? – без всякой надежды спросил Никонов. – Нет, конечно, прочла и выбросила. Но кое-что вспомню, если хотите. – Хочу. Спасибо. – Пишите. Не бог весть что – несколько дам, её приятельницы, а может, клиентки или деловые партнеры. И быстро, пулемётной очередью, госпожа Калинец-Лукьянова продиктовала с десяток фамилий и имён. Глеб, как сумел, записал их в блокноте, зафиксировал имя детектива и откланялся. Вывалившись в Романов переулок, он вытер со лба пот и сказал себе: «Это я не впечатлительный, а просто голодный. Где-то здесь было неплохое кафе с чебуреками. Три чебурека – и жизнь покажется прекрасной!» Глава 10 В тот же день Пельмени были куплены, частично сварены и съедены, а Елена всё не возвращалась. Андрей записал всё, что удалось узнать у Юленьки, в блокнот и самокритично признал, что сведений маловато. – Интересно, а где все? – спросил он сам у себя. Прозвучало глуповато, но было и в самом деле непонятно: ладно, Елену потянуло в Учётную Палату, её чутью он верил. Пикси имел обыкновение болтаться неведомо где весь день, если, конечно, не спал. Сейчас – не спал, Андрей проверил в его комнате. Но вот куда унесло гнома? Вренн должен был сидеть в приёмной и отвечать на звонки, если бы таковые поступили! Да и вообще он не очень любил выходить в город. В Саратове гномов было мало, и на Вренна порой смотрели, словно на неведому зверушку. Москва, конечно, и не такое видывала, однако привычка сохранилась… Беланович покружил по комнате, проверил электронную почту (писем не было), перечитал все записи, касающиеся семейного артефакта Захаровых, сел за рабочий стол и сказал вслух, для большей убедительности: – Камушек этот – фамильная ценность. А что говорит закон касаемо отчуждения семейных ценностей? Вот и выясним. И он с головой зарылся в Сеть, разыскивая подходящие статьи в законодательстве Царства Русь. * * * Когда Лена открыла дверь и вошла в квартиру, она даже чуточку испугалась в первый момент, такая стояла тишина. Вязкая. Такая тишина бывала в домах, где случилось самое страшное, и всем кажется, что счастья уже никогда никому не будет. Но тут в кабинете что-то упало, вполголоса выругался Андрей, и она с облегчением вздохнула: всё в порядке. Просто человек работает, поэтому так тихо. Она повесила пальто на вешалку, переобулась и тихонько прошла на кухню, проверить, есть ли еда? Пельмени лежали в морозильном ларе, и Лена удовлетворённо улыбнулась: её добыча была куда круче. Она купила в Елисеевском четыре отбивных, и продавец клятвенно её заверил, что эти шикарные куски мяса надо только бросить на разогретую сковородку, через пять минут перевернуть и ещё через пять – снять с огня и съесть. Вот только надо ли класть масло? Тьма, и спросить не у кого… – Эй, – тихонько позвал её женский голос. – Эй, я тут, на подоконнике! Повернувшись, Елена чуть не опозорилась, завизжав: на подоконнике стояла крохотная женская фигурка, ростом с локоток, в белой рубашке, синей юбке длиной до пяток, с длинной косой. Сущая кукла. – Ты кто? – спросила она так же тихо. – Мелания я, домовая здешняя. – А как же этот… Аркадий Феофилактович? – То муж мой. Он с хозяином за покупками пошёл, а я к тебе заглянула. А то придумал тоже, враждовать, дурачок! «Дурачок» было сказано с такой ласковой интонацией, что Лена уверилась: в этой странной семье всё идёт отлично. – Мелания, а по отчеству? – Афанасьевна. Да не важно, ты меня просто по имени зови. – Ладно, – невольно улыбнулась женщина. – А я Елена. – Да уж знаю! Ты вот что: мясо это посоли слегка, поперчи чуть-чуть и маслом растительным смажь. И пусть на столе лежит, прикрой только. Сковороду сильно разогрей, чуть-чуть масла туда, и жарь. Пять минут с каждой стороны. Всё, побежала я, через пяток минут твои чудики придут! * * * Елена выполнила всё, что было сказано, поставила вариться картошку и задумалась – тревожить ли Андрея, или не дергать до ужина? Мелания оказалась права: через несколько минут и в самом деле раздались голоса в прихожей и в кухню ввалились гном и пикси. Точнее говоря, пикси ехал на плече Вренна, держась за воротник куртки. – У нас новости! – провозгласил Гай, спрыгивая на пол. – Ты будешь нас кормить? – Буду. Через десять минут прошу за стол, а пока мойте руки. * * * Ужин удался. Вся компания, слегка объевшаяся, перебралась в кабинет, и Вренн на правах бессменного секретаря задал вопрос: – Кто начинает? – Давайте, я, – ответил Андрей. Он кратко изложил всё, рассказанное ему Юленькой. Пикси покрутил носом и спросил: – С косметологом ты встречался? Которая пудру насыпала? – Нет. Она в Подмосковье живёт, понадобится – спросим. Но вообще, это дело стражи. – Про уборщицу надо будет им рассказать, – заметила Лена. – Андрей, у нас есть номер того инспектора? – Есть. Закончим разговор, и я свяжусь, поделюсь. – Если они сами этого не узнали, – парировал Гай, делиться чем бы то ни было он очень не любил. – Хорошо, это принято. Ещё новости есть? – Ещё я изучил, что говорит закон о фамильных ценностях. Обратите внимание, коллеги, наше задание состояло из двух частей: менее важной, помочь госпоже Захаровой уволиться, и главной – вернуть ей артефакт. И если с первой частью теперь не будет проблем, то артефакт всё ещё лежит в сейфе, сейф опечатан, печать у стражи. – Игла в яйце, яйцо в утке, далее по тексту, – пробормотала Елена. – Это ты про что? – Гай воззрился на неё с подозрением. – Сказка. Народная. Потом расскажу, – отмахнулась она. – Говори дальше, Андрюш! – Так вот, – продолжил Андрей, терпеливо пережидавший трепотню соратников, – согласно закону, фамильные ценности, работающие только с привязкой кровью членов рода, неотчуждаемы ни при каких обстоятельствах. Любой взрослый представитель рода, отметивший все три совершеннолетия, может потребовать возвращения такого предмета. Доказательством служит активация артефакта в присутствии не менее чем трёх магов-специалистов. В случае, если принадлежность доказана, предмет спора должен быть возвращён представителю рода в течение двадцати четырёх часов. – Слушай, но это же здорово! – воскликнул гном, переварив сказанное. – Получается, всё, что нам надо сделать – это изложить клиентке всё, что ты накопал. Дальше она получает назад артефакт, мы – денежки, и первое дело закрыто. – Будем надеяться, что так оно и получится, – кивнул Андрей. – Что вы нарыли? Пикси гордо надулся, а Вренн спросил: – Агентство планирует и дальше заниматься этой же деятельностью? – Ну… да, наверное, – ответила Елена. – Мы нашли отличный, практически бесконечный источник новых клиентов! – Поясни. – Вам как, коротко или с подробностями? – Лучше коротко, – Андрей нахмурился. – Если идея будет принята, тогда обсудим подробности. – Ла-адно… – Вренн ухмыльнулся. – Хотя часть времени ты потратил на лишние слова, но я не в обиде. Итак, в Москве есть довольно большая гномья община. Банковские служащие, ювелиры и златокузнецы, механики, артефакторы, два посольства, купцы, просто отбившиеся от своих экземпляры. – Вроде тебя, – не преминул подколоть пикси. – Вроде меня, – согласился Вренн. – Так вот, община-то община. Но не общая. Между директором местного отделения Драхтаугалергн-банка и мной разница примерно такая же, как между господином Майером и Гаем. И, само собой, периодически возникают… – Свары, – подсказал пикси. – Споры. Непонимание. Конфликты. – Ну, хорошо, это понятно, – пожал плечами Андрей. – Мы-то тут при чём? У вас всё варится в котле под закрытой крышкой. – В том-то и дело, что давление под крышкой стало чрезмерным, и её сорвало. Произошло убийство. Искать убийцу не пришлось, он сам сдался местному старейшине, но ситуация не понравилась совету. И они решили, что нужен третейский судья. Некто, не заинтересованный в делах общины, обладающий достаточной квалификацией и готовый дать магическую клятву о неразглашении. – И тут, конечно, влез ты и предложил «Вакарисасеи» для этой роли, – покачала головой Елена. – Не уверена, что это хорошо. – Почему? – ощетинился гном. – Денежки каждый месяц капают, вне зависимости от того, был ли случай, подлежащий нашему решению, или нет. – Погоди, не торопись, – Андрей остановил готовый разгореться спор. – Ты что, уже согласился? – Нет, конечно. Агентство – это вы, я всего лишь секретарь. – А почему они, старейшины ваши, на этот вариант согласились? Мы никому не известны, да и заявленная нами специальность несколько в стороне. – Потому что они увидели, что мы пришли вдвоём! – влез пикси. – И узнали, что вы двое – хомо. Значит, никакой ксенофобии в вас нету, и судить вы будете беспристрастно. – Понял. Теперь дайте нам подумать, – поднял ладонь Андрей. – Думайте. А мы пойдём, чайничек поставим, чаю хочется, – и гном за руку утянул своего приятеля из кабинета. – Что думаешь? – спросила Елена, когда за Вренном и Гаем закрылась дверь. – Надо пробовать, – твёрдо сказал Андрей. – Деньги у нас есть, это не проблема, но эта парочка без дела дуреет и начинает разносить всё вокруг. – Подписываем пробное соглашение на три месяца, – кивнула она. – А там видно будет. И всё же интересно, почему старейшины вообще стали слушать гнома, изгнанного из семьи? – Мы кое-что не знаем про Вренна… – Мы про него вообще почти ничего не знаем, но нам это не мешает, – Елена встала из-за стола, приоткрыла дверь и крикнула в коридор: – На нашу долю тоже чашки прихватите! Пока компаньоны переругивались на кухне, Андрей спросил у неё: – Накопала что-то в Учётной Палате? – Да, накопала, и очень неожиданное. Но надо уложить по полочкам и выкинуть лишнее. Давай утром расскажу. Беланович кивнул: он знал за подругой эту привычку, никогда не выдавать неструктурированные сведения. Вот теперь она ночь не будет спать, но свои заметки разложит по степени важности и привязанности к делу, выпишет по темам на отдельные листы, да ещё и перепроверит в Сети. И правильно. Раз уж так получилось, что у них обоих теперь главное в жизни – эта работа, значит, надо работать. Глава 11 В тот же день Тем временем этажом выше тоже пили чай. На столе сверкал боками самовар, золотились пироги, тягуче переливался в расписной плошке мёд. Аркадий Феофилактович пожелал хозяину и гостю спокойной ночи и удалился в свои апартаменты. Алекс и Глеб сидели за столом и думали каждый о своём. Молчание их не тяготило. Инспектор уже рассказал приятелю о встречах с семейством Лукьяновых и теперь с чистым сердцем отдался пирогам: работать вдвоём получалось иной раз куда продуктивней. Сейчас Алекс представит себе обоих фигурантов, уложит по правильным полочкам фрагменты информации, а потом они вдвоём станут собирать из этих кусочков картинку. Чем Глеб гордился, и заслуженно, так это умением практически дословно излагать допросы и беседы, лишь изредка поглядывая в блокнот, усеянный понятными лишь ему закорючками. – Кто из них врёт? – внезапно спросил Верещагин. – Больше всех – вдовец, – без запинки ответил инспектор. – И мадам художница, но она врёт как-то так… странно. Не по делу. – А Лукьянов? – Мне показалось, он о чём-то умалчивал, но это естественно. А то, что касалось убитой, их взаимоотношений, всей этой картинки – там была правда. И ещё, он чувствует разом огорчение и облегчение, и этого стыдится. – Согласен. Тогда возвращаемся к господину Майеру… В этот момент засигналил коммуникатор Глеба. Он ответил, и Алекс с немалым удивлением увидел на экране своего арендатора. Тот начал что-то рассказывать, но Верещагин вытянул аппарат из рук инспектора и коротко сказал: – Поднимайся сюда. * * * Информация о несвоевременном приходе уборщицы заставила Никонова вскочить и забегать по столовой. – Вот тьма! То есть убийцу видели, вы об этом знали, и рассказываете только сейчас? Он остановился прямо напротив Белановича и ткнул обвиняющим пальцем почти тому в нос. Андрей пожал плечами: – Приход уборщицы в офис – дело совершенно естественное. Если бы девушка Юля не сказала, что салон всегда убирали вечером, я бы и не стал грузить вас этими сведениями. – Мне нужно поговорить с этим вашим свидетелем! Алекс и его арендатор переглянулись. Верещагин вспомнил прочитанную им характеристику народа пикси, представил себе эту зубодробительную встречу и с трудом удержался от смеха. – Хорошо, – сказал Андрей. – Прямо сейчас? – А можно? – Вообще, не стоило бы. С другой стороны, вызывать Гая к вам в стражу кажется мне ещё худшей идеей… Тут инспектор остановился и совершенно спокойным голосом спросил: – Есть что-то, что мне следует знать перед встречей? – В общем, да, – ответил Андрей. – Гай, Галлитрап Бидли – пикси. У него… м-м-м… сложный характер и полное неуважение к законным властям, уж извините. Единственные вещи, которые на него действуют – логика и удача. – То есть я должен логически доказать свидетелю, что он должен мне рассказать всё, что видел? – Боюсь, что так. – И рассчитывать на его показания в суде не стоит? – Никоим образом. – И всё, что ваш Галлитрап увидел в «Цирцее», может и должно считаться незаконно полученными сведениями? – Да. – Хм… Тогда, пожалуй, я лучше поподробнее расспрошу вас, а сведения будут считаться полученными от информаторов. Тогда имя можно не раскрывать. Расспросы надолго не затянулись. Андрей попрощался и ушёл к себе, а сыщики дружно потянулись к записям. – Значит, высокая женщина в синем халате и косынке? – прочитал инспектор. – И это вполне может оказаться мужчина не слишком большого роста. Видел-то наш шпион его или её со спины, да и сам шпион ростом с локоть. – Со спины… – повторил Глеб. – Давай рассуждать. Во-первых, этот человек хорошо знал расписание работы салона. Был уверен, что в девять утра никого не будет. Так? – Так. И то, что хозяйка пользуется именно этой пудрой, ему или ей тоже было известно. – Далее, во-вторых, имел ключи от входной двери, от кабинета, плюс магические коды замков. – И от кладовки, где уборщица держит швабру. Не тащил же он ведро и всё прочее с собой? Нет, погоди! – воскликнул Алекс. – А за каким лешим вообще было связываться с переодеванием, вёдрами и тряпками? Если в салоне никого не должно было быть, значит, злоумышленник мог просто прийти, сделать что хотел и уйти! И не тратить время на переодевание. – Значит, не мог, – Глеб постучал себя карандашом по зубам. – Опасался, что попадёт на запись? Видеокристаллы не работали, вышли из строя, а Ангелина жалела денег на перезарядку. Говорила, что никому и даром не надо забираться в салон красоты, это нам работники «Цирцеи» сообщили. – Не работали? – Не-а. Мы проверили. – И давно? – Месяца полтора последних… Алекс поднял на инспектора глаза: – Сопоставь даты. Полгода Антон Майер не заходил в салон. Полтора месяца назад вышли из строя записывающие амулеты. Чуть больше месяца назад Ангелина начала доставать Лукьянова желанием сменить статус и перейти из категории любовниц в жёны. Только мне кажется, что это цепочка? – То есть ты ставишь во главе списка мужа? – Ну, это естественно. Конечно, возможность добыть ключи была у тех, кто в салоне работал, да и про график уборки они всё знали. Но им было известно, что лицо можно не прятать, поскольку запись не ведётся. И вообще! – Алекс вскочил и заходил по комнате, с воодушевлением жестикулируя. – Если ты работаешь в «Цирцее», зачем прятаться под синим халатом? Ты – своя, тебя воспринимают естественно, как шкаф или парикмахерское кресло, оно всегда тут стоит! Инспектор кивнул, соглашаясь, но тут же и возразил: – У нас есть ещё и список шантажируемых. – Нашли? – Нашли. В квартире, в её спальне. Почти как в детективном романе, тайник в спинке кровати, – он мечтательно возвёл взор к потолку. – Интересно было бы поискать тайники в спальне неутешного вдовца… – Хорошо, что здесь нету Галлитрапа Бидли, не к ночи будь помянут! – усмехнулся Верещагин. – Иначе бы завтра ты был обеспечен полной информацией о том, как господин Майер проводит ночи и что он прячет в своих секретных ящиках. Глава 12 13 октября 2185 года, среда «Надо было оставаться ночевать в отделе», – проклинал всё инспектор Никонов, безуспешно пытаясь пристроить на ухо подушку. Звук всё равно проходил, и это было невыносимо. Соседская кошка желала любви, и второй день весь дом, восемь квартир, не мог уснуть. Почему-то эта заунывная песня проницала все строительные материалы и специальные заклинания, которыми поспешили обвешаться жильцы. Глеб посмотрел на часы: четверть шестого. Орать это… животное не перестанет, значит, о сне можно забыть. Ну так лучше поехать на службу и все вчерашние впечатления изложить в отчёте. Хоть никто пока и не требует, а всё одно, понадобится. Он встал, заправил постель, принял душ и побрился. Рядом с ними, в Панкратьевском, есть круглосуточное кафе, там можно и позавтракать, а пока прогуляться по полупустому городу, по ещё не затоптанному первому снежку. В половине седьмого Никонов входил в здание городской стражи по Устретенской слободе, держа в одной руке бумажный пакет с пирожками, а в другой перчатку, которой стряхивал с плеч снег. Он поздоровался с дежурным, добросовестно предъявил пропуск – проявляющуюся магическую печать на запястье, и бегом через ступеньку поднялся на третий этаж. Тут тоже было тихо, пусто, свежевымыто… «Уборщица!» – вспомнил он. – Надо попросить Алекса спросить у пресловутого Галлитрапа, какого примерно роста была фигура в синем халате». Через пару часов он потёр затылок, перечитал написанное – весь вчерашний сумасшедший день уместился в три страницы – и отправился к кабинету начальства. Секунд-майор был на месте, разумеется. Бумажные горы вокруг него почти рассосались, зато рядом стояло оцинкованное ведро, наполовину заполненное пеплом. Он хмуро посмотрел на инспектора и сказал: – Садись. Говори. – Совет нужен, Сергей Иванович. – Спрашивай. – Вот, – Никонов подвинул по столу свои три листочка. – Это сводка по вчерашним действиям, плюс некоторые рассуждения. Вы посмотрите, пожалуйста, а потом я спрошу. Пока секунд-майор, морща нос, быстро проглядывал отчёт, Глеб успел удивиться мельком, что, оказывается, столешница в этом кабинете затянута зелёной кожей, в паре мест украшенной подпалинами. А раньше этого всего и видно не было… – Значит, ты в первую строчку списка ставишь мужа? – оторвал его от размышлений начальственный рык. – Да. – Кто видел утреннюю уборщицу? Инспектор развёл руками. – Информатор Алекса Верещагина. Вы ж знаете, имена в таких случаях не называют. – Получается, что этот самый информатор за пару часов до смерти Ангелины Майер находился в салоне, где никого вообще не должно было быть. Тебе не кажется, что возникает слишком много вопросов – как он туда попал, что делал, не он ли и подсыпал порошочек в пудреницу? – Нет, господин секунд-майор, – твёрдо ответил Никонов. – Верещагину я верю, как себе. Если он за информатора ручается, значит, тот лишь наблюдал. – Ох, старший инспектор, по краю ходишь… Ладно, твои вопросы? – Надо ещё раз допросить Антона Майера, но он выставил вперёд своего адвоката, господина Бунимовича. Тот вооружился справкой от врача… – Не мага-медика? – Нет, просто терапевта. Справкой, что господин Майер тяжело переживает случившееся и нуждается в покое и уходе квалифицированной сиделки. Вчера я попытался ещё раз туда попасть, – тут Глеб непроизвольно поёжился. – Это ж не сиделка, это зверь лютый! Начальство изволило хмыкнуть. – Ничего, и не таких видали, а и их едали. Что наши патологоанатомы, тело отдать готовы? – Да, разрешение на похороны выдали. Но без кремации. – Некроманта привлекать, как я понимаю, без толку? – Ну, чёрный лотос же… Оба помолчали. Порошок чёрного лотоса не только вызывал почти мгновенное привыкание и стоил как бриллианты по весу, но ещё и загадочным образом сжирал душу каждого, кто рискнул хоть раз погрузиться в насылаемые им грёзы. Нечему было отправляться на перерождение, и не с кем было говорить некроманту. – Значит, хоронить должны завтра. Отнеси ему бланк разрешения, потребуй личной подписи и заодно попробуй расспросить. Часов в одиннадцать иди, не раньше. А пока пусть ребята начнут осторожно опрашивать жертв нашей прекрасной блондинки. Ну, ты понимаешь – никаких упоминаний о предмете шантажа, никаких подробных расспросов. Подтверждение знакомства с госпожой Майер, мнение о ней и местонахождение утром в понедельник, с восьми до полудня. – Отпечатки пальцев бы взять… – мечтательно сказал инспектор. – А что ж, и отпечатки можно попросить, – одобрительно кивнул Бахтин. – С чем сверять будешь? В кабинете была сплошная мешанина, а на пудренице наоборот, только самой убитой пальчики. Тут Никонов замер, даже моргать перестал. Перед его мысленным взором возникла фигура в синем халате, на руках – хозяйственные перчатки, в одной руке ведро, в другой швабра. Вот она открывает дверь кладовки, ставит туда нехитрый инвентарь, снимает перчатки и бросает их на полку. Щёлкает выключателем, выходит, закрывает дверь… – Кладовая с хозяйственным инвентарём, – сказал он. – Выключатель и дверь. Даже если он был в перчатках, они остались там, внутри, значит… – Может, он магический фонарик зажигал, – прищурился секунд-майор. – Даже если так, дверь закрывал рукой. Сергей Иванович, ну должна же у нас быть какая-то доля везения! Надо проверить! Слепок ауры ничего в толпе не дал, там же сразу дамы набежали, а аура при таких ярких эмоциях фонит зверски… – Ты мне теорию не рассказывай! Значит, так: ты – к вдовцу, твоя троица – по жертвам шантажа, экспертов я сам отправлю проверить пальчики в кладовой. Вечером ко мне, обо всём доложишь, только не позже шести. – Слушаюсь, господин секунд-майор! – вскочил Никонов. Бахтин погрозил ему пальцем и указал на дверь кабинета. * * * Кабинет, который старший инспектор занимал вместе с тремя подчинёнными, был совсем небольшим, места хватало на четыре стола, несколько стульев и сейф. Окна выходили в совсем уж крохотный садик – пара яблонь, грушевое дерево и клумба; летом приятно было через распахнутое окно слышать не только неумолчный шум торговой улицы, но и чириканье птиц. Впрочем, сейчас, в середине октября, приток свежего воздуха обеспечивали только форточки. Да и не до того было Никонову и его коллегам: они обсуждали, как разговаривать с жертвами шантажа. – Больше половины списка – женщины, – ерошил рыжую шевелюру самый младший их всех, Александр Сазонов, только год назад пришедший в группу. – Значительно больше половины! Глеб, не отправляй меня на съедение, а? Я их боюсь! – Как раз тебя-то и надо отправлять к дамам в возрасте, – авторитетно заявил Пётр Шкуматов. – Ты будешь мило краснеть и путаться в словах, они растают и не поймут, что это допрос. – Разумно, – кивнул Никонов. – Значит, тебе, Саша, вот эти… И он быстро выписал на листок десяток имён и адресов. – Петро, тебе – мужчины, – и в руки высокому белобрысому атлету спланировал второй листок. – Фарид, возьми дам помоложе. Инспектор Аббасов поморщился. – Попробую, но больше пяти-семи за день не освою. Они очень всегда с темы съезжают… – Да ладно тебе, с твоей ментальной магией проще всех! – не поверил Саша Сазонов. – Было бы проще, я бы так и сказал, – буркнул Фарид. – Препирательства отставить. Номера коммуникаторов у вас есть, договаривайтесь о встречах и вперёд, волка кормят… – Ноги! – дружно ответили подчинённые. Миг – и кабинет опустел, троица привычно разбежалась по любимым тайным уголкам здания. Разговаривать по коммуникатору одновременно всем четверым в маленькой комнате было решительно невозможно… У Глеба было ещё время до намеченного визита в дом Майеров, и он взялся изучать справку по вдовцу. Зря, что ли, ребята вчера наматывали круги по городу, изучая его и покойной Ангелины прошлое, связи и привычки? Итак, Антон Генрихович Майер, сорока трёх лет. Магический резерв – десять единиц, стихия – земля. Рано остался без родителей, учился в пансионе в родном городе Мемеле, по окончании которого поступил в тамошний университет. Дважды брал академический отпуск из-за «слабости здоровья». Окончил в числе последних, но диплом получил по специальности «Деловое администрирование». Впрочем, не работал ни дня, поскольку как раз к защите диплома получил солидное наследство от бездетного дядюшки и сразу же переехал в Москву. К капиталам родителей обрёл доступ в двадцать пять лет. Так, про шалости в клубах мы знаем, а это что? Двухнедельной давности запись гласила: «…отмечены неоднократные контакты с Аристархом Лизуновым, подозреваемым в организации сети распространения запрещённых препаратов». Инспектор зарычал от злости. – Кто отметил эти, Тьма тебя побери, контакты? Где? Сазонов, год работаешь и всё никак не научишься справку по фигуранту составлять! Он отыскал в здании Сашу Сазонова, на свою беду не успевшего уйти на встречи по списку, и долго возил его носом по недостаточно информативной справке. Узнал, что «контакты» наблюдались в клубе «Емелинский», и только головой покачал. – Саш, они члены одного клуба. Они там все встречаются чуть не каждый день. – Нет, – упрямо мотнул чубом Сазонов. – Я выяснил: Лизунов в «Емелинском» бывает не чаще, чем пару раз в месяц, и всегда очень коротко. Поговорит с одним-другим-третьим и снова сваливает. Значит, у Майера была возможность достать лотос. – Может, ты и прав, – остывая, признал Глеб. – Проверю. – Может, я проверю, а? А к дамам кто другой сходит? – сделал молящие глаза младший инспектор. – Вот! – хлопнул его по плечу Никонов. – Вот, зафиксируй это выражение лица, и на встречи по своему списку именно его и носи. Можешь зайти в бухгалтерию, у них зеркало висит на стенке, и потренируйся. Глава 13 В тот же день Колокол в ближайшем храме бил ровно одиннадцать, когда Глеб поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь. Подождал минуту и постучал ещё раз. Наконец дверь распахнулась: на пороге стояла молодая симпатичная женщина в белом халате и шапочке и с улыбкой смотрела на гостя. От улыбки на её правой щеке получалась ямочка. «А сиделку-то мы поменяли, – подумал инспектор, улыбаясь в ответ. – Видимо, даже ради избавления от внимания стражи терпеть ту гренадёршу Майер не захотел». – Добрый день, – поздоровался он, также лучась улыбкой. – Разрешите представиться, старший инспектор Никонов. – Здравствуйте, – пропело неземное создание. – Хотелось бы видеть господина Майера. – А Антон Генрихович ещё спит… – Ну, может быть, ему уже пора проснуться? – Ну что вы! Доктор категорически запретил его беспокоить! Глеб аккуратно взял сиделку за пухлые локотки и переставил внутрь квартиры, потом вошёл сам и затворил за собой дверь. – Милая… Как вас зовут? – Катя. – Милая Катя, вы в курсе, что у господина Майера случилось несчастье? – Да! – чистейшие голубые глаза, словно по команде, наполнились хрустальными слезами. – У него погибла супруга, такая беда! – Так вот, я тут сегодня, можно сказать, с двойной функцией, милая Катя! Во-первых, я веду расследование этого происшествия, во-вторых, привёз Антону Генриховичу разрешение на похороны усопшей. Вы же понимаете, Катя, как это важно? Неся всю эту пургу, Никонов потихоньку теснил девушку в глубь квартиры, одновременно думая: «Интересно, какую роль она выберет? Вроде бы, поначалу была сладкая идиотка, но тогда по роли очаровательная Катя должна приложить все усилия, чтобы мне помочь. Может пойти дальше и превратиться в прелесть какую дурочку, тогда будет таращить глаза и не понимать…» Приметив в коридоре странное металлическое сооружение, помесь подсвечника с фрагментами рыцарского доспеха, он изловчился и толкнул эту штуку ногой. Штука не подвела: упала с грохотом и вдобавок покатилась. Откуда-то из глубины квартиры раздался сонный голос Майера: – Что? Кто там? Как тебя, Маша, Варя, Люба, что происходит? Щёки девицы полыхнули румянцем, она вырвала из рук инспектора свой локоть и быстро пошла в сторону спальни. Разумеется, Глеб отправился за ней… Антон Генрихович в шёлковой пижаме в сиреневую и бледно-зелёную полоску и сеточке на волосах сидел на краю кровати и хмурил брови. – Что происходит? Маша… – Я Катя, – прошептало неземное создание. – Не имеет значения! Вы должны следить, чтобы меня не тревожили, а сами там какое-то побоище устроили! Инспектор шагнул вперёд, выходя из тени. – Боюсь, мне придётся всё-таки вас побеспокоить. – О, Великая Матерь! – Майер спрыгнул с кровати и раздражённо сдёрнул с волос сеточку. – Опять вы! Я же сказал, обращайтесь к моему адвокату. Вы что, не понимаете?.. – Боюсь, это вы не понимаете, господин Майер, – резко оборвал его Никонов, которому до смерти надоел этот непрофессиональный театр. – Я веду следствие по факту смерти вашей жены. И вы первый, кто должен был беспокоиться о том, чтобы мы получили все нужные сведения. Вы должны были ходить за мной следом и говорить: «Старший инспектор, я написал список её знакомых!» А поскольку вы этого не делаете, я могу лишь предположить, что в выявлении виновных вы не слишком заинтересованы. Я понятно выражаюсь? Майер молча кивнул, и Глеб добавил сурово: – Одевайтесь, через десять минут я жду вас в гостиной. Надеюсь, вы сумеете отыскать штаны без помощи сиделки. Взяв Катю за многострадальный локоток, он увёл её в гостиную, усадил и спросил: – Вас кто нанимал? – Доктор Касатонов, Ерофей Фомич. – Маг-медик или терапевт? – Терапевт. – А почему мага-медика не пригласили? – Антон Генрихович не захотел. Я предлагала… «Ясное дело, не захотел, – подумал Глеб. – Маг твои фокусы мигом бы разоблачил, его на фу-фу не проведёшь!» – Что с господином Майером? – Одышка, – стала перечислять девушка, – учащённое сердцебиение, мигрень. Вообще странно, я дала ему… – тут она назвала чрезвычайно эффективный препарат от мигрени, совсем недавно разработанный и помогающий в ста процентах случаев, – но почему-то не помогло. – Давление нормальное? – Да. – Говорить может? – Да. – Ну и хорошо, может – значит, будет. Понадобится – соловьём запоёт. Тут Катя хихикнула: – Знаете, по-моему, он такой же больной, как я. Или вы, – кокетливо добавила она, окидывая ладную фигуру инспектора оценивающим взглядом. «Да, милая, да, я всё вижу: глазки, зубки, ямочку на щеке и поясок на тонкой талии, – думал Глеб, глядя на часы. – Но мне не до тебя». Он встал и сказал: – Вы, Катя, переоденьтесь и идите домой. Вам кто платить должен, доктор или Майер? – Господин Майер… Но только когда смена закончится, в восемь вечера. – Будем считать, что она у вас закончилась преждевременно. Сейчас Антон Генрихович придёт, отдаст деньги, и вы отправитесь по своим делам. А мы побеседуем, – добавил он, увидев входящего в гостиную хозяина дома. Антон без звука расплатился с сиделкой, хотя и поморщился недовольно, когда инспектор велел ей уйти. – Ну зачем вы так, – упрекнул он вяло, когда за девушкой захлопнулась дверь. – Я и в самом деле плохо себя чувствую. – Ваша жена чувствует себя ещё хуже, – отрезал Никонов, – так что давайте-ка, ответьте на мои вопросы и займитесь похоронами. – Похоронами? – удивился вдовец. – А что, уже можно? – Я даже привёз вам разрешение. И отдам его, как только вы мне расскажете всё, меня интересующее. – Да, понятно… Вот Тьма, я даже не знаю, с какой стороны за это браться… – Ничего, ваш адвокат подскажет, – инспектор безжалостно оборвал его ламентации. – Итак, расскажите, как вы провели первую половину дня в понедельник? – Я ж уже рассказывал. – Ещё раз. А если понадобится – ещё пять раз расскажете. – Ну… проснулся, как обычно, около одиннадцати… – Точнее? – Слушайте, вы, когда просыпаетесь, смотрите на часы? – обозлился Майер. – А как же! Только я просыпаюсь не в одиннадцать, а в шесть. На лице хозяина дома так явственно отразилось «ну и дурак», что Никонов почти обиделся. – Не знаю я, – буркнул Майер. – Может, было без десяти, а может, начало двенадцатого. Вымылся, побрился, пошёл завтракать. Вот в какое время был в кафе, могу сказать, чек сохранился. – Говорите. – Минуту… Он пошёл в спальню, долго там хлопал дверцами и чем-то шуршал. Вернулся чуточку повеселевший, так что инспектор даже заподозрил, что Антон Генрихович к чему-то приложился – не то к шампанскому, не то к какому-нибудь веселящему порошку. Однако запаха алкоголя не чувствовалось, зрачки оставались нормальными, так что мысль эту Никонов не совсем отверг, но отложил на время. – Вот! – Антон протянул инспектору чек. – Еле нашёл бумажник… – Хорошо, это я понял. Дальше. – Ну, я ж говорил, дальше поехал по делам, на встречи. – Какие дела, с кем встречались? – Я же рассказывал! – Повторите, прошу. Господин Майер долго мялся, путался и вздыхал, но, в конце концов, сообщил, что первым делом было посещение сапожника с целью заказа лакированных штиблет, а вторым – встреча с приятелями за партией в бильярд. Фамилии и имена этих приятелей он выдавал словно государственную тайну, даже взмок. Глеб сверил изложенное с позавчерашними записями – вроде всё совпадало, клиент пока не врёт… Подробно был освещён обед в «Сирене» – тоже, разумеется, с приятелями, но с другими. Наконец рассказ дополз до клуба «Емелинский», и тут Никонов спросил: – Кстати, вы несколько раз встречались с Аристархом Лизуновым. А в этот раз не виделись? – С ка… каким Аристархом? Нет, не знаю я никакого Логунова. – Знаете, Антон Генрихович, знаете. И фамилию его, я уверен, правильно произнести вы в состоянии. – Нет, – твёрдо ответил Майер, глядя инспектору в глаза. – А если этот ваш Аристарх говорит, что он со мной встречался, то он врёт. И я готов… как это у вас называется? На очную ставку, вот! – Хорошо, что готовы, может, и понадобится её провести… Глеб перебирал листки блокнота, краем глаза наблюдая за вдовцом. Тот явно нервничал, но, пожалуй, после имени Лизунова не заволновался ещё больше, а наоборот, успокоился. И что это значит? – Ну, последний вопрос. На сегодня последний, – подчеркнул он, чтобы фигурант не расслаблялся. – В какое время ушла из дома в понедельник ваша жена? – Понятия не имею, – пожал плечами Майер. – Поясните. – Что тут пояснять? Мы уже давно спим в разных спальнях, Ангелина заявила, что я, видите ли, храплю. Я проснулся в одиннадцать, она ушла, наверное, раньше. Её салон открывается вроде в десять, она говорила, что приходит туда за полчаса. – Накануне вы разговаривали? – Да, в воскресенье мы были на приёме в доме Юсуповых, – Антон Генрихович помолчал, видимо, ожидая восторженного или завистливого возгласа, но инспектор не отреагировал. – Вернулись довольно рано, около полуночи. И, знаете, так вдруг захотелось есть! Ангелина нашла в стазисном ларе кусок копчёной осетрины, я открыл бутылку шампанского, и мы часок посидели и поболтали, совсем как в первые годы брака. – Ваша жена рассказывала что-нибудь… привлекающее внимание? Какие-то неприятности, или наоборот, важная встреча? – Да нет, пожалуй… Жаловалась на персонал, что распустились совсем и просят прибавки. Обсуждала, не взять ли нам постоянную горничную с проживанием вместо приходящей. Про старинную знакомую какую-то рассказывала, я не очень слушал, если честно – я и не был никогда в этой её Кинешме, что мне тамошние жители? Нет, господин старший инспектор, ничего такого не было. – Ну что ж, – Никонов встал, – вот разрешение на выдачу тела. Прошу сообщить мне время и место, где будут проходить похороны. – Хотите помянуть дорогую покойницу? – ухмыльнулся Майер. – Возможно. Если будет время. Глава 14 В тот же день Елена уселась за свой стол, разложила листки с записями в одной только ей ведомом порядке и полюбовалась на них. Её компаньоны терпеливо ждали рассказа о сведениях, добытых вчера в Учётной Палате, и ей было, чем их удивить. – Если бы владелица салона «Цирцея» была жива, нам не составило бы труда закрыть дело немедленно, – сказала она, – потому что её не существует. – То есть? – Я просмотрела записи за последние пятьдесят лет… – По всему Царству Русь? – не поверил гном. – Нет, конечно, иначе бы я за один день не управилась. Мы знаем, что Ангелина Майер, в девичестве Ряхина, с 2177 года точно жила в Москве, а родилась в городе Кинешме Костромской губернии. Поэтому я и проверяла сведения по этим двум городам. Тоже, скажу я вам, немало. – Это понятно, ты молодец, – нетерпеливо сказал Андрей. – Мы потом вынесем тебе благодарность в приказе и купим шоколадную медаль. Так почему Ангелины Майер не существует? – За последние пятьдесят лет в Кинешме родилась одна-единственная Ангелина Ряхина, дочь Пахома Ивановича, купца, и его супруги Вероники. Родилась она в 2150 году. В возрасте двадцати шести лет… – Вышла замуж за Антона Майера. Это мы знаем, – поторопил её Вренн. – Ошибаешься, – ласково пропела Елена. – В возрасте двадцати шести лет Ангелина Ряхина утонула в Волге, катаясь на лодке с женихом, отцовским помощником Сергеем Яковлевым. Оба утонули, – уточнила она, – поскольку дело было поздним вечером, лодка перевернулась, а плавали молодые люди, видимо, плохо. – Отлично! – хлопнул в ладоши молчавший до этого момента Гай. – Просто красота! Утонула, стала русалкой, а потом всплыла в Москве-реке, обсохла и вышла замуж за Майера. – А хвост потеряла в процессе обсыхания? – не преминул возразить гном. Пару минут они препирались по поводу того, каким образом могла гипотетическая русалка утратить хвост, пока, наконец, Андрей не хлопнул по столу ладонью. – Довольно! Изучать привычки речной нежити будете в свободное время. Лена, продолжай! – А всё, – ответила женщина, любуясь на ногти. – Следующий раз Ангелина Ряхина упоминается уже в записях по Москве, в связи с бракосочетанием с Антоном Майером. Кстати, бракосочетались они только в районной управе, ни в одном храме не закрепляли, так сказать. – Погоди, а почему же тот, кто вносил сведения о браке, не увидел, что его заключала покойница? – Вполне возможно, что восемь лет назад данные по Кинешме ещё не были включены в общую систему, – пожала плечами Елена. – Или просто кто-то оказался невнимательным, тоже может быть. – Значит, получается, что наша неизвестная присвоила чужое имя и биографию, приехала с ними в Москву и жила себе совершенно спокойно, не ожидая никаких неприятностей? – спросил Андрей. – Получается, так. Поэтому я и сказала, что мы могли бы уже сегодня закрыть дело, достаточно было бы прийти в «Цирцею» и показать хозяйке заверенную выписку из Учётной Палаты, то есть действовать её же оружием, шантажом. К сожалению, её убили, а Антону Майеру эта бумажка, в общем, совершенно неважна. – Ты получила выписку? – спросил Вренн. В ответ Елена смерила его таким взглядом, что гном даже слегка смутился. – Разумеется, я её взяла. Странно было бы не иметь на такие сведения документа. – Тогда надо сделать копию и отдать старшему инспектору, – решил Андрей. – Может, не будем? Он и сам может сходить и изучить записи за пятьдесят лет… – предложил пикси. – Ты неправ, Гай, – Елена проявила солидарность с бывшими коллегами. – Я-то помню, сколько всего приходится перекапывать при расследовании дела об убийстве. И может оказаться, что Никонов получит эту информацию слишком поздно. – Для чего – поздно? – Ну, например, произойдёт второе убийство! – Да ну, так бывает только в детективных романах… – протянул Вренн. – Ой, можно подумать, ты хоть один читал, – поддел его пикси. И они привычно сцепились в споре. Андрей достал коммуникатор, нашёл номер старшего инспектора Никонова и набрал. Экран светился синим, но инспектор не отвечал. – Занят, наверное, – пожал плечами Беланович. – Ладно, попозже ещё раз попробую. Лена, что-то ещё интересное удалось узнать? – Ну, я коротко просмотрела сведения по Антону Майеру – он практически никакого следа в потоке документации не оставил. Родился, получил наследство, женился, это всё. Ещё поинтересовалась нашей клиенткой, раз уж всё равно была в Палате. – Надеюсь, она родом не из Кинешмы? – Нет, коренная москвичка. Ты ж понимаешь, Учётная Палата фиксирует только то, что называется «акты гражданского состояния» – рождение, брак, появление детей, смерть. Ну, ещё изменение гражданства. – Вся жизнь разумного существа в четырёх словах, – кивнул Андрей. – А как же ты узнала о том, что Майер получил наследство? – прищурился гном. – Так он как раз гражданство в связи с этим и поменял, – пояснила Лена. – Было княжества Литовского, стало – Царства Русь. – Эх, а мне никто и наследства не оставит, – пригорюнился пикси. – Сиротинушка я… * * * Выйдя от Майера, инспектор обнаружил в коммуникаторе пропущенный вызов и долго вспоминал, кто же такой Андрей Беланович и почему он обозначен загадочным словом «Вакарисасеи». Потом хлопнул себя по лбу и набрал номер. Андрей ответил сразу же, словно ждал звонка – собственно, так оно и было. – Господин старший инспектор, – сказал он, – у нас есть новые сведения, которые, возможно, вас заинтересуют. Через десять минут Никонов уже входил на первый этаж дома в Селивёрстовом переулке. Глава 15 В тот же день На доклад к начальству инспектор едва-едва успел: было без четверти шесть, и Бахтин уже убрал всё со стола и запер сейф. – А без пяти шесть не мог прийти? – проворчал он, вновь садясь в кресло. – У меня сегодня важное дело назначено! – Свадебный фрак примерять? – не удержался Никонов. – Завидуй молча! Ну, что принёс? Рассказ его уложился в десять минут. Секунд-майор помолчал, постучал пальцами по зелёной коже стола и полез за коммуникатором. – Арквенди [1] Мелиан? Бахтин вас беспокоит. Прошу простить, но мне придётся опоздать на примерку, срочное дело. 1 Арквенди – уважительное обращение к эльфу. – Ничего страшного, господин Бахтин, – ответил ему приятный мужской голос. – Я буду здесь до полуночи, вы можете прийти в любое время. Поблагодарив, секунд-майор отключил коммуникатор и с лёгкой долей смущения произнёс: – Ну да, фрак. У эльфов шью, Сонюшка договорилась. Единственный раз в жизни свадьба бывает, потерплю… – он потёр затылок и уже совсем другим тоном сказал: – Ещё раз и поподробнее. Значит, по данным Учётной Палаты убитая – никакая не Ангелина? А ты сам почему не проверил? – Сергей Иванович, не успел! – Третий день прошёл после убийства, а у тебя даже список подозреваемых не сформирован. – Почему это? Есть у меня список, просто его дополнять надо теперь… – Потому что на данный момент в перечне этом один пункт – муж. Он имеет имя, фамилию и адрес, и мы знаем, что он говорит о месте своего пребывания в момент смерти «Ангелины». По жертвам шантажа твои орлы что-то добыли? – Не знаю пока, Сергей Иванович, я к вам опаздывал. – Ну так зови их сюда, вместе послушаем, – проворчал Бахтин. – А насчёт работников салона есть информация? – Так точно, господин секунд-майор! – И тоже расскажешь… * * * Начинал доклад, как и положено, самый младший, Саша Сазонов. Перед высоким начальством ему довелось отчитываться впервые, но он храбро откашлялся и начал: – В моём списке было одиннадцать фамилий. Четверых нет в городе… – Ты это проверил? – Конечно, – чуточку обиженно ответил младший инспектор, – я связался… – Неважно, проверил – молодец. Дальше. – Одна лежит в клинике, сбежать не могла, поскольку сломала ногу. С оставшимися шестью я поговорил, вот, отчёт почти написал, – он положил на стол листы бумаги, которые до этого сжимал в руках. – Своими словами расскажи, – покачал головой Бахтин. – Ну… Конечно, они все уже в курсе, что госпожу Майер убили. Так что все ахали и ужасались. Все поначалу убитую хвалили, но как только понимали, что о шантаже нам известно, начинался другой разговор, – он развернул свои листки, переложил два или три. – Ага, вот! Значит, госпожа Дубинина. С неё убитая брала попросту деньгами, пятьсот дукатов в месяц. Не зарывалась, как сказала сама старая дама. Она вообще к этому всему относилась довольно спокойно, даже с некоторой долей юмора. Сказала, что в её возрасте платить за ошибки молодости даже приятно. Я бы её вычеркнул, – добавил молодой человек. – Пометь, – кивнул Никонов. * * * Доклад младшего инспектора много времени не занял. Закончив его, он уверенно добавил: – В списке подозреваемых я бы оставил госпожу Панину. Она искренне покойницу ненавидела и не могла это скрыть. И она многое могла потерять, если бы перестала платить, потому что брак её дочери и так на волоске, а опубликование долговых писем его бы добило. – Хорошо, отчёт принят, – кивнул Бахтин. – Молодец, младший инспектор. Сазонов заалел ушами. – Мне достались мужчины – клиенты салона, – взял слово Пётр Шкуматов. – Их, конечно, меньше, чем дам, и, я так думаю, они во время бритья или стрижки не так разговорчивы. Собственно, на крючке у Ангелины Майер их было всего трое. Григорий Васильев на протяжении двух лет платил, чтобы жена, полная брюнетка, не узнала о его любви к хрупким блондинкам. Васильев сказал, что всё равно брак их стал разъезжаться по швам, он собирается разводиться, так что пятьсот дукатов в месяц мог сэкономить… – Это что, стандартная такса? – хмыкнул Никонов. – Нет, что ты! Вот следующий… – начал Пётр. – Погоди-ка, – перебил его Фарид Аббасов, – Васильев? Жена – толстая, с тёмно-каштановыми волосами и зовут Марина? – Да. – Смешно. Госпожа Майер доила обоих супругов. И обоих, на мой взгляд, можно перемещать в самый низ нашего перечня. Давай про следующего! – Ага… Вот с барона Агади убитая получала больше и брала и деньгами, и услугами. Кстати, похоже, что господина барона пора допросить всерьёз и без деликатности. Он попался госпоже Майер на том, что обирал богатых дамочек, чаще всего вдов, обещая жениться. Иногда, кстати, и женился, если уж совсем в глухой провинции дело было, и приходилось выбирать между браком и кулаками брата или отца дамы. А как перебрался в Москву, Ангелина его и взяла в оборот. – Мог он её убить? – Пожалуй, нет, – ответил, поразмыслив, Шкуматов. – Просто незачем было. К настоящему моменту они вполне спелись и иной раз работали вместе. – Там могли быть какие-то глубинные течения, о которых мы не знаем, – возразил Глеб. – Так что барон Агади остаётся среди подозреваемых. Кто у нас ещё? – Третий тип скучный. Чиновник довольно высокого ранга, который страшно боится, что окружающие узнают о его нетипичных сексуальных привычках. Честно платил всё те же пятьсот в месяц и не страдал от этого. – Можно подумать, кого-то интересуют его унылые шалости, – фыркнул Фарид. – Обхохочешься! Секунд-майор сидел молча, уйдя в тень, наблюдал за младшим поколением, анализировал. Хорошая группа, удачно подобрались ребята. И правильно он поставил Никонова старшим, несмотря на его неприятности в Главном управлении… А Никонов тем временем перевёл взгляд на Аббасова: – Фарид, у тебя были молодые дамы. Говори. – Да-а-мы… – пропел Фарид. – Дивные, дивные создания! Мне было выдано аж девять штук. И хочу заметить, что некоторые, не буду показывать на Петра пальцем, обошлись всего тремя встречами, в то время как ваш покорный слуга… – Инспектор, – прогудел из своего кресла Бахтин, – прошу по существу! – Так точно, господин секунд-майор! Итак… Из девяти имён в моём списке можно вычеркнуть пять. Три беременны, и уже с такими животами, что путешествуют преимущественно по ближайшему парку. Одна под стражей за драку, и одна на водах в Баден-Бадене. – Под стражей за драку – это сильно! – выразил своё восхищение притихший было младший инспектор Сазонов. – С кем драка-то? – Со свекровью! Дружный смех не смолкал несколько минут, пока, наконец, Глеб не повысил голос: – Остальные четверо? – Любая отравила бы Ангелину Майер, не задумываясь, но ни одна не могла знать, что у той аллергия на чёрный лотос. – А кто вообще мог это знать, кроме мужа и лечащего врача? – спросил Бахтин. – Кстати, с ним говорили? – Никак нет, господин секунд-майор! Мэтр Лионель вернётся в Москву только в понедельник. – Ну, вот и побеседуете тогда… Хорошо, идите работайте. Никонов, задержись на секунду. Когда дверь за тремя младшими офицерами закрылась, Бахтин сказал: – Завтра отправь их искать, откуда взялась эта не-Ангелина. Я так думаю, что концы тянутся в Кинешму, так что заранее даю разрешение на пользование порталом и всё такое. А сам сходи на похороны, может быть интересно… * * * Инспектор Никонов ужинал в скромном кафе рядом с домом, когда в руки ему свалился магвестник. Белая птичка принесла одну-единственную фразу: «Похороны завтра в полдень, Донское кладбище». Глава 16 14 октября 2185 года, четверг Странная публика собралась на похоронах госпожи Майер. Ну, понятное дело, муж, работники салона красоты, светские приятельницы и приятели. Строго сдвинутые брови Нины Захаровой, тёмный платок Асель Тамивар, прикушенная губка Юлечки, платочки возле глаз. Госпожа Калинец-Лукьянова здесь, а вот Виктора Николаевича не видно. Ни у кого на лице не была написана скорбь, будто это не молодую красивую женщину в последний путь провожают, а открывают никому особо не нужный памятник кому-то забытому. Несколько клиенток салона – те, кому госпожа Майер уделяла особое внимание. Жертвы шантажа. Пришли убедиться, что их грехи закопаны глубоко. Никаких скорбящих родственников. Держащаяся в стороне компания – сам Никонов, Андрей Беланович, Верещагин. На немой вопрос инспектора, мол, что ты тут забыл, Алекс ответил: – Заинтересовала меня эта история. А уж как выяснилось, что один раз Ангелину уже хоронили, так просто хоть бери вещи и езжай в Кинешму! – Уже поехали, – ответил Глеб. – Я ребят своих туда отправил. Посмотрим, что накопают. Ты тоже считаешь, что корни тянутся туда? – Уверен. – Тогда это не муж. – А вот это не факт, может быть и он. Посмотрим, что привезут твои отдельские. – Мы с Леной после похорон хотим поговорить с Майером, – вмешался Беланович. – Надо вытаскивать артефакт. Можно, конечно, задействовать административное право, но мне кажется, зайти с этой стороны будет полезно. – Не отдаст. Откажется, – авторитетно заявил Алекс. – Скажет, что страдает невыносимо и потому не в состоянии связно мыслить. – Откажется – подадим заявление на проверку привязки к крови рода. Тогда получим спорный предмет в течение суток. – А чего сразу так не сделали? – удивился Глеб. – Не успели ещё. Нас всего двое, от Вренна и Гая в этом смысле толку нет. – Ну-ну, – глубокомысленно ответил инспектор и вновь повернулся к процессии. Он смотрел на лица, не мелькнёт ли что-то неожиданное – торжество, радость, глубокое горе? Но видел лишь постное лицо вдовца и равнодушные мины прочих. – Интересно, убийцы здесь нет, или он не чувствует торжества? – внезапно спросил Андрей. – Узнаем, – уверенно ответил Никонов. * * * В пять часов Елена и Андрей поднялись на третий этаж уже хорошо знакомого дома и постучали в единственную на этаже дверь. Подождали ещё минуту и постучали снова. У них не было никакой уверенности, что они смогут поговорить с Антоном Майером – тот мог быть пьян после поминок, уехать куда-то с друзьями, просто не открывать… Но, уходя с похорон, Андрей подошёл к нему, попросил о встрече и получил ответ: «Да-да, приходите часов в пять». Вполне возможно, что Майер даже и не понял, кому назначил время, но дело было сделано. Беланович посильнее ударил молоточком по латунной пластине, и дверь вдруг покачнулась, скрипнула и приоткрылась. Повисла пауза. – Точно как в сериале по головидео, – как можно более легкомысленно сказала Лена. – Герой стучит в дверь, она открывается, а там труп неизвестной, но прекрасной блондинки. – Блондинка у нас уже была, – Андрей осмотрел замок, потом дверные косяки и выпрямился. – Не взламывали. Входим? – Погоди, надо запись включить, – нахмурилась она. – Обижаешь, давно сделано. – Тогда входим. Особо далеко идти не пришлось. Антон Майер недолго задержался на этом свете без жены. Он лежал на светло-бежевом ковре в гостиной, пачкая его кровью из разбитой головы, и неподвижными глазами глядел в потолок. Елена выругалась. – Надо вызывать стражу. – Никонов нас проклянёт, – констатировал Андрей и вытащил из кармана коммуникатор. – И, между прочим, будет прав. Пока он разговаривал со старшим инспектором, Лена осматривалась. Майер явно умирал не в одиночестве: на журнальном столике стояли два бокала, в которых ещё виднелось красное вино, засыхали ломтики сыра, какие-то фрукты лежали в вазе. Хозяин дома был в костюмных брюках, но уже развязал галстук и сменил строгий пиджак на домашнюю куртку. В гостиной было необычайно холодно. Женщина поёжилась и посмотрела на окно: из приоткрытой створки тянуло октябрьской стылостью. – Давай вернёмся на площадку, чтобы не отсвечивать на месте преступления. Интересно, зачем он выстудил комнату? – спросила она. – Затруднял определение времени смерти? – Ну, видно же, что это произошло недавно, полчаса-час назад. Посмотри, кровь свернуться не успела. И потом, сейчас придёт инспектор с анализатором ауры и определит с точностью до минуты. – Это ты знаешь как профессионал. Я знаю, благодаря тебе. А широкой публике такие тонкости неизвестны… Впрочем, может быть и другой вариант. – Какой? – Убийца курил и хотел выветрить запах особенного табака. Или, например, аромат духов. – Ага, – в тон ему ответила Елена. – Или намазал с утра поясницу особо вонючей мазью и не желал отмечать свой дальнейший путь этим амбре. Так они перекидывались несмешными шутками, сидя на ступенях лестницы и ожидая появления городской стражи. К счастью, недолго. Хлопнула внизу дверь, застучали ботинки по ступеням, и площадка как-то сразу заполнилась людьми. Эксперты исследовали дверной замок и снимали отпечатки пальцев, врач и несколько стражников прошли внутрь. Никонов остановился возле Андрея и Елены и произнёс с отвращением: – Спасибо вам, дорогие мои. От всей души спасибо! Ждите здесь, когда можно будет войти в квартиру, я позову. Эксперты закончили с входом и втянулись внутрь; вынесли мешок, в сторону которого Андрей постарался не глядеть; через распахнутую дверь слышно было, как инспектор отдаёт какие-то приказания… Лена поёрзала на ступеньке, положила голову на плечо партнеру и закрыла глаза. * * * Наконец один из молодых стражников выглянул на лестничную площадку и сказал: – Господа, старший инспектор просит вас пройти в гостиную. Андрей чуть встряхнул задремавшую женщину: – Ленка, ты что ночью делала? Идём, господин старший инспектор нас ожидает. Она легко поднялась на ноги, потянулась, нимало не стесняясь, пошла в квартиру. Никонов и в самом деле ждал их в той самой гостиной. Пятно на ковре напоминало о том, что пару часов назад Антон Майер был жив и здоров, строил какие-то планы и пил вино с тем, кто его убил. – Как это произошло? – спросила Елена. – Удалось найти, чем ударили? – Пепельницей. Чугунная, весит страшно сказать сколько. – И что, умер сразу? – Нет, удара было два. Первый, видимо, спонтанный, в разгар ссоры, сбоку в теменную кость. Майер потерял сознание и упал, убийца что-то искал здесь и в спальне. – Нашёл? – Откуда ж мне знать? Второй удар пришёлся в висок, явно добивали, между ними минут пятнадцать прошло. – Следы какие-то нашли? Пальчики, отпечаток ауры снять удалось? – Похоже, что наш убийца всё протёр. А аурного следа нет, словно тут и Майера-то даже не было, не только его гостя. – Я встречала пару раз такой амулет, который устраивает возмущения в тонких слоях, – вздохнула Елена. – лет десять назад был у меня такой случай… И когда всё случилось? – В четыре часа двенадцать минут. – Н-да. Даже если бы мы пришли чуть раньше, убийцу бы не застали. Майер назначил нам на пять часов. – Интересно, – развеселился вдруг Никонов. – Вроде бы это вы должны отвечать на мои вопросы, а получается ровно наоборот! – Спрашивай, – пожал плечами Андрей, – мы ответим. Глава 17 В тот же день Ушли к себе в Селивёрстов переулок вымотанные владельцы бюро. Завтра они запустят процедуру проверки артефакта и, скорее всего, уже в понедельник смогут его истребовать и отдать Нине Захаровой. Квартиру заперли и наложили печати, обычную и магическую. Ближайшие полгода здание простоит пустым, а потом, если не объявится какой-то наследник, будет объявлено выморочным имуществом и пущено с торгов. Из Кинешмы прислали магвестник: «Копаем, много интересного. Вернёмся завтра». – Хочется надеяться, что твои подчинённые и в самом деле отыщут следы не-Ангелины, в прошлом госпожи Ряхиной, – сказал секунд-майор. Сегодня он никуда не спешил, выслушал отчёт инспектора и теперь сидел и размышлял с ним вместе. – Пока не понимаю, у нас один убийца или два? – честно признался Никонов. – Ты считаешь, это может быть совпадением? Типа, поскользнулся и упал на нож, и так восемнадцать раз подряд? Я в такое не очень-то верю. Но обрисуй, как ты это себе представляешь? – Ну-у… Ну, например, госпожу Майер убил кто-то из шантажируемых ею, а Антона – его собственная любовница, явившаяся требовать, чтобы он сделал её честной женщиной, и немедленно. – И прямо вот в день похорон, когда городская стража крутится рядом? Недостоверно. – Ладно, – Глеб задумался. – Другой вариант. Первое убийство – дело рук Антона. Он знал об аллергии, у него были контакты с поставщиком всяких зелий, он имел возможность получить ключи от салона. У него был сообщник, который явился требовать своей доли… – В чём? – усмехнулся Бахтин. – Тут я сдаюсь, – развёл руками его подчинённый. – Потому что никаких фактов у нас более нет, одни домыслы. Надо искать факты. Может, вскрытие что-то покажет… Оба помолчали. Понятно было, что вскрытие покажет смерть от удара тупым предметом, но не сообщит, чья рука этот предмет держала. – А что у нас напротив «Цирцеи»? – спросил вдруг Бахтин. Глеб задумался, вспоминая. – Прямо напротив – площадка под сквер, уже разметили. Правее – здание, в котором на первом этаже ресторан, а на остальных сдаются номера. Левее, ближе к Сретенке… На первом этаже ювелирный магазин, выше – квартиры. – Надо искать свидетелей. Если даже ювелиры не поставили наружное наблюдение с записью, мог быть просто кто-то, кто заметил нашего убийцу, входящего к Майеру. Официанты в ресторане в четыре часа дня не слишком заняты, а они народ наблюдательный. В жилом доме может оказаться старушка, у которой всей радости – смотреть в окно. Ищи, старший инспектор, ищи. Пока твоя группа в Кинешме, разрешаю привлечь для опроса офицеров из отдела Сколикова. – Представляю себе, сколько я услышу благодарностей от Сколикова… – вздохнул Глеб. – Сергей Иванович, а что с отпечатками в кладовке «Цирцеи»? Нашли что-то? – Слушай, а это ведь я из виду упустил… Прислали что-то, я отложил в сторону и забыл совсем. Он покопался в папке с надписью «Входящие» и вытащил оттуда листок бумаги, пробежал текст и перекинул инспектору. – Ничего неожиданного. Вообще вся кладовка захватана уборщицей, но в этом-то криминала нет. На выключателе и ведре поверх всего – пальчики покойного Антона. Вчера мы бы у него спросили, как они туда попали, сегодня, увы, не у кого спрашивать. Частичный отпечаток внутри хозяйственных перчаток, мизинец левой руки, соответствует… Ага, парикмахер из салона, некая Асель Тамивар. – Вроде бы в какой-то момент Ангелина хотела заставить мастеров мыть полы после смены, но потом наняла уборщицу, – с сомнением сказал Глеб. – Но вряд ли с тех самых пор хранятся хозяйственные перчатки. – Скорее всего, это след того, кто надевал их последним, так что надо проверить. – Проверю, – и инспектор сделал пометку в блокноте. – Может, удастся аурный след снять, перчатка – это такой как бы пузырь, там должно лучше сохраняться. – Та-ак, – продолжал Бахтин, – на дверной ручке вообще ничего, её вытерли. – Как-то странно получается, Сергей Иванович. Если некто сообразил вытереть дверную ручку, почему на остальном наследил? – Возможно, тот, кто её вытер, побывал в кладовке первым. Например, что-то там оставил для Майера. Лотосовый порошок. А наивный Антоша даже и не подумал, что отпечатки пальцев на швабре его могут выдать, – Бахтин взглянул на часы и нахмурился. – Всё, старший инспектор, иди. Время твоё вышло. Сейчас как раз можно опросить жильцов из дома напротив, так что бери помощников и дуй! * * * Дом напротив изображал таксу. Или букву «П», но родственную таксе. У него были коротенькие ножки, иначе говоря – флигели, выстроенные по переулкам, и длинное тело, выходящее фасадом на Сретенку. Поначалу Никонов обрадовался, прикинув, что в таксиной ножке, обращённой к дому Майеров, не так много квартир. Потом посмотрел на карту и понял, что из своих окон могли видеть интересующих их дом и те, кто жил в противоположном флигеле, и даже несколько квартир, расположенных в теле таксы. То есть не четыре, а двенадцать. И одному тут явно не управиться. Главное же, что неприятный разговор со старшим инспектором Сколиковым, а потом и с его подчинёнными, потом это бесконечное унылое «извините, ничего не видели», и даже «а там есть дом?», вся эта работа вечером, когда нормальные люди ужинают и пьют вино… Вся эта шелуха была абсолютно, совершенно бесполезна. Свидетелей, видевших, кто входил в дом Майеров между тремя и половиной пятого дня, не было вообще. Глеб попрощался с коллегами из соседнего отдела, подумал минуту и пошёл по переулку в сторону ресторана. Всё равно надо сегодня ужинать, так какая разница – где? У ресторана, к счастью, был безобидный лацийский уклон. Никонов постарался не задумываться о том, что бы он ел в каком-нибудь супер-экзотическом заведении. Здесь можно было попросту заказать пасту карбонара, какой-нибудь десерт, рюмку граппы и не думать о том, мяукало при жизни мясо из вон той котлеты, лаяло или шуршало хитиновым панцирем. Сделав заказ, он остановил официанта и спросил: – Днём тоже вы работали? – Мы, – ответил тот, не удивляясь. – У нас график трое суток через трое. – Вы найдите минутку, мне бы поговорить с вами… и с вашими коллегами. – Стража, что ли? – поинтересовался ничему не удивляющийся труженик салфетки. – Напротив что-то произошло? – Убийство, – сознался Глеб. – Поговорите с народом, может, видели кого-то, кто входил во-он туда между половиной четвертого и половиной пятого? Ему принесли пасту и белое вино, потом панакоту, потом граппу и чашку кофе. Сытый инспектор откинулся на спинку стула. Ему невыносимо хотелось спать или хотя бы закурить, но курить он бросил год назад и снова начинать не собирался. Приходилось держаться. Возле стула напротив появился официант, положил перед инспектором меню и сказал: – Вы просматривайте, будто ещё что-то хотите заказать, а пока слушайте меня. Значит, нашёл я, кто смотрел на интересующий вас дом ровно в нужное время. Зовут Николай. Видел он, как примерно без четверти четыре в подъезд зашла дама… ну, за сорок, и такая, корпулентная. В теле. Описать лицо не сможет, но завтра готов подойти к вам и составить словесный портрет. Надо? – Ещё как, – тихо ответил Никонов, невидящими глазами глядя в меню. – Вот моя карточка, пусть позвонит сегодня же, в любое время. Мы заплатим! Он рассчитался за ужин и, тяжело отдуваясь, вышел в переулок. Стронулось с места? Или эта очередная обманка, каких уже был миллион за годы его работы? Глава 18 15 октября 2185 года, пятница Удивительно, но официант по имени Николай и в самом деле пришёл в городскую стражу утром и спросил старшего инспектора Никонова. То ли Глебу вчера повезло попасть на негласного старшего в этом ресторане, то ли в парне взыграло любопытство, непонятно. Но Николай честно сидел рядом со служащим в страже художником и пытался вспомнить, кто же входил в дом напротив в четыре часа дня. А Никонов тем временем читал отчёт вернувшихся из Кинешмы коллег, и ощущение грядущей удачи грело его сердце. * * * Ангелина Ряхина училась в школе для девочек с первого по последний класс. Времени с тех пор прошло не так уж много, и Сазонову нашёл, и ту учительницу, которая вела этих детей в начальной школе, и классную даму более позднего времени. Поговорил он и с инспектрисой, которая руководила внеклассными занятиями юных кинешмянок, вот от неё-то удалось узнать больше всего. Итак, Ангелина не была ни первой, ни последней в учёбе, в шалостях или в ссорах – везде девочка, а потом и девушка, держалась достойной середины. Единственное, от чего она вспыхивала огнём не хуже мага-стихийника, так это попытки сократить её имя. Никаких «Геля» или «Лина»! Постепенно все привыкли, и учителя, и одноклассницы. Правда, на пятом или шестом году обучения в этот класс перевели новенькую, и вот тут вспыхнула настоящая война. – Как же её звали, – наморщила лоб инспектриса. – Вот удивительно, я ведь каждую девочку за двадцать лет работы помню, многие приходят или пишут, о себе рассказывают, а ту помню только в лицо и прозвище. – И какое прозвище? – с долей сочувствия спросил Сазонов. – Клюва. За длинный острый нос. А потом… Знаете, тоже необычно – всего года через два она как-то выровнялась, сделалась почти красавицей, и носик стал таким… пикантным, – это слово инспектриса произнесла слегка в нос, с намёком на галльское произношение. – А кличка осталось. – И, как я понимаю, с Ангелиной они не дружили? – Вот тут самое удивительное… Они воевали до предпоследнего года обучения. Представляете, в ход шло всё, вплоть до клея в сменную обувь и… Ой, не буду рассказывать, просто поверьте – ужас. «Ужаса вы не видели, – думал Саша. – Вот если бы в туфли не клей налили, а битого стекла насыпали, тогда да…» – И что же потом? – А в девятом классе эти девочки пришли в школу в первый день и вдруг подружились. И не расставались до выпускного бала. – Скажите, а у вас снимки этого класса не сохранились? – Молодой человек, – строго сдвинула брови инспектриса, – я храню снимки всех, с кем мне посчастливилось работать! Она подошла к высокому шкафу в углу кабинета и раскрыла дверцы. Сазонов заметил там ряды папок с годами: 2162, 2163, 2164… 2184. Дама вытащила папку с шестьдесят седьмым годом выпуска и раскрыла с явным удовольствием… – Вот этот класс! Вот Ангелина, – она ткнула пальцем в красивую и чуть надменную девушку. – А это Клюва. Вон, здесь и имя написано, Клюева Валя. Ну да, прозвище просто напрашивалось. Здесь она уже почти красивая. Я ж говорила – выровнялась… Саша всмотрелся в лицо загадочной Клювы: обычная девочка-старшеклассница, худая, темноволосая. Видно её плохо, потому что она стоит в тени за плечом Ангелины, яркой блондинки, освещённой солнцем… – Можно я этот снимок возьму с собой? – попросил Саша застенчиво. – Их трудно копировать, я ещё не очень умею, а это может быть важно. Но я верну, честное слово! * * * Пока младший инспектор Сазонов говорил с учителями, его коллеги тоже времени даром не теряли. Пётр Шкуматов отправился к семье Ряхиных. Жили те в большом бревенчатом доме на высоком берегу Волги, Пётр даже позавидовал тому, какой вид открывался с крыльца. Впрочем, завидовать он перестал довольно быстро, как только увидел, какое хозяйство этот дом окружает. Да, отец Ангелины был купцом, но подворье держал как самый что ни на есть крестьянин: коровы, свиньи, птица, огород… На глазах Шкуматова из дома вышла небольшая девочка, лет шести, с ведёрком, полным густой каши, и понесла куда-то за дом. Большой пёс, лежавший у крыльца, шевельнул при виде её хвостом, с неодобрением вновь уставился на незваного гостя и гулко гавкнул. Через минуту в дверь выглянула немолодая женщина. Окинула взглядом Петра и спросила: – Вам кого? – Мне бы Пахома Ивановича. – А нет его, вечером только будет. – Тогда Веронику Николаевну. – Я это. Проходите, пёс не тронет! И в самом деле не тронул, хотя внимательно проследил за каждым шагом. * * * В большой светлой комнате хозяйка предложила Шкуматову сесть, сама устроилась напротив и поглядела на него выжидательно. Он выложил на стол удостоверение. – Я из Московской городской стражи, следственный отдел. – Моско-овской? Что это вас к нам в город занесло? Она говорила непривычно, не то чтобы явственно окая, но всё же упирая на эту букву. – Скажите, Ангелина Ряхина – ваша дочь? – Ну, была у нас дочь Ангелина. Утонула она, давно уже. Что это вдруг её вспомнили аж в самой Москве? – Да вот всплыло это имя в рамках расследования… Не могли бы вы найти свидетельство о смерти? Вероника Николаевна пожала плечами, встала и вышла. Вернулась она через несколько минут, неся в руках большую обтянутую яркой тканью коробку. Поставила коробку на стол и начала перекладывать заполняющие её бумаги, что-то шепча себе под нос. – Ага, вот! В руках женщины оказался конверт, из которого она, словно карты в пасьянсе, стала выкладывать перед Шкуматовым одно за другим свидетельства жизни и смерти дочери. Документы о рождении, об имянаречении в храме Великой матери, школьный аттестат, несколько снимков, какие-то письма… Последним было свидетельство о смерти, подписанное двадцать первого июля 2176 года земским врачом Абаковым. – Смотрите, – равнодушно предложила Вероника Николаевна. – Хотите – копируйте, хотите – вовсе забирайте. Девять лет прошло уже, словно и не было её никогда. Забрать бумаги Пётр не решился, но скопировал всё. К счастью, кристаллов для записи он прихватил много. Убирать документы хозяйка дома не стала, просто отодвинула к краю стола. – Скажите, а как получилось, что она утонула? – Да кто ж их, молодых, знает? Свадьбу на октябрь назначили, а пока они так, гуляли. Вот и решили на лодке покататься. А там уж что – волна прошла, водоросли зацепили или ещё как, это лишь водяному известно. – Ангелина плохо плавала? – Не-ет, плавала она хорошо. В школе занималась, призы брала. – А жених её тоже хорошо умел? – Не знаю. Сергей ненашенский был, из Астрахани. Так-то вообще она в тот день и не собиралась никуда, а уже часов в девять вдруг птичка прилетела, магический вестник. Ангелина вдруг подхватилась, дверью хлопнула, только и сказала – мол, мама, я к полуночи вернусь. Взрослая уже, двадцать семь вот-вот должно было исполниться, что я сказать могла? – Прилетел магвестник, значит, у неё была магия? – Слабенькая, всего восемь единиц. – Какая стихия? – Вода вроде бы. «Вот те на… – ошеломлённо подумал Пётр. – Маг воды утонул. Саламандра сгорела, ага. Нет, граждане, я на это не куплюсь!» Он вежливо попрощался, собрал в сумку сделанные копии и вышел, всё так же провожаемый тяжёлым взглядом собаки. Прежде чем за ним захлопнулась дверь, он ещё услышал из дома сдавленный всхлип. – Значит, земский врач Абаков… – пробормотал Шкуматов, глядя на свинцово-серую гладь воды. – И следовательно, путь мой лежит навстречу Фариду, на главную площадь… * * * Фариду Аббасову выпало наводить справки в официальных городских структурах, и начать он решил с коллег – городской стражи. Кинешма – город маленький, всего тысяч шесть населения. Так что отделение стражи было одно, центральное, на главной площади прямо напротив приёмной градоначальника. А в районах города хватало и постов по три-четыре стражника в каждом. Ну, считалось, что хватало. Впрочем, московскому гостю показалось, что городок был тихим и опасностью не пах. Дежурный сержант у входа внимательно изучил документы, отсалютовал и сказал: – Вам на второй этаж, справа последняя дверь. Господин капитан Ухтомский Павел Алексеевич, он на месте. Кабинет Ухтомского был небольшим, но очень светлым, а главное – с чудным видом на Волгу и сады на другом её берегу. Листья ещё не все облетели, и деревья казались почти золотыми на фоне серого октябрьского неба. – Господин капитан, разрешите представиться, – козырнул Фарид, – инспектор Аббасов, следственный отдел… – Да-да, москвич, наслышаны уже! Проходи, Аббасов, присаживайся, – и он широким жестом предложил выбирать один из трёх жёстких стульев. – Что тебя привело в наш город? «Мы только час, как в городе, – подумал Фарид. – А он уже наслышан. Хорошо работают коллеги, держат глаза открытыми…» Он сел, положил перед собой блокнот и несколькими словами обрисовал дело, которым занимается. – Значит, Ангелина Ряхина? – задумчиво спросил капитан. – Помню такую… Но девчонка ж утонула, как это она всплыла у вас в столице? – он коротко хохотнул. – Вот и нам интересно, как это она сумела, – в тон ему ответил Аббасов. – Может, открытие научно-магическое, а никто и не знает! – Да-а, интересный поворот. Аверкиев! – гаркнул неожиданно начальник стражи. – Принеси мне из архива дело об утопленниках, семьдесят шестой год! Пока неведомый Аверкиев искал в архиве дело, Ухтомский осведомился о новинках в следственной науке, с сомнением осмотрел верификатор ауры, только сегодня утром полученный в техническом отделе, и покрутил носом: – Не, а зачем? – Слушай, капитан, не будь ретроградом! Например, бывают такие иллюзии, что их невозможно распознать. Сидишь и думаешь – это твой фигурант или случайный прохожий? Другой вариант – если тело изуродовано в результате несчастного случая или там пожара, и ты не знаешь, кто погиб. А аура сохраняется до сорока восьми часов, были даже случаи – и до трёх суток! Они ещё с удовольствием поспорили, пока их не прервал запыхавшийся Аверкиев с тоненькой картонной папочкой в руках. – И что ты, Саня, так пыхтишь? – недовольно спросил капитан. – От меня до архива – пятьдесят метров по прямой, а ты будто марафон бежал. – Так это, господин капитан! Там Долбатова привезли, я к камерам бегал, увязывать помогал! Корпулентный Саня и вправду мог бы увязать небольшого бегемотика, ласково и не нанеся урона. – Иди, Аверкиев, – махнул рукой начальник. – Иди, увязывай. Тёма Долбатов – несчастье наше общее, городское, – ответил он на немой вопрос Фарида. – Душа-человек, мастер замечательный, он игрушки из дерева режет. Но когда-то головой сильно стукнулся, и там, говорят, под костями черепа жидкость собирается. Если маг-медик не успел её разогнать, Тёма берега теряет… Аббасов, сын и внук профессоров медицины, мог бы кое-что сказать по этому поводу, но не стал. Взял в руки папочку с делом о смерти Ангелины Ряхиной и Сергея Яковлева, открыл и начал читать. Лежало в ней всего несколько страниц, так что прочёл он быстро, вернулся к началу, вытащил первый листок и спросил: – А почему Ряхину опознавал не кто-то из родственников, а врач? В ответ капитан только рукой махнул. – Честно говоря, там и опознавать было нечего. Тела нашли на третий день, и Яковлев был в нормальном для опознания состоянии. А Ангелину только по платью и серьгам и узнавали. Не знаю, как уж так получилось, но там живность речная поработала так, что мать с отцом нельзя было допускать. Доктор Абаков её с детства лечил, вот его и вызвали. – А где его найти? – На городском кладбище. Запил он после того случая, да так из запоя и не вышел, помер через полгода после Ангелины. – Капитан, а вы всё проверили? Может, это чужое тело течением принесло? Ухтомский только пальцем повертел у виска. – Конечно, проверили. То, что можно было. Я ж говорю – платье и серьги, волосы светлые, рост, возраст – всё совпало. Лица и пальцев нет, зубы у Ангелины были идеальные, ауру уже не снимешь, даже твоим верификатором. Да и не пропадал у нас никто другой… – Понимаю. Извини, Павел Алексеевич, не подумал. Я скопирую материалы дела? – Да копируй, в чём вопрос. С твоим предписанием ты можешь не то что архивные документы копировать, а и с меня матрицу снимать. Пока Фарид занимался бумагами, капитан встал, прошёлся по комнате, что-то бормоча себе под нос. Видно было, что какой-то вопрос его беспокоит. Наконец, решившись, он остановился перед гостем и спросил: – Ты ж не один приехал? – Нет, с коллегами. – Беспокоит меня это дело. Откуда у вас в Москве могла Ангелинка взяться? Если это она, то кто утонул? А если тело её нашли, так почему та женщина её именем назвалась? – Собственно, это мы и хотели выяснить, – пожал плечами Аббасов. – Затем и приехали. – Вы вот что… Приходите ко мне ужинать. Сын сегодня рыбачить выходил, так что попробуете волжскую уху, заодно и обсудим. Может, вместе и что-то дельное придумаем. – Спасибо, капитан! – Фарид с удовольствием пожал протянутую ему руку. – Я поговорю с ребятами. Но думаю, что мы приглашение твоё принимаем. И вот что ещё… – он быстро написал на листке бумаги фамилию, имя и отчество, потом номер коммуникатора. – Мой отец занимается как раз похожими случаями, как у вашего Долбатова. Договорись, отвези парня к нему, может, и связывать его больше не придётся. Глава 19 В тот же день – Ну, и как уха? – с долей зависти спросил Никонов. – Отлично! Вот женюсь – и отправлю молодую жену к госпоже Ухтомской, пусть учится так же варить, – хохотнул Пётр. – А по делу что-то придумали? – Вот ты знаешь, с какой скоростью идёт разложение тела в воде? – спросил Фарид. – Курс нам всем читали. Учитывая, что утонули они в июле, вода в Волге в это время температурой примерно градусов двадцать пять… Должны были всплыть на третьи сутки. Так ведь и было? Аббасов кивнул. – Их заметили почти сразу, и тело молодого человека практически не обезображено. Почему в таком случае женский труп так пострадал? – А нашли их вместе? – Более того, на женщине была накидка, такой длинный палантин. И оба в нём запутались. Тогда следователь предположил, что это было одной из причин того, что пара не сумела выплыть – что-то захлёстывает ноги, паника, ночь… Так связанными вместе они и остались. – Я читал… – сказал Сазонов и покраснел. – Нет, правда, я читал, что убийцы несколько раз использовали вещества, привлекающие всякую живность, чтобы… ну, затруднить опознание. Только это было в море, там вода солёная. – Почему нет? – согласился Глеб. – Но тогда придётся предположить, что это тоже было убийство, и при этом убийца был достаточно силён, чтобы справиться с двумя жертвами. И что он заранее подготовился, принёс с собой эти самые вещества. – Или был магом, – внезапно предположил Шкуматов. – Магом воды. * * * Ещё у них была картинка. Результат долгой совместной работы художника и официанта Николая, смотревшего на вход в дом Майера в районе четырёх. Главным было не то, что он смотрел, важно было вытащить из свидетеля то, что он успел увидеть. Глеб разложил на столе пять листов бумаги, пять рисунков. Человек, глядящий с тротуара вверх, на окна третьего этажа. Тот же человек с коммуникатором в руках. Фигура с рукой, протянутой к дверной ручке. Лицо в профиль. Яркий платок на плечах, жёлтый с красным и зелёным. – Какое там расстояние? – Фарид ткнул пальцем в один из листов. – Меньше ста метров. Если совсем точно, семьдесят два, – ответил Никонов, придвинув поближе ту картинку, где объект открывает дверь. – Фигура женская, такой платок мужчина не наденет? И я его не так давно видел… – У кого? – На госпоже Калинец-Лукьяновой. – Может, такие платки сотнями выпускаются? Надо проверять, – пожал плечами Пётр. – Проверим. – Мы все помним, что рисунки не с натуры, а по восприятию свидетеля? – стоял на своём Шкуматов. – Петь, мы в курсе. Давай не спорить, а смотреть и запоминать. Можно сверить со снимком девятилетней давности. Никонов протянул руку. Пётр поспешил извлечь увеличенную копию магоснимка выпускного класса школы для девочек номер два города Кинешмы от шестьдесят седьмого года и показал на девушку за спиной Ангелины. – Вот, Валя Клюева. – Слушай, но нынешняя вдвое толще! – И что? Поправиться можно за месяц. Они вглядывались в картинку, достали лупу, долго спорили, но к единому мнению так и не пришли. Более всего Никонов боялся, что они схватятся за эту версию, откинув все остальные. Если же она окажется ложной, придётся терять время и начинать всё сначала. – Хорошо, – сказал он, разгибаясь и откладывая лупу, – считаем одним из вариантов. Кстати, кто-нибудь выяснил, осталась ли у этой самой Вали родня и откуда она вообще взялась в той школе? И кстати, какое у неё полное имя? – Так Валентина! – поднял глаза Сазонов. – Если Валя. – Ты видел свидетельство о рождении, где так написано? – Нет, но… – Санечка, – ласково произнёс Фарид, – Валей могут звать также Алевтину или Валерию. В нашем случае это очень даже в струю. – У нас соседка дочку Валторной назвала, – хмыкнул Шкуматов. – Тоже пойдёт. – Валерию? – зацепился Глеб. – Жена Лукьянова – Валерия. – У неё ж первая фамилия – Калинец? – Она могла выйти замуж давным-давно и развестись… – он сдвинул брови. – Саша, так что по родне Клюевой? – Завтра всё узнаю и доложу, господин старший инспектор! Глава 20 В тот же день Итак, для возвращения фамильной ценности, работающей только с привязкой крови рода, сиречь фамильного артефакта Захаровых, нужно было всего три вещи. Во-первых, взрослый член этого рода. Нина Захарова вполне подходила. Во-вторых, правильно написанное заявление с требованием возвращения незаконно отчуждённой ценности, поданное в правильное место и должным образом зафиксированное. И в-третьих, три мага-артефактора, которые бы зафиксировали активацию предмета. С этим было проще всего: комиссию собирала городская магическая коллегия, как только заявление проходило все нужные инстанции. Поскольку маги не только не любили, чтобы их обижали (а кто любит?), но и старались выстроить защиту от возможных неприятностей извне, дело обещало быть быстрым. Так что всё упиралось в текст заявления… С самого утра Елена села за стол, обложилась справочниками и текстами законов и стала формулировать. Получалось так себе, первые варианты вообще больше походили на протокол осмотра места происшествия, да и дальше шло не очень. Промучившись два часа, она плюнула и пошла к Андрею советоваться. Тому тоже приходилось несладко: было его дежурство по кухне, и он пытался сообразить обед из того, что имелось в доме. Гном и пикси, как обычно в таких случаях, растворились без остатка в окружающем пространстве. – Слушай, ну ведь курицу варят с луком и морковкой, и должен получиться бульон? – спросил он у вошедшей Елены. – Теоретически да, практически – может выйти что угодно. Я в тебя верю, – не задумываясь, ответила она. – Есть предложение. – Давай! – Может, нам стоит кого-то нанять, чтобы убирали и готовили? Хотя бы три раза в неделю? – Ну-у… Отличная идея, а в чём подвох? – осторожно спросил он. – Никакого подвоха. Просто я иду на биржу искать кухарку, а ты отправляешься к адвокату с моими набросками заявления. А сегодняшний обед можно просто взять на вынос в каком-нибудь заведении. – К адвокату – ты имеешь в виду мэтра Лямпе? – Именно. Он делами Нины уже занимался, бумагу написать ему вообще раз плюнуть… – Ладно. Принято! – и Андрей решительным движением снял фартук. – А эта драная птица подождёт в стазис-ларе. * * * Добраться ему надо было в район Большой Никитской. Именно здесь располагался странный квартал, при упоминании которого знающие москвичи кивали, а несведущие… впрочем, несведущим здесь делать было нечего. Именно в этом квартале, между Никитской, Хлыновым тупиком и Вознесенским переулком, обитали юристы столицы, от мелких стряпчих, зарабатывающих на жизнь написанием прошений, до великих адвокатов, на чьих речах учились студенты в университете. Шесть юридических корпораций, шесть зданий в классическом стиле окружали небольшую площадь со сквером, куда допускались лишь избранные. В одно из этих зданий, украшенной гербом – белым оленем с золотыми рогами на лазурном фоне, и держал путь Беланович. Конечно, ему было несколько неловко обращаться к серьёзному судебному адвокату за такой мелочью, а с другой стороны, мэтр Лямпе с Ниной Захаровой уже был знаком, в курсе дел… в какой-то степени. Н-да… Андрей потёр нос, взглянул в хитрые глаза судьи Ди Женьчжи на витраже и повернул по стрелочке к нужной двери. * * * Узнав, что от него требуется, мэтр Лямпе усмехнулся и сказал: – Сделаю. Но с условием. – С каким? – Я на вашем заявлении потренирую нескольких молодых волчат. Оно вроде бы и просто, но есть свои тонкости. В суд им рано ещё, а вот тут – само то. Он вышел в соседнюю комнату, унося с собой наброски. Андрею было слышно, как там, обращаясь к кому-то невидимому, мэтр говорит: – Итак, ваше задание. Клиенту нужно подать документы в коллегию магов, отдел артефакторики. Тема – незаконное отчуждение магического предмета, активирующегося кровью рода. Клиент хочет предмет вернуть, тот, в чьи руки он попал, естественно, этому противится. Вы должны за полчаса составить текст заявления со ссылками на соответствующие пункты закона. Задание понятно? – Мэтр, а объём какой? – задала вопрос девушка. – Госпожа Иваницкая, как вы думаете, кто из чиновников, пусть даже и от магии, прочитывает такого рода документы от начала до конца? – Никто дальше второй страницы не читает, – ответил юношеский басок, – во всяком случае первичные заявления. – Вот из этого и исходите. Адвокат вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь, улыбнулся и спросил: – Ну-с, а пока эти дети точат зубы, пойдёмте, я устрою вам небольшую экскурсию по зданию нашей корпорации. Они прошли по коридору в тот самый холл с витражами, и Лямпе стал рассказывать: – Как видите, Андрей Васильевич, здесь изображены четыре столпа, на которых стоит здание современной юриспруденции. Угадаете, кто они? – Хм… Ну, судью Ди узнать нетрудно. Усатый господин в визитке, предполагаю, Плевако. Или Урусов? – Да, Фёдор Никифорович Плевако, – кивнул мэтр. – Московский златоуст, иначе его и не звали. Мы в университете его речи наизусть учили. Ну-с, а остальные? – Могу предположить, что бородатый мужчина в хитоне – царь Соломон. Но вот кто грызёт гусиное перо – хоть убейте, не угадаю. – А вы его, скорее всего, и знать не можете, – засмеялся Лямпе. – Это Гуго Гроций, голландский юрист, который заложил основы международного права. Король Анри назвал его, в пятнадцать лет прибывшего ко двору с дипломатической миссией, чудом Голландии! Хорош, а? – Белый плоёный воротник ему чрезвычайно идёт, – вежливо ответил Андрей, и адвокат снова хохотнул. Он провёл гостя по этажам здания, продемонстрировал зал торжественных собраний, где принимают в корпорацию новых членов, приоткрыл дверь в комнату для тренировок, увешанную зеркалами, – там как раз произносил речь один из коллег мэтра, репетировал перед судом. Удивительным образом Белановичу было интересно и совсем не скучно. «Наверное, с этого адвокатское искусство и начинается», – подумал он, потом вспомнил бесчисленные тома законов и уложений, стоящие в кабинете Лямпе, зачитанные и утыканные закладками, и сам над собой посмеялся. * * * На рабочем столе мэтра уже ждали несколько исписанных листов бумаги. Он просмотрел все, пару раз улыбнулся и протянул всю пачку Белановичу. – Поглядите сами, Андрей Васильевич, что вам покажется наиболее правильным? Андрей прочёл варианты, их оказалось пять, и задумался. Кто-то упирал на несправедливость, кто-то – на незаконность, все требовали немедленного назначения комиссии и возвращения семейной собственности. Подумав, он вернул заявления мэтру и развёл руками: – Знаете, Николай Илларионович, если бы это положили на стол мне, я бы обратил внимание не на обоснование, а на собственно требования госпожи Захаровой. – Почему? – Потому что законность этих требований будет определяться не содержанием этой бумаги, а решением комиссии. Так чего время тратить? Лямпе расхохотался, сел за стол и написал на бланке корпорации несколько строчек, подписался, капнул сургуча и запечатал кольцом, которое носил на мизинце правой руки. – Держите, – сказал он. – И не сочтите за труд сообщить мне о времени, когда будет проводиться проверка. Я приду или пришлю помощника, если буду занят в суде. Мне это интересно. * * * Елена Асканова, деловой партнер Андрея, остановила на Сретенке экипаж и через пятнадцать минут уже смотрела через Биржевую площадь на здание Гостиного двора. Часть второго этажа здесь была отдала под биржу труда, и именно здесь нанимали кухарок, водителей экипажей, секретарей и помощников отчаявшиеся и несамостоятельные граждане. При этом, надо отметить, за рекомендациями о садовниках обращались преимущественно в Ботанический сад, а кровельщиков, к примеру, искали в строительной гильдии. Так уж повелось. Елена заполнила опросный лист, подписалась и отдала его девушке за одним из столов в большой и шумной комнате. Та просмотрела анкету и улыбнулась: – Не беспокойтесь, у меня есть на примете очень хорошая женщина, которая как раз искала работу в вашем районе. Думаю, сегодня-завтра она с вами свяжется. Поблагодарив оператора, Лена вышла на улицу и глубоко вздохнула. Шёл мелкий дождик, в воздухе висела водяная пыль, и светящиеся глаза экипажей отражались в лужах. Она поёжилась и замахала рукой проезжающему экипажу-такси. Возле политехнического института экипаж остановился, пережидая идущих пешеходов. Елена повернула голову – в соседнем экипаже сидела блондинка, очень похожая на покойную Ангелину. Тут в приоткрытое окошко влетел магвестник и спланировал блондинке в руки. Та открыла письмо, прочла и сдвинула брови. Что-то сказав водителю, женщина откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, уголки губ опустились и красивое лицо исказила мрачная, неприятная гримаса. Экипаж развернулся и умчался куда-то в сторону набережной. Лену будто спицей ткнули в бок, так ясно она вспомнила момент перед смертью Ангелины Майер: вот она точно так же получает магвестник, мрачнеет и выходит. Возвращается через несколько минут уже без письма. Так кто и что ей писал? И куда она эту записку дела? – Будьте добры, – произнесла она спокойным голосом, – высадите меня не в Селивёрстовом переулке, а в Панкратьевском, я передумала. Водителю было решительно всё равно, куда везти пассажирку, тем более что и адреса-то рядом, так что он даже плечами не пожал, только угукнул в усы. Высадил её возле здания городской стражи, хмыкнул и поехал по своим делам. – Мне хотелось бы поговорить со старшим инспектором Никоновым, – сказала Елена дежурному. Он проверил документы, зафиксировал отпечаток ауры и сказал: – Третий этаж, направо, комната тридцать один, – после чего снова уткнулся в толстый том. Книга была знакома Лене, сама по ней училась на юридическом факультете… Она поднялась по лестнице, нашла нужный кабинет, постучала и вошла. – Ой, – сказала она, – здравствуйте. На неё смотрели четыре пары глаз с одинаковым азартным выражением. Первым опомнился искомый Никонов. – Добрый день, госпожа Асканова, – произнёс он, откашлявшись. – Вы ко мне? – Да, старший инспектор, к вам. Не дожидаясь приглашения, Елена вошла в тесную комнату, выбрала стул, села и холодно посмотрела на троих молодых сотрудников. Когда она ещё работала – в той же должности, кстати, – такой взгляд выметал её подчинённых из комнаты почти мгновенно. Увы. То ли взгляд перестал работать, то ли московская молодёжь оказалась более закалённой, но они переглянулись и расселись по своим местам. – Слушаю вас, Елена Михайловна, – инспектор сделал взгляд максимально заинтересованным, хотя ему и хотелось вернуться к обсуждению кинешемской добычи. – Я… кое-что вспомнила. Рассказывать? Разве это не конфиденциально? – Мои коллеги работают над делом вместе со мной. – Хорошо. Так вот, я кое-что вспомнила. Когда я была у Ангелины Майер, буквально за десять минут до её смерти, она получила письмо. Магический вестник. Письмо её очень расстроило, она скроила любезную физиономию и куда-то вышла. Отсутствовала не больше пяти минут, вернулась не то успокоившаяся, не то овладевшая собой. Практически сразу она раскрыла пудреницу… с фатальными результатами. – Пять минут? – Может, шесть, но не больше. Я прикинула – она могла дойти до соседних помещений. Это зал, где стригут, кладовка или массажный кабинет. До ресепшен, к примеру, дойти могла, но спрятать бумагу и вернуться – уже нет. Вопрос в том, где в этот момент никого не было? – Ну, в кладовке так точно, – хмыкнул Аббасов. – Да, там было пусто, – кивнула Лена. – По-моему, в парикмахерском зале кого-то в этот момент стригли, можно проверить по журналу записей. А вот в комнате для массажа было темно, когда я проходила мимо, так что это вариант… – Что было в письме, вы не видели? – Нет. Но написано оно было от руки, и почерк, как мне показалось, женский. – И почерк женский… – задумчиво произнёс Никонов. – А женщин у нас в деле – хоть лопатой греби… * * * Вежливо попрощавшись, Елена ушла. Что-то внутри скреблось и твердило: «Это же твоя работа, ты же розыскник, ты двадцать лет этому отдала». Другой голос, видимо, сегодня отданный разуму, возражал: «Эти ребята – такие же профессионалы, и если ты влезешь, можешь попросту разрушить сделанное. Иди домой, у тебя есть своё дело. Плохое ли, хорошее, но своё. Иди». Она глубоко вздохнула и свернула в ресторанчик, чтобы взять домой еды. * * * – Надо обыск заново делать, – сказал Фарид. – С учётов вновь открывшихся обстоятельств и всё такое. Хоть сейчас. – Кладовку мы обшарили, – для проформы возразил Сазонов. – Мы ж не знали, что нужно искать свежее письмо. Она могла, например, сложить его и сунуть под ножку стола. Кому придет в голову разворачивать? Никонов представил себе объём работы и тихо застонал. – Интересно, почему госпожа Майер решила эту записку спрятать, и не в сейф или письменный стол, а куда-то в тайник? – спросил Шкуматов. – Если б мы это знали, догадались бы и о содержании, – ответил Саша. – Можно предположить, что кто-то из персонала «Цирцеи» регулярно обшаривал кабинет, Майер об этом знала, но не могла поймать за руку, – Фарид предложил вариант, громко задвинул ящик стола и встал. – Ну что, нет лучшего времяпрепровождения в пятницу вечером, чем проводить повторный обыск? Никонов посмотрел на засветившийся экран коммуникатора и сжал зубы, но ответил с предельной вежливостью: – Слушаю вас, мэтр! – Господин старший инспектор, добрый вечер! Меня зовут мэтр Зентек. – Очень приятно. – Мы получили сегодня заявление от госпожи Захаровой по поводу возвращения семейного артефакта. Вы в курсе? – Да, мэтр. – Правильно ли я понимаю, что указанные предмет находится в опечатанном помещении, являющемся местом преступления? – Да, мэтр. – Удобно ли вам будет предоставить доступ туда для госпожи Захаровой и представителей Коллегии магов в понедельник, восемнадцатого? – Да, мэтр. В какое время? – В четыре, например? Глеб вздохнул, прикинув объём работы на понедельник и осторожно ответил: – Скорее всего, да. Но я свяжусь с вами не позднее полудня, чтобы ещё раз всё подтвердить. Он попрощался с мэтром Зентеком, отключился и посмотрел на троих инспекторов. – Ну что, гончие, идём искать? * * * Конечно, они нашли письмо. Было уже далеко за полночь, когда они практически разобрали по винтику оборудование в массажной, развернули полотенца, вытрясли ящики и на всю жизнь возненавидели запах массажного масла. Саша Сазонов по одному листку перекладывал небрежно сложенную пачку черновой бумаги, найденную в кладовой в картонном ящике, где хранились перчатки и рулончики фольги. Перевернул очередной листок, ожидая увидеть какие-то бухгалтерские документы, но внезапно прочитал: «Я буду каждый день напоминать тебе о том, что ты сделала. Жди, радуйся. Клюва». – Нашёл! – заорал он и стал лихорадочно перебирать остальные листки в коробке. Писем обнаружилось ещё три, текст был похожим, но слегка отличающимся. «Я на тебя смотрю. Я всё помню. Клюва». «Я рядом и тебя вижу. Скоро приду, жди. Клюва». «Я не дам тебе забыть о Стасе. Считай дни. Клюва». – «О Стасе», – повторил Саша. – Ничего не ясно. Это может быть и мужским, и женским именем. – Ну, почему… – возразил Шкуматов. – Во-первых, имя – это лучше чем ничего. Во-вторых, вариантов-то немного, либо мужчина, либо женщина. Ясно, что не гном и не эльф, их так не зовут. Будем спрашивать. – И потом, – добавил Фарид, – Клюва – это уже что-то определённое. Мы знаем, что это женщина и ровесница Ангелины. Конечно, внешность можно было пять раз изменить, но возраст, рост, длина костей неизменны. – Вот только при этом она может быть где угодно, потому что магвестник по определению отправляется на любое расстояние. – Не-а. Он не летит над большой водой, так что даже Бритвальд отпадает, тем более Новый свет и прочая… экзотика. – Нам бы хватило и всей территории Царства Русь, – оборвал споры старший инспектор. – Но я думаю, Клюва должна быть рядом, иначе, что за удовольствие – тратить силы на отправку сообщения и не увидеть, как оно подействовало. Рядом, совсем близко… Глава 21 16 октября 2185 года, суббота – Ну и что же, что суббота, я и завтра буду работать, если понадобится, – бормотал Саша Сазонов, поглубже надвигая на глаза капюшон осенней куртки. Кинешма встретила его мелким холодным дождиком и пронизывающим ветром с реки. Зачаровать обувь от промокания он забыл, и теперь в правом ботинке хлюпало. Зато в здании школы было сухо, тепло и шумно: по субботам уроков у детей не было, зато вовсю работали всякие кружки и секции. Знакомая уже инспектриса была занята по уши и выше, о чём и проинформировала очень недовольным голосом. – Галина Ивановна, – взмолился Саша, – ну, пожалуйста, ну один вопрос, в крайнем случае – два! Он вспомнил указания непосредственного начальника и сделал умоляющие глаза. Получилось, видимо, неплохо, потому что инспектриса как-то смягчилась лицом и подтолкнула его в сторону буфета: – Идите, молодой человек, и выпейте горячего чаю. У вас простуда начинается. Я сейчас проконтролирую потоки и приду к вам. Сазонов и так готов был подождать, а уж в буфете, да с булочками, да со сладким горячим чаем… В общем, следующие двадцать минут он провёл не самым худшим образом. Галина Ивановна появилась в дверях буфетной и поманила его рукой. Саша поднялся, послал буфетчице благодарную улыбку и пошёл следом за инспектрисой. – Спрашивайте, только быстро, у меня мало времени, – сказала она. – Расскажите про Клюеву. – Я ж уже рассказала… – Какое её полное имя? Место рождения? Откуда она пришла в школу, кто были её родственники, и где они сейчас? Что с ней произошло после окончания школы? Вы же со своими учениками переписываетесь и встречаетесь, если она сама не появлялась, может, кто-то в курсе? – Тише, тише, молодой человек! – подняла инспектриса ладонь. – Давайте по порядку. Я вчера после вашего ухода подняла документы, поговорила кое с кем и всё выяснила. Ну, и вспомнила кое-что, конечно, памяти ведь нужно только дать толчок. Итак, Валя переехала в наш город из Читы… Тут младший инспектор, забывшись, присвистнул, за что получил строгий взгляд дамы. Удостоверившись, что он недопустимость своего поведения осознал, Галина Ивановна продолжила: – Да, из Читы. Её родители погибли, честно говоря, не помню при каких обстоятельствах… Но это было в шестьдесят третьем году, думаю, вы сможете выяснить. Единственная родственница, сестра матери, жила в Кинешме, и девочка приехала к ней. – В 2163 году… – записал Саша. – Понял. Одна? Братьев или сестёр у неё не было? – Сестёр? Не помню… И нигде не было упоминаний. Простите, всё-таки столько лет прошло, это нужно смотреть по городским архивам, но сегодня и завтра они не работают, выходные всё-таки. – Понятно. Что с Валей было дальше? – Тётка умерла через полгода после того, как Валя закончила школу. Клюева как-то очень быстро продала дом, собралась и уехала. – Куда? – Уехала она в Кострому, насколько я помню. Она-то оборвала все связи и мне не писала, – тут инспектриса обиженно поджала губы. – Но Машенька Ситникова училась в Костромском педагогическом и рассказала мне, что несколько раз встречала Клюеву в городе. Вроде бы та поступила в художественную школу и вышла замуж за однокурсника. – Прекрасно. А поговорить с этой Машенькой можно? – Конечно. Она преподаёт в нашей школе, младшие классы. Что ещё вас интересует, господин следователь? Сазонов не стал её поправлять и говорить, что следователь – это совсем другое ведомство, просто напомнил свой вопрос: – Полное имя Вали Клюевой? – Знаете, и это забыла… – инспектриса искренне огорчилась. – Представляете, так привыкла, что даже мысленно называла её этим прозвищем. Ой, как нехорошо… – Спасибо, Галина Ивановна, – сыщик встал. – А как мне найти Ситникову? – На втором этаже, кабинет номер восемь, через пять минут у неё перерыв… И знаете что, молодой человек? Я в понедельник позвоню знакомой в городской архив, попрошу её найти данные, кто жил с Клюевой в одной квартире. Вы оставьте ваши координаты, я вам сообщу, если что-то удастся найти! * * * В Москву Сазонов возвращался с гудящей головой. Во-первых, полученная информация не желала укладываться по полочкам стройными рядами. Её кусочки, словно иглы из головы Страшилы Мудрого, торчали во все стороны и противоречили друг другу. Во-вторых, учительница начальных классов госпожа Ситникова говорила так много и быстро, что ему хотелось закрыть её рот ладонью, только бы Мария минутку помолчала. В-третьих, именно от Ситниковой он узнал, что полное имя Клювы было Валерия, и это должно было означать, что они нашли убийцу… но так и не знают причин. Записка гласила: «Я не дам тебе забыть о Стасе. Считай дни. Клюва». Но никакого Стаса в окружении Вали Клюевой не обнаружилось. * * * – То есть мы можем считать доказанным, что Клюва – это Валерия Калинец-Лукьянова? – переспросил Никонов. – Да, – твёрдо ответил младший инспектор. – В феврале шестьдесят восьмого года Валерия Клюева вышла замуж за своего однокурсника, звали его Мирон Калинец. В семьдесят втором они защитили дипломы и через месяц развелись. Куда уехала после этого Валерия, информаторы не знали, а Мирон Калинец и по сей день живёт в Костроме. Художник, довольно известный, недавно персональная выставка была. – Значит, мы не нашли Стаса… – Это может быть и не Стас, а Стася, сокращение от Анастасии, – заметил Шкуматов. – Надо смотреть родственников. – В понедельник архив откроется, если там что-то есть – будем знать. – Что у нас осталось в вопросах? – Никонов положил перед собой чистый лист бумаги. Остальные задумались, пока он первым пунктом писал и подчёркивал «Стас». – Записная книжка и коммуникатор Ангелины, – начал Фарид. – Источник чёрного лотоса. – Какого роста была фигура в синем халате? – Это мы знаем, – помотал головой Глеб. – Информатор сообщил, что поменьше Алекса Верещагина, но больше госпожи Аскановой. То есть, опять-таки, могла быть и женщина. – Почему ж тогда убили Антона Майера? Просто ссора? – Ну-у… и так бывает, – пожал плечами Пётр. – Вот что, друзья мои, – Никонов вложил лист с вопросами в папку с материалами по делу об убийстве Ангелины Майер, – идите-ка по домам и до понедельника выкиньте всё это из головы. Нам для постройки здания не хватает кирпичей. Пока их не подвезут, версию не достроить. – А ты не хочешь ещё раз допросить Калинец-Лукьянову? – спросил младший инспектор. – Рано. Предъявить ей нечего. – Ну как же? Ангелину-то она знала ещё в Кинешме. – Сколько лет с тех пор прошло? Обе из Кинешмы уехали, в Москве не встречались, знать не знали, что живут в одном городе. Валерия же утверждает, что её вообще не видела, а мы не можем доказать обратного. Так что по домам, и жду вас в понедельник в восемь утра. Четвёрка инспекторов ушла, а Никонов откинулся в кресле, заложил руки за голову и задумался. Он не видел пока связи между Валерией и Антоном Майером и не мог придумать, где её искать. – А съезжу-ка я в клуб, – решил он. – Уж как минимум покормить они меня должны. А там, глядишь, и мысль умная проскочит… Или нет, не так: сперва заеду к Никодиму Николаевичу, потом в клуб, а потом видно будет. Вечером в субботу искать своих информаторов бессмысленно, с ними лучше завтра поговорить. И обретя план, он немедленно пришёл в хорошее настроение. Убрал документы в сейф, запер кабинет и так, мурлыкая под нос что-то бравурное, вышел из здания. * * * Глебу показалось, что Никодим Николаевич ему обрадовался. Они сели за столик в том же самом кафе, и инспектор честно обрисовал старому лису ситуацию. – Где могли встретиться Валерия и Антон Майер, не соображу никак, – сказал он. – Может, вы подскажете, а? – Я-то почему? – Потому что у нас всех уже глаз замылился, не видим тонкостей. Потому что Сергей Иванович вам доверяет. Потому что вы людей видите насквозь. Выбирайте, какое объяснение вам больше нравится. – Ну, ты понимаешь, что существуют варианты, при которых ты никогда не найдёшь свидетелей этой встречи? – Не в глухом лесу живём. Всегда кто-то что-то видит, важно понять, о чём спрашивать. – Тогда ты рассуждай вслух, а я буду комментировать… Видно было, что старый швейцар никуда не спешит сегодня: он оставил в отеле форменную пелерину и фуражку, сел удобно, на часы не поглядывал и даже заказал к кофе рюмку келимаса. Ну, раз уж было предложено, Никонов стал рассуждать: – Итак, момент личного знакомства Майера и Калинец-Лукьяновой… Мадам художница, мы выяснили, что живёт она довольно замкнуто. Бывает в музеях и на выставках, порой выезжает на пленэр, но в основном работает в мастерской. Подруг нет, или они такие, что годами не видятся. Светская жизнь – только обязательные выходы с мужем на протокольные мероприятия. Парикмахера вызывает на дом, также как и косметолога. За покупками не ходит. – Та-ак, – протянул Ни-Ни. – Получается, что точек пересечения с Антошей и нету? На выставки он не ходит, предпочитает бары и бильярдные. Бизнес у него чисто теоретический, да и что бы ей был тот импорт-экспорт. На каком-то приёме? Глеб покачал головой: – Не тот был у Майера уровень, чтобы посещать балы в Кремле. – Тогда встретиться они могли только нарочно. – Вот и я так думаю. – Когда? Сроки ты знаешь? – Никодим Николаевич заинтересовался уже всерьёз. – Думаю, в конце сентября. Чуть больше месяца назад Ангелина начала давить на Лукьянова, чтобы он разводился и женился на ней. Полагаю, это могло послужить спусковым крючком… – И кто, по твоему мнению, начал первым? – Она. – Согласен. Дамочку эту я не знаю, но вот Антон инициативу в свои руки брал только тогда, когда надо было выбирать, где обедать. Теперь смотри сам – конец сентября был холодный и дождливый. Значит, загородные выезды отпали, господин Майер любил комфорт. Рестораны он выбирал разные: сегодня у нас обедает, завтра в клубе, а послезавтра в «Сирену» отправится. Не подловишь. По моему разумению, есть четыре места, где его можно было поймать точно, и более или менее в определённое время: бильярдная в Гнездниковском переулке, бар напротив неё, известный тебе клуб и дом, разумеется. Глеб посмотрел на собеседника с большим интересом: – Скажите, Никодим Николаевич, если это не секрет – у вас есть какой-то свой клуб? – У кого «у вас»? – У швейцаров. – Есть, – не стал спорить тот. – И будь уверен, ежели тот же Майер покинул бар сильно навеселе, то в «Емелинском» уже готовились его встречать. – И с чего бы вы начали в моём случае? – Наиболее вероятное место – клуб. Из бара или бильярдной он, скорее всего, уходил не один, а с друзьями-приятелями. Но поспрошать-то надо везде. Можешь на меня сослаться, если что. Глеб поблагодарил Ни-Ни, расплатился и вышел под октябрьский дождик. За оставшиеся полтора выходных он добьёт эту историю, чего бы ему это ни стоило. Глава 22 18 октября 2185 года, понедельник Как и было приказано, группа собралась в понедельник в восемь утра. Немного гордясь собой, старший инспектор выложил на стол блокнот с записями разговоров с барменом, клубным швейцаром и хозяином бильярдной, после чего спросил: – Саша, данные по Калинец-Лукьяновой ты собирал? – Да. – Она экипажем управляет? – Непонятно, – пожал плечами Сазонов. – Курсы закончила и с личным водителем мужа тренировалась. В семье два экипажа, тот самый кабриолет Лукьянова плюс двухместный. Но чтобы она управляла, никто не видел. – Ясно. Так вот, я нашёл и доказал место и время их встречи. – Да ладно?! Когда? – общее изумление было Глебу ответом, и он насладился им сполна. – Итак, двадцатого сентября примерно в шесть вечера Калинец-Лукьянова ждала Майера возле клуба «Емелинский», на Тверском бульваре. Шёл довольно сильный дождь, и ждала она в том самом двухместном экипаже, сидя за рулём. Антон вышел один, после короткого разговора сел к ней, и экипаж уехал. Швейцар клуба, Аким, предоставил мне записывающие кристаллы, и там всё зафиксировано. – Хорошо, момент знакомства ты нашёл, – Фарид придвинул к себе записи и перечитал их. – Кристаллы скопировал. Ты считаешь, этого достаточно, чтобы предъявить ей обвинение в убийстве Майера? – Нет, – неохотно ответил Глеб. – Надо привязать её к квартире и дате смерти, а рисунка со слов официанта недостаточно. – Надо ещё раз обыскать квартиру, – уверенно сказал Шкуматов. – Ладно, ментальный фон и отпечатки ауры она каким-то образом исказила. Но все-таки эта дама там проторчала больше получаса, ела, пила, шарила в квартире и что-то искала. Шарахнула пепельницей по голове Майера, а потом ещё и добила беднягу. Не может быть, чтобы нигде не осталось отпечатка пальца, волоска, следов рвоты, частички кожи. Хоть чего-нибудь. – Злые вы, – печально произнёс Фарид и встал из-за стола. – Там площадь квартиры почти двести метров, и искать волоски мы будем как раз до собственной пенсии. Пойду в технический отдел, может, выдадут что-нибудь полезное. – Может быть, тебя утешит, что часть комнат была заперта? Наши эксперты сказали, что в течение двадцати четырёх часов перед убийством живые хомо находились только в пяти помещениях – гостиной, кабинете, одной из спален, ванной и уборной, – Никонов тоже поднялся и убрал блокнот в сейф. – Хорошо ещё, что квартиру опечатали, она осталась в том же виде, как была. Представляешь, если бы там жило ещё четверо детей и их няня? – вообразил впечатлительный Саша. – Ну, тогда мы искали бы другие способы привязки госпожи Калинец-Лукьяновой к убийству, – ответил Глеб. – Так что вперёд, господа! Они уже почти вышли за дверь, когда коммуникатор Сазонова засигналил. На экране он увидел лицо инспектрисы Галины Ивановны. – Господин младший инспектор, я всё узнала! – воскликнула она. – У Клювы была младшая сестра, Анастасия. После смерти тётки девочку перевели в интернат в Костроме, она его и закончила в семьдесят шестом. – Спасибо большое, Галина Ивановна! А как связаться с интернатом, не знаете? – Простите, не скажу. Но он там один, так что промахнуться трудно. Ещё раз поблагодарив госпожу инспектрису, Сазонов распрощался, отключил коммуникатор и обвёл взглядом коллег. Отчего-то взор его не светился победой. – Ну, вот и Стася нашлась, – сказал он. – Так что завтра я еду в Кострому. – Отправляйся прямо сейчас, – распорядился Никонов. – Я возьму на обыск пару ребят из криминалистического отдела. * * * Саша Сазонов вышел из зала портальных сообщений и протёр глаза. Было ощущение, что опять суббота, и он снова в Кинешме – мелкий дождь, холодный ветер с реки. Присмотревшись, он всё-таки решил, что город другой – побольше, поживее, посовременнее. А погода что ж, осень в средней полосе, ни отнять, ни прибавить. Натянул капюшон куртки почти до носа и пошёл к стоянке экипажей-такси. Ехать ему нужно было на окраину, в парковую зону. В интернате было тихо, шли занятия. Предъявив удостоверение, младший инспектор прошёл к кабинету директора, прочитал на табличке имя – Садульская Казимира Вячеславовна, затвердил, чтобы не переврать. Постучал и вошёл. В кресле сидела сказочная бабушка. Нет, правда – кругленькая, уютная, с седыми кудряшками, выбивающимися из строгой причёски, в светлой блузе в мелкий цветочек, с розовыми щёчками и чуть розовеющим кончиком носика. Ощущение сказочности и даже некоторой неуместности пропало, когда Саша заглянул в её глаза, окружённые лучиками морщинок. Глаза были суровые, как-то сразу стало понятно, что их владелица прошла Крым и рым, огонь, воду и медные трубы. – Здравствуйте, – немного растерянно сказал гость. – Добрый день, молодой человек, присаживайтесь, – хозяйка кабинета показала ему рукой на стул. Стул был жёстким. Видимо, приготовленным для двоечников. – Я младший инспектор Сазонов… – ну вот, теперь говорить стало легче. Оказывается, всего-то и нужно было, что почувствовать себя официальным лицом. – Интересно, что же понадобилось городской страже, да ещё и московской, в нашем тихом заведении? В этот момент, словно противореча её словам, за дверью прозвучал звонок, и коридор сразу наполнился голосами, топотом ног, хлопками и ещё каким-то трудноопределимым шумом. Оба – и Сазонов, и директриса – улыбнулись, и лёд между ними потихоньку стал ломаться. – Казимира Вячеславовна, мы расследуем сейчас одно дело, связанное в том числе и с вашим городом. Мне нужно получить сведения о девочке, учившейся в интернате с шестьдесят седьмого по семьдесят шестой год. – Учившейся? Или и жившей здесь тоже? – Простите, да, она и жила тоже здесь. Анастасия Клюева. – Стася… – госпожа директриса покачала головой. – Очень сложная была девочка, очень. Сейчас я попрошу, чтобы из архива принесли её дело. Что с ней случилось? – Пока не знаем. С расследованием, возможно, связана её старшая сестра. Вы сказали – сложная, а чем именно? – У неё был в те времена очень противоречивый характер, – Садульская говорила медленно, стараясь подбирать слова. – Понимаете, с одной стороны, Стася точно знала, чего она хочет. С другой – она обычно хотела чего-то, принадлежащего другим. Карандаш, тетрадку, кофточку, заколку… умение танцевать, способности к языкам или математике. – Мальчика, – в тон ей предположил Саша и не промахнулся. Госпожа директриса согласилась: – Да, потом и мальчиков. Но если с желанием уметь танцевать, как Оля Батыршина например, Стася могла просто загонять себя до седьмого пота тренировками, то вот с альчиками получалось хуже. Почему-то она им была неинтересна. – Она была некрасива? – Да сейчас сами посмотрите… – она кивком поблагодарила девушку, принесшую папку с делом. – Вот снимок, сделанный незадолго до выпускного вечера. С объёмной магокартинки на Сазонова смотрела хорошенькая яркая блондинка. – Красивая, – сказал он с некоторым удивлением. – Почему ж тогда?.. – Бабушка моя называла это – «без щелчка», – усмехнулась Казимира Вячеславовна. – Как бы вам объяснить… Вот сейчас сюда заходила Марго, Маргарита Станиславовна, стажёр из пединститута. Вы её заметили? – Ещё бы, – вырвалось у Саши. Госпожа директриса удовлетворённо хмыкнула. – Во-от. А ведь вы с ней и слова не сказали. У Марго внутри свет есть, и это сразу чувствуется. Стася же, при прекрасных волосах, коже, голубых больших глазах, была пресной, словно вчерашний лаваш. Конечно, это не все понимали, ею многие мальчики интересовались. Но… не те. Не самые популярные, красивые, харизматичные. А она хотела всегда самого лучшего! Были конфликты, один раз даже до попытки суицида дело дошло. – Поподробнее, пожалуйста, – подался вперёд Сазонов. – Да ну, девчачья демонстрация, – Казимира Вячеславовна махнула рукой. – Вздумала вены резать. В общем, после выпускного она уехала куда-то в другой город, вроде бы к сестре. Честно говоря, я вздохнула с облегчением и больше о ней не слышала до сегодняшнего дня. – В какой город она уехала? – Не знаю. Может быть, в курсе кто-то из соучениц. Всё-таки она не профессиональный разведчик, должна была рассказать. Но меня Стася всегда не любила, я бы сказала, демонстративно не любила, поэтому я была бы предпоследним человеком, с которым бы она поделилась тайной. – Да? – уцепился он за оговорку. – А последним кто? – Тут довольно странно. Самых ненавидимых людей для Стаси было двое. Во-первых, одноклассница и главная соперница, Зоя Шагалаева. Предвосхищая ваш вопрос – она живёт и работает в Костроме, прима в городском театре. Во-вторых, лучшая подруга её сестры, фамилию я не знаю, но помню, что звали девушку не то Анжелика, не то Ангелина. – Понятно. Тогда кто был лучшей подругой самой Анастасии? – Наташа Дроздова. Если захотите побеседовать с ней, лучше сначала договориться о встрече, сами понимаете – трое детей и собственный бизнес, сыроварня. Наташа женщина очень занятая, так что вот номер её коммуникатора. Сазонов скопировал материалы из личного дела, поблагодарил госпожу директрису и вышел из её кабинета. Поглядел на часы, вздохнул и вернулся. – Простите, Казимира Вячеславовна, за вопрос не по теме. А где можно найти… э-э-э… Маргариту Станиславовну. Директриса ухмыльнулась так, что показалась ему похожей уже не на бабушку, а на серого волка. – В библиотеке, господин мла-адший инспектор, – пропела она. Глава 23 В тот же день Увлекательное это дело, поиск одного-единственного доказательства – отпечатка пальца, волоска, любого материального следа присутствия определённого разумного существа – в большой квартире, однажды уже тщательно обысканной. Криминалисты, тихо называя старшего инспектора словами, за которые бабушка в детстве их наказывала, всё-таки ползали с порошком, лампами и реактивами по самым труднодоступным местам. Фарид Аббасов, добывший в техотделе неведомую маготехническую хрень, долженствующую показывать давность прикосновений и наличие или отсутствие потожировых следов, высчитывал по большой объёмной схеме квартиры, куда могла заходить убийца, и освещал эти уголки своей помесью лампы, тонометра и щипцов для откусывания пальцев из палаческого арсенала. Никонов ходил следом и рассуждал: – Вот они сидели в гостиной в креслах. Ты когда из кресла встаёшь, за подлокотники хватаешься? – Глеб, кресло мягкое. Подлокотники плюшевые. Какие на плюше отпечатки? – Ладно. Вот они выпили вина, она держала бокал за ножку. Должно было что-то остаться. – Проверили в первую очередь. – Ладно. Валерия пошла в туалет, могла схватиться на крышку унитаза изнутри? – Глебушка, шёл бы ты… в гостиную и там думал про себя, – рассвирепел через час таких издевательств один из экспертов. – Про себя неинтересно, – вздохнул Глеб, но замолчал. Долгого молчания он не выдержал и снова стал нарезать круги по комнатам, прикидывая, где и что искала преступница и за какой предмет могла подержаться. Самое смешное, что следы они нашли, и именно в тех точках, к которым раз за разом возвращался Никонов. Роскошные, железобетонные доказательства – несколько волосков и два отпечатка пальцев в разных местах, которые намертво привязывали госпожу Калинец-Лукьянову к месту преступления. Волоски обнаружились в подушках плюшевого кресла и возле раковины в ванной. Отпечатки – на входной двери в квартиру и в кабинете на боковых стенках ящика письменного стола. Все устали так, что почти не было сил радоваться. Никонов опечатал место преступления, запер замки и наложил магическую ленту, которая бы не позволила войти никому, не имеющему открывающего амулета. Осталось дождаться сведений из Костромы, и начнётся его любимая часть работы: нужно будет сидеть и выстраивать преступление шаг за шагом. Реконструировать, возвращаясь от убийства к его причинам. * * * Эксперты-криминалисты, довольные не менее чем сам виновник торжества, отправились в свои лаборатории, пообещав передать отчёт не позднее завтрашнего утра. Никонов вместе с коллегами вернулся в свой кабинет, где их ожидал только что ввалившийся Саша Сазонов. Его немного дикий вид Глеб отнёс на счёт слишком частых (шутка ли, трижды туда-обратно за четыре дня!) перемещений портальной сетью. Дело было не в этом, но причины беспокойства младшего инспектора вовсе работы не касались, и потому озвучены не были. Если быть совсем честными, причиной послужили серые, цвета грозовых туч, глаза прекрасной Марго… * * * Впрочем, увидев коллег, он встряхнулся и обрёл самый деловой вид. – Докладывай, Сазонов, – приказал Глеб, плюхаясь в своё кресло. – Есть Стася. – И кто это? – Младшая сестра Клювы. Пётр Шкуматов хмыкнул: – Всегда считал, что убийства из мести – выдумка господ писателей. – Саша, давай подробности, – попросил Аббасов. – Анастасия Клюева училась в интернате в Костроме, то есть с сестрой должна была общаться. По воспоминаниям директора интерната, девочка была проблемная, очень завистливая. Ненавидела лучшую подругу сестры, Ангелину Ряхину, – докладывал младший инспектор в телеграфном стиле. – Погоди-погоди, она ж её видела в раннем детстве? – переспросил Глеб. – Не таком уж раннем! – возразил Саша. – Она родилась в 2158, значит, в шестьдесят пятом, когда девушки подружились, ей было семь лет. Вполне осознанный возраст, я себя с двух лет помню. Ангелина отвлекала от неё внимание единственного близкого человека, старшей сестры, так что вполне могла возглавить список врагов. – Хорошо, ну, а дальше? – А дальше… У Анастасии не ладилось дело с романтическими отношениями. Одноклассники ей не нравились, а старшим она была неинтересна. Как сказала директриса интерната, «без щелчка девочка», и тех, у кого уже начали работать мозги, не впечатляла. Она окончила школу в семьдесят шестом, на этом точная информация заканчивается, начинаются воспоминания и предположения. Лучшая подруга, Наталья Дроздова, вспомнила, что видела Анастасию в последний раз на собственном девичнике перед свадьбой, это было пятнадцатого июля. Стася сказала, что собирается съездить в Кинешму, показать кое-кому чьи в лесу шишки. – Шишки? – вскинул брови Фарид. – Детская поговорка, – махнул рукой Шкуматов. – Продолжай. – Да уже почти всё… Если бы не дурацкие шишки, Дроздова бы и не вспомнила ни про Кинешму, ни про отъезд, а так застряло в памяти. Мои предположения таковы: Анастасия приехала, чтобы каким-то образом победить Ангелину. Тут можно только фантазировать, но я думаю, что ей попал в руки какой-то амулет, который должен был сделать её неотразимой. Она знакомится с женихом своей врагини, Яковлевым, и начинает его «уводить». Что-то идёт не по плану, во время катания на лодке Яковлев тонет, а Стасю его невеста топит. – Маг воды, – кивнул Никонов. – Приемлемо. Но почему Ангелина срывается из родного города и позволяет родителям считать, что утонула именно она? – Ну, тут мы снова вступаем на скользкий путь предположений, – Саша невесело усмехнулся. – Из разговора с матерью я понял… ну, ладно, мне показалось, что старшая дочь ту не очень-то любила, да и жених этот, помощник Пахома Ряхина, не слишком её интересовал. Но просто так отказаться от брака, уехать, нарваться на родительское недовольство она побоялась. Могли и запереть до свадьбы. – В двадцать семь лет? Да ладно! – прищурился Фарид. – Взрослая тётка уже. – Мы можем только предполагать, что там произошло и почему, – поднял ладонь старший инспектор. – Спросить уже не у кого, все участники речной прогулки мертвы. Зато жива старшая сестра Анастасии, Валерия, и мы в состоянии задать вопросы ей. – Да, Валерия, – повторил Саша. – Думаю, она какое-то время искала сестру, потом оставила поиски. Вышла замуж за Лукьянова, жила себе и не вспоминала ни про какую Ангелину Ряхину, пока не обнаружила её почти у себя в постели… И тогда решила расплатиться сразу по двум счетам, за сестру и за мужа. – Красиво говоришь, Сазонов, сил нет, – хмыкнул Глеб – Но ты прав, картинка вырисовывается вполне чёткая. – Удалось найти что-то в квартире? – жадно спросил тот. – Да. Ждём официальных отчётов от криминалистов и будем вызывать госпожу Калинец-Лукьянову на допрос. Глава 24 19 октября 2185 года, вторник Здание Коллегии магов скромно пряталось в тени старых лип Стрешневского парка. Двухэтажное, со скромным фасадом в шесть колонн по портику и недлинными крыльями, оно казалось таким камерным, что любой гость первым делом удивлялся – да где ж тут помещаются и зал собраний Коллегии, и разнообразные комиссии, и всяческие группы по интересам, и библиотека? Члены сего совещательного органа лишь пожимали плечам, заслышав сей вопрос, да и удалялись по своим, несомненно, важным и сложным делам. Однако ж места для всего хватало. Андрей ободряюще улыбнулся Нине и открыл для неё дверь. Холл с «шахматными» плитками пола из красного и белого мрамора, колонны, изящно изогнутая лестница на второй этаж, коридоры, ведущие в три стороны… Вход в каждый из коридоров преграждал хорошо различимый красный луч. Беланович уверенно свернул к правой арке. – У нас назначена встреча, – сказал он в пространство. – Мэтр Зентек. Другой луч, теперь уже бесцветный, на мгновение упёрся каждому в лоб, сменил цвет на зелёный и погас. – А если бы у нас не было назначено, что бы было? – Вышел бы менталист для проверки, – пожал плечами Андрей. – Насколько мне известно, последние лет сто пятьдесят не находилось дурака, который бы попытался силой прорваться в здание Коллегии. Идёмте, нам нужна комната номер восемь. Нина поёжилась, но последовала за ним. – Вы не сказали, кто будет осматривать артефакт? – спросила она тихо. – А я и не знаю этого. Дело для магов рутинное, пришлют тех, кто в данный момент свободен. – А они могут отказаться? – Нет, девушка, не можем, – раздался густой бас за её спиной. Ахнув, она спрятала лицо у Андрея на плече. Высокий мужчина улыбнулся, разгладил белоснежную бороду и сказал: – Как я понимаю, вы ко мне? – Да, если вы мэтр Зентек. – К вашим услугам. Пойдёмте, восьмая комната в конце коридора. – Мэтр, а почему это так – мы уже прошли номера два, четырнадцать, пять и двадцать шесть, – осмелела Нина. – Почему они не по порядку? – Ну-у… Если я скажу, что по ночам эти – хм! – апартаменты меняются местами и расползаются в здании в произвольном порядке, вы поверите? – Боюсь, что нет. – Вот и не верьте! – он усмехнулся в усы и остановился. – Нам сюда. Мэтр прошёл вглубь помещения, сел в одно из кресел, поставленных возле большого овального стола, и жестом предложил посетителям садиться. – Итак, госпожа Захарова, изложите вашу проблему. – Вот заявление, мэтр, – Андрей подвинул документ, составленный адвокатом. – Угу, неотчуждаемая фамильная ценность, требуете вернуть… Разумно. Где находится предмет? – В салоне красоты «Цирцея». К сожалению, салон в настоящее время закрыт, так как является местом преступления. Маг поморщился: – Это неприятно. Нет-нет, всё решаемо, просто городская стража должна назначить время и сопровождающего. Я займусь этим немедленно и сообщу вам… ну, скажем, сегодня до конца дня. Устроит? – Благодарю вас, мэтр! – Андрей встал и поклонился. – Благодарю вас, мэтр, – эхом прозвучали слова Нины. * * * Когда они покинули здание Коллегии, она сказала: – Как-то очень уж всё просто прошло. Даже странно. – По-настоящему великому магу нет необходимости ежеминутно доказывать свою гениальность, – Беланович махнул рукой экипажу-такси. – Я отвезу вас домой и наведаюсь в городскую стражу. * * * Никонов прочитал отчёт криминалистов и перекинул документ коллегам. – Ничего нового, – сказал он. – Но у нас есть официальная бумага, это хорошо и правильно. – Ну да, – вдруг произнёс Шкуматов, читая и возвращаясь к началу. – Калинец-Лукьянову мы к месту преступления привязали. Второго преступления. А кто убил Ангелину? Остальные переглянулись. – Так Майер же! Есть его отпечатки пальцев в кладовой, он имел возможность достать лотос… – ответил Саша. – Извини, но это косвенные улики. Вот если бы отпечатки были на пудренице, тогда да, а на швабре – мало ли, когда и как он их оставил? Да и вообще – жена была Антону, в общем, безразлична, с какой стати он бы помчался её убивать? Махнул рукой, да и развёлся, это в Царстве Русь не запрещено. – Ну, Майер-то уже мёртв, его не спросишь. – Некроманты?.. – Поздно, надо было бы сразу. Прошло куда больше суток… – Всё равно бы нам разрешения на допрос покойника не дали, – махнул рукой Глеб. – Давайте снова думать. Где там был у нас список тех, кому Ангелина перешла дорожку? Четыре пары глаз уставились в листок бумаги. – Калинец-Лукьянова, – прочёл Сазонов. – Мы никак не можем пристегнуть её к салону красоты. Маникюр, стрижку и всё прочее ей делали дома, салонов она не посещала никогда. – Жертвы шантажа? Кто там занимался пожилыми леди? – Тоже я, – Сазонов вздохнул. – В моём списке осталась Наталия Афанасьевна Панина. У госпожи Паниной единственная дочь, Ирина, замужем за гранд-полковником фон Берг-Брюгеманом. Ирина проигрывала дикие суммы на бегах, и муж запретил ей посещать ипподром. – Угу, а она, естественно, нашла возможность, – хмыкнул Фарид. – И кто бывал в салоне? – В «Цирцею» ходила двоюродная племянница госпожи Паниной, которая и разболтала всю историю. Панина племянницу из Москвы выслала, но Ангелине исправно платила на протяжении полутора лет, – Сазонов открыл папку с делом и нашёл копию с делового дневника убитой. – Вот, тут госпожа Майер пометила, что с октября планирует повысить, так сказать, взнос: было – тысяча дукатов в месяц, стало – две. – Ого! – не удержался Шкуматов. – Аппетиты-то подросли. – Ну, если Ангелина планировала женить на себе Лукьянова, то и расходы должны были вырасти, – резонно заметил Глеб. – Пётр, по твоему списку что? – Я считаю, что вероятность близкая к нулевой. Не было ни у кого из мужчин острой необходимости избавляться от шантажистки, да и характер преступления не тот. Предлагаю перенести их во второй перечень, который «вряд ли». – Хорошо. Фарид? – Как я уже говорил, из списка молодых дам, которых доила господа Майер, на высоких позициях остаются четверо. Инесса Краух попалась на воровстве из магазинов, у Лали Вашадзе роман на стороне, Юлия Ростоцкая полгода назад вступила в тайный брак, а у Лидии Крамник та же проблема, что и у дочери госпожи Паниной, только не скачки, а рулетка. Для каждой раскрытие истории, даже без подробностей, а хотя бы самого факта, означало большие неприятности. – Но в твоём голосе я слышу сомнения, так? – спросил Глеб. – Так, – не стал спорить Аббасов. – Рассуждая логически, любые неприятности меньше, чем наказание за убийство. – Ну, каждый ведь думает, что он-то не попадётся, – пробурчал Пётр. – Каждый. Но условия выплат для перечисленных дам Ангелина не меняла. Она вообще довольно бережно, если можно так выразиться, подходила к источникам своего благосостояния. Никогда не назначала неподъёмную сумму, соглашалась чуть сдвинуть выплату… Не передавливала, в общем. – А как же Панина? Ей-то сумму увеличили вдвое? – А Наталья Афанасьевна получила наследство от дальней родственницы, и там такие закрома, что можно было бы и вчетверо поднять выплату, Панина бы не заметила. Все четверо молчали, мысленно перебирая подозреваемых. – Интересно, – сказал вдруг Сазонов, – вернулся ли личный врач Ангелины? Мы ж с ним пока не говорили? Как его фамилия, что-то вроде Борменталь… – Мэтр Лионель, – кивнул Глеб. – Да, вернулся и ждёт нас в четыре в своём кабинете. До этого времени у него приём. И, пожалуй, вот что… Фарид, бери младшего и идите к мэтру. У него кабинет на Пироговке, как раз доберётесь к четырём. Пётр, ты ещё раз просмотри документы. Вдруг мы что-то пропустили? – А ты? – А я пойду и попытаю неведомого информатора нашего агентства разводов, возможно, он скажет что-то ещё. Глава 25 В тот же день Как выяснилось чуть позже, городская стража сама явилась в дом на углу Костянского и Селивёрстова переулков. У входной двери с табличкой «Агентство "Вакарисасеи"» Андрей столкнулся со старшим инспектором Никоновым. – А я к вам! – заявил тот. – В общем-то, я догадался, – пожал плечами Беланович. – Проходите. Вы пришли очень кстати, я сам к вам собирался. Мы получили согласие магов на обследование артефакта, так что хотелось бы вместе с ними попасть в салон. – В салон… – задумчиво повторил Глеб, устраиваясь в кресле. – Завтра? – Это с вами мэтр Зентек свяжется, а мы готовы в любое время. – Хорошо. Ваша клиентка будет присутствовать? – Разумеется, кроме неё никто не может дотронуться до содержимого шкатулки. А что? – Понимаете, Андрей, что-то у нас не сходится в картинке. Не складывается, – Никонов добавил голосу задушевную интонацию, отчего собеседник поёжился и слегка отодвинулся. – Может быть, госпожа Захарова что-то сможет подсказать. – Возможно, спорить не буду. Надеюсь, она точно вне подозрений? – Пока не доказано обратное. – Угу. – У меня к вам ещё одна просьба. Хотелось бы поговорить с вашим… информатором. С тем, кто сумел подслушать происходившее в салоне незадолго до убийства. – Простите, – развёл руками Беланович. – Не в моих силах. – Андрей, это и в самом деле очень важно! – Но… – Да ладно, отвечу я на вопросы, – произнёс писклявый голос. Никонов с изумлением обнаружил, что почти напротив него на спинке пустого кресла сидит, болтая ногами в красных башмаках, фигурка ростом не более полуметра. Дерзкие зелёные глаза, красивое лицо, рыжеватые волосы завязаны в хвост, открывая острые лисьи уши. – Добрый день, – ответил он машинально. – Добрый, добрый! Спрашивайте! – Разрешите представить, – посмеиваясь, сказал Андрей, – это наш компаньон, Галлитрап Бидли. Гай, познакомься со старшим инспектором Глебом Никоновым. Пикси хмыкнул. – Глеб? Ну, мы почти тёзки! Он спрыгнул на сиденье, на мгновение окутался туманом, а когда дымка развеялась, оказалось, что в кресле сидит тот же Гай, но уже обычного среднего роста. – Так будет удобнее разговаривать, не правда ли? – спросил он светски. Голос пикси тоже изменился, стал высоким, но всё-таки баритоном. – Наверное… – инспектор помотал головой, чтобы выкинуть оттуда несвоевременные вопросы, и собрался с мыслями. – Итак, Галлитрап, расскажите, пожалуйста, где именно вы находились в салоне, и как можно подробнее – что видели и слышали. Вы не будете возражать, если я стану вести запись? – Возражать не буду, но свидетельствовать в суде не смогу. – Это и не понадобится. – Хорошо. Тогда так… В первый раз я побывал в «Цирцее» вечером в воскресенье, десятого октября. Заглянул во все помещения и устроился в кабинете хозяйки, интересовала-то нас именно она. – А она была на месте в выходной? Гай только пожал плечами: – Хозяйка же! Так вот, за те три или четыре часа, что я там находился, приходили шесть мастеров, и пять из них пересказывали сведения, полученные от клиенток. В основном была ерунда всякая, вроде цвета глазок у новорожденного наследника какого-то семейства или платья невесты, но Ангелина всё записывала на листок. Потом отпускала сотрудницу и переписывала сведения в тетрадь. Пару раз она говорила по коммуникатору, и один из разговоров мне показался… сомнительным. – Это насчёт посылочки? – Да. – И кто пришёл за нею на следующий день к открытию? – Мужчина, зашёл в кабинет, сказал, что он от Андрея Петровича. Ангелина отдала ему свёрток, и тот ушёл. – То есть никаких денег не платил и содержимое свёртка не проверял? – Нет. – Что ещё было важного, Галлитрап? Про появление уборщицы мы поняли. * * * Гай рассказывал кратко и ёмко, Никонов его не перебивал, но всё равно история заняла минут сорок. Наконец пикси выдохнул: – Всё! Пойду съем что-нибудь, устал! – и мгновенно исчез. Инспектор какое-то время сидел, прикрыв глаза и про себя проговаривая наиболее заинтересовавшие его моменты, потом решительно встал: – Андрей, спасибо. Передайте мою благодарность вашему компаньону. – Гай с удовольствием получит её шоколадом, – усмехнулся Беланович. – Обнаружилось что-то полезное? – Очень может быть… Глава 26 В тот же день – Кабинет на Пироговке? – потрясённо спросил Сазонов. – Это – кабинет? Они с Фаридом стояли перед трёхэтажным особняком, окружённым чугунной решёткой, за которой виднелся сад. От калитки к дому вела дорожка, выложенная каменными плитами. Возле пышного куста роз, до середины октября сохранившего несколько алых цветков, дорожка раздваивалась. Стрелка вправо уведомляла: «Мэтр Энгвар Лионель, доктор медицины, маг-медик, профессор. Приём по предварительной договорённости». Её зеркальная сестра строго предупреждала, что влево ведёт дорожка к частным владениям, куда вход воспрещён. – Интересно, почему «мэтр», а не «арквенди»? – поинтересовался Саша. – Потому что Энгвар. Это имя эльфы дают признанным детям-полукровкам от брака с людьми, но обращение «арквенди» к ним не относится, – ответил Фарид и поглядел на часы. – Без четверти четыре. Пошли, что ли, внутри подождём. Ожидая, пока мэтр Лионель освободится, они оба сполна оценили и роскошь приёмной мэтра, и строгую красоту медсестры, вежливо предложившей им присесть и даже поинтересовавшейся, хотят ли гости травяного чая. Когда они отказались, медсестра потеряла к ним всякий интерес, уселась за компьютер и стала быстро стучать пальцами, перенося какие-то записи. Ровно в четыре белая дверь, ведущая в кабинет, распахнулась, выглянула ещё одна красотка и приветливо улыбнулась: – Господа из городской стражи? Прошу вас, проходите! Кабинет был оформлен совсем иначе, чем приёмная, – строже и функциональнее. Никаких барельефов на стенах, никаких мягких кресел… Мэтр что-то дописывал в тетради, захлопнул её и показал рукой на стулья. – Итак, господа, чем могу быть полезен? – Профессор, вы были лечащим врачом госпожи Майер? – начал Фарид. Сазонов тем временем рассматривал Лионеля, и тот ему, пожалуй, понравился. Не было в его лице ни эльфийской надменности, ни человеческой подлости, а только умеренный интерес к посетителям и явное желание вернуться к работе. – Да, – ответил Лионель. – А в чём дело? – Ангелина Майер была убита неделю назад, и мы ведём расследование. – Убита? Как? – Мгновенная асфиксия от отёка Квинке вследствие аллергической реакции. – Да? – в голосе мэтра прозвучало сомнение. Саша прямо почувствовал, как его внутренняя гончая подняла голову и зашевелила ноздрями. – Почему вас это удивляет, мэтр Лионель? – Дело в том, что госпожа Майер прошла полную проверку, в частности на аллергию, когда планировала открытие салона красоты. Она опасалась, что какие-то препараты могут оказать на неё воздействие. – Разумно, – кивнул Фарид. – И каковы были результаты проверки? – Полное отсутствие реакции на любые возможные раздражители. Редкий случай… А ваш специалист выяснил, что послужило причиной? – Порошок корня чёрного лотоса. Челюсть у профессора отвисла. – Да ладно! – по-простецки сказал он. – Так, а ну-ка рассказывайте мне всё в подробностях! Сазонов вытащил из папки и молча протянул ему протокол вскрытия и описание самого происшествия. Мэтр Лионель прочитал каждый листок дважды, положил их на стол, потёр переносицу и уставился на сыщиков. – Очень интересно, – сказал он медленно. – Просто очень… Ваш патологоанатом мог этого и не знать, даже, скорее всего, не знал, потому что данные сведения являются государственной тайной Заветной Дубравы и Серебряного Леса [2] . 2 Названия эльфийских государств. Молодые люди переглянулись, и Фарид ответил за двоих: – Мы готовы дать магическую клятву о неразглашении. – Но вам же понадобятся материалы для суда? А при прямом приказе клятва перестаёт действовать. – Ну… вы же можете рассказать нам суть, не вдаваясь в подробности? – предложил Сазонов. – Возможно, этого будет достаточно, чтобы разыскать убийцу. А потом, если понадобится, дипломаты и всякое начальство решат, как быть. Профессор усмехнулся: – Хорошо, давайте попробуем. Итак, для излечения очень редкой болезни у чистокровных эльфов применяется препарат, вытяжка из особой разновидности грибов. Я не слышал ни разу, чтобы Серебряный лес или Заветная Дубрава допускали вывоз из их хранилищ любого из препаратов на базе этой вытяжки. – Почему вы считаете, что это было именно оно? – Потому что клиническая картина полностью совпадает. На людей эта вытяжка действует именно таким образом: стремительно развивающийся отёк гортани и дыхательных путей и почти мгновенная смерть от асфиксии. Полминуты-минута. Я готов провести исследования… что там было, пудра? Остатков этой самой пудры, и подтвердить или опровергнуть свои выводы. – Саш, – сказал Аббасов. Тот кивнул и опрометью выскочил за дверь. Фарид же повернулся к Лионелю и спросил: – В каких случаях этот препарат действует? Если руками потрогать, например? – Нет, только при вдыхании или попадании в кровь. То есть он мог попасть в порез или ссадину, мог быть введён в кровь путём инъекции. В вашем случае вот пудра с пуховки как раз проникла в дыхательные пути. Ещё один вариант – добавить вытяжку в спиртное, но в этом случае действие ослабляется и получается не мгновенным, а растянутым по времени, и страдает в первую очередь печень. И ещё одна особенность: к счастью, порошок не летуч. – То ест для человека, находившегося в двух-трёх метрах от госпожи Майер, её пудреница была безопасна? – Да. Правда, тут ещё один момент… У данного препарата весьма специфический запах, и он как раз чувствуется даже на расстоянии. – Значит, свидетельница должна была его почувствовать? – Если только у неё не было насморка, – улыбнулся Лионель. – Спасибо, мэтр. Последний вопрос, и я уйду ждать моего коллегу с образцами, не буду вам мешать. – Спрашивайте, молодой человек. – Как мог секретный эльфийский гриб попасть в пудреницу Ангелины Майер? – Давайте рассуждать, – профессор откинулся на стуле и сложил пальцы домиком. – Для начала его должны были вывезти из, предположим, Заветной Дубравы и доставить в Москву. Далее, тот, кто его использовал, знал о свойствах вытяжки и её воздействии на всех, кроме эльфов. Таким образом, вам нужно искать в окружении Ангелины острые уши. – Да-а… – протянул Аббасов. – С корнем чёрного лотоса как-то проще выходило. – Сами посудите, если бы, предположим, у Ангелины была аллергия на этот наркотик, как бы об этом кто-то узнал? Одного приёма бы хватило. А если аллергии нет, какой смысл в том, чтобы добавлять его в пудру? Просто для того, чтобы вызвать привыкание? – Вы правы, глупо звучит, – вынужден был согласиться Фарид. – Теперь надо начинать всё заново и искать эльфийские контакты… – Зато вряд ли претендентов будет много, – развёл руками Лионель и взялся за отложенные записи. Фарид понял намёк и вышел в приёмную. Его коллеге нужно было примерно полтора часа, чтобы добраться до Панкратьевского переулка, со всеми предосторожностями получить образец порошка и вернуться назад. * * * Сигнал коммуникатора застал Лену посреди бессмысленного разговора с претенденткой на высокую должность кухарки. Она обрадовалась, потому что слушать тягучую речь женщины и перебирать её пожелания к работодателям становилось невыносимо. Коротко извинившись, Елена прошла в свою спальню и, наконец, ответила. С некоторым удивлением на экране она увидела одного из четырёх сыщиков группы, занимающейся убийством Ангелины Майер, брюнета со сросшимися бровями над жгучими чёрными глазами. Его имя Лена, конечно, забыла. – Госпожа Асканова, добрый день, – вежливо поздоровался брюнет. – Добрый день. – У меня немного неожиданный вопрос, можно? – Спрашивайте. – В тот момент, когда госпожа Майер упала, вы не чувствовали никакого непривычного запаха? И ещё – куда упала пуховка, не помните? – Запаха не чувствовала, поскольку у меня была небольшая простуда. Насморк, – отрапортовала Лена. – А пуховку она положила в пудреницу, закрыла её и поставила к зеркалу. Только потом схватилась за горло и стала задыхаться. Фарид вежливо попрощался. Отключил коммуникатор и стал заново перебирать всё окружение Ангелины в поисках, как выразился мэтр Лионель, «острых ушей». Лена же вернулась в кабинет, оборвала возобновившийся монолог несостоявшейся кухарки и вежливо её выпроводила. Надо было идти на кухню и варить макароны, сегодня её дежурство. * * * Уже давно стемнело, когда Фарид и Саша вернулись к себе. Никонов сидел за столом и слушал запись с кристалла, поднеся его к уху. Время от времени отрывался и записывал что-то в блокноте. Пётр Шкуматов меланхолически перекладывал документы. Увидев вошедших, оба оторвались от своих занятий и спросили в один голос: – Ну что? – Подтверждено, – кивнул Саша. – Вытяжка из эльфийского мухомора. – Мухомора! – Пётр покачал головой и вдруг расхохотался в голос. – Мухомора! Эльфы! Важные, высокомерные, прекрасные донельзя – едят мухоморы, словно шаманы какие-нибудь! Ой, не могу… Первым фыркнул Сазонов, потом не выдержал Фарид, последним сдался Никонов. Пару минут все четверо хохотали. Наконец Аббасов откашлялся и сказал: – Ну что, надо искать, кто рядом с «Цирцеей» имеет связи с эльфами. – Не просто с эльфами, а с отщепенцами. С теми, кто изгнан из леса, кому всё равно, что продавать – государственные тайны или соседку в бордель, – предположил Глеб. – И рядом не только с «Цирцеей», – добавил Пётр. – Мы же не отказались от идеи виновности мужа? Отпечатки его были? – Были. – Значит, его тоже не исключаем. И ещё у нас имеется частичный отпечаток внутри хозяйственной перчатки, оставленный Асель Тамивар. Это два самых явных претендента. – Глеб, а ты говорил, что ребята пробовали снять аурный след внутри перчатки, – вспомнил Пётр. – Сняли? – Сейчас проверю, приходил ли отчёт… Ага, есть! – Никонов просмотрел документ и выцепил главное. – Итак, был получен аурный след, он словно законсервировался в закрытой ёмкости. Этот след даёт нам персону и время: парикмахер Асель Тамивар надевала хозяйственные перчатки утром во вторник, за три часа до смерти хозяйки салона. На пальцах правой перчатки были найдены следы неизвестного вещества, могущего послужить ингибитором дыхания… – Получается, надо искать выходы на эльфов, – вздохнул Аббасов. – Давайте копать. Примерно на четвёртом часу раскопок Сазонов устало протёр глаза и на минуту замер, закрыв их. Теперь он понял, почему говорят об ощущении, что под веки насыпали песок. Даже не понял, а почувствовал. Открыв глаза, он уставился на страницу, которую только что читал и чуть не заорал от неожиданности: ему показалось, что напечатанное слово загорелось красным. «Асель Тамивар, парикмахер. Вдова, покойный муж – Эленил Тамивар из ветви Тирон. Умер пять лет назад от несчастного случая. Двое детей живут с дедом и бабушкой со стороны мужа в Бретиле. Одна из информаторов А. М. Информатор слышал её спор с А. М. накануне убийства. Тамивар пыталась потребовать долю от доходов в шантаже, однако А. М. её высмеяла, сказав, что расскажет клиенткам, кто их расспрашивал и доносил разведанное». – Кажется, я нашёл! – прохрипел он. – Что? – Бретиль – это же в Заветной Дубраве? – Кажется, да, – Никонов кивнул Фариду, и тот полез за картой. Четыре головы почти столкнулись лбами над развёрнутым листом, и Саша ткнул указательным пальцем: – Вот он! На границе Царства Русь и Заветной Дубравы. – Вот вам и острые уши… – удовлетворённо сказал Фарид. – Ну что же, – старший инспектор Никонов распрямился и потёр поясницу, – у нас есть возможность и мотив. Предлагаю выспаться и встретиться здесь в восемь… – Выспаться, говоришь? – Аббасов демонстративно глянул на часы. – Тогда я занимаю вот эти два стула, поскольку до восьми осталось меньше пяти часов. Глава 27 20 октября 2185 года, среда Асель Тамивар явилась на допрос точно к полудню. До этого времени четверо сыщиков успели обсудить дальнейшие действия, разрисовать на доске оба убийства по минутам, до хрипоты поспорить из-за вопроса, кого же вызывать первой, Валерию Калинец-Лукьянову или Асель… в общем, поработали долго и продуктивно. Говорить с госпожой Тамивар отправились Шкуматов и Саша. Женщина была бледна, и вид имела усталый. На правой щеке чуть желтел недельной давности синяк, небрежно замазанный. «Ангелина дала ей пощёчину», – вспомнил Сазонов, и ему стало жаль парикмахершу, так испортившую себе жизнь из-за вздорной выскочки. Впрочем, по роли ему, как младшему, полагалось проверить паспортные данные и начать опрос. Он быстро пробежал по пунктам – имя, адрес, как давно в салоне, отношения с покойной, потом посмотрел ей прямо в лицо и спросил очень мягко: – У вас была ссора с Ангелиной Майер, расскажите, из-за чего? – Не было у нас ссор, – слишком быстро ответила Асель. – Есть свидетель, госпожа Тамивар. Ваш разговор слышали. Нам известно даже, что хозяйка салона вас ударила. Она сжала губы и опустила взгляд. На щеках загорелись алые пятна. – Возможно, я чем-то провинилась, кто-то из клиенток был недоволен, и госпожа Майер меня отругала. Это бывает, я уже всё забыла. – Врать нам не надо! – Пётр глыбой навис над женщиной. – У нас есть свидетель, слышали? Асель молчала. – Хорошо, – Сазонов заговорил чуть тише. – Тогда расскажите, пожалуйста, о ваших родственниках со стороны Эленила Тамивара. – А при чём тут они? – вскинулась Асель. – Вы убийство в салоне расследуете, вот о нём и спрашивайте. А дети мои и родители мужа в Москве уже пять лет не были, слава Великой Матери! – Но вы ведь их навещали, не так ли? – Конечно. У меня был отпуск, и я имела право провести его так, как пожелаю. – Госпожа Тамивар, ваши отпечатки пальцев найдены внутри перчаток, которые лежали в кладовой, – Саша выложил на стол результаты экспертизы. Асель на них даже не взглянула. – И что? Я работаю в салоне, могу пользоваться. Мало ли что мне понадобилось собрать? Может быть, они вообще мои собственные, эти перчатки? – Может быть, вы вспомните, когда их надевали? Женщина сжала губы, задумалась, потом ответила: – Дня за три или четыре до… до происшествия я разбила аромалампу, вот и собирала осколки в перчатках, чтобы не порезаться. – Но аурный след показывает, что вы их надевали за три часа до смерти Ангелины Майер. На стол лёг ещё один листок с результатами. Асель молчала. – Я одного не могу понять, – сказал вдруг Сазонов, глядя в окно. – Записывающие амулеты не работали, и все в салоне об этом знали. Зачем вам понадобилось переодеваться в халат уборщицы? И тут госпожа Тамивар разрыдалась. * * * – Ангелина была подлая. Подлая! – твердила она сквозь слёзы. – Вполне могла поставить камеры, а нам врать, что ничего не работает. А меня она предупредила, что будет за мной особо следить, потому что кто-то лазает в её сумочку и даже в сейф, и подозрения на мне. А я не воровка, в жизни до чужого не дотрагивалась! – Просто забрали чужую жизнь, – сквозь зубы проговорил Пётр. – Итак, с самого начала: от кого и каким образом вы получили препарат?.. – Купила у знакомого, когда в последний раз уезжала из Бретиля… – вяло ответила Асель. – Мне сказали, что к детям больше не пустят, не нужна им такая мать. И я хотела покончить с собой… * * * Тем временем Никонов вместе с Фаридом отправились в квартиру Лукьяновых. Увы, здесь их ждала неудача: хозяйка апартаментов на шестом этаже дома отсутствовала. Как сообщил консьерж, уехала на выставку ещё утром. – Водитель к ней поднялся и назад тащил картины, штук десять, – сообщил словоохотливый седоусый отставник. – Так что лучше всего её ловить там. – Там – это где? – Вроде госпожа Валерия водителю говорила ехать на Лужнецкую набережную. Там поищите галерею, небось, и художницу отыщете! – и он улыбнулся. Галерею «Каменные пещеры» они нашли. Не сразу, но отыскали. Она занимала полуподвал большого доходного жилого дома. Возле входа галерею висела афиша: «С 19 октября выставка Валерии Калинец-Лукьяновой и Германа Наварина». Дверь была заперта, и на стук откликнулись очень нескоро. Однако в конце концов приоткрылась узкая щёлка, высунулась хмурая мужская физиономия и буркнула: – Закрыто у нас. Вернисаж завтра. В ответ Глеб развернул перед носом у охранника свое удостоверение. – А-а! – сказал тот, приоткрывая дверь пошире. – Вроде пару дней назад ваши были, ничего не нашли. – Мы по другому вопросу, – ответил Аббасов, протискиваясь в щель следом за Глебом. * * * Госпожа Калинец-Лукьянова стояла посреди большого зала и руководила рабочими, развешивающими её картины. Вошедших она не сразу заметила, так что Никонов откашлялся и позвал: – Валерия Михайловна! Художница обернулась, нахмурилась, не сразу узнав, потом спросила: – А вы что здесь делаете? – Нам нужно с вами поговорить. – Но я сейчас занята! – Уверен, мы отвлечём вас не надолго. – Ну хорошо… Тьма, это так не вовремя! Дима, продолжайте развешивать по плану, я скоро вернусь! – сказала она рабочим и повернулась к незваным гостям. – Идёмте в подсобку, там хоть сесть можно. В подсобке было тесно и пахло краской, табаком и почему-то селёдкой. Но зато там нашлись три стула. Все расселись, и госпожа Калинец-Лукьянова посмотрела на сыщиков вопросительно: – Итак? Я вроде бы всё рассказала в прошлый раз. – Скажите, Валерия Михайловна, вы знали Антона Майера? – начал Фарид. – Нет, я ведь уже говорила. – А в квартире, где проживали супруги Майер, бывали? – Нет. Зачем? – Вот и мы думаем – зачем? – спросил Глеб. – Но у нас есть свидетель, который видел вас четырнадцатого октября, входящей в этот дом. Валерия задумалась, потом сказала: – А, знаю! Мне говорили, что там большой подвал, я думала снять его под собственную галерею. – И как? – Не подошло, – пожала она плечами. – Освещение плохое. – А с кем именно вы разговаривали и осматривали этот подвал? – Понятия не имею, – ответила женщина безмятежно. – Я нашла объявление в газете, что сдаётся в аренду большое помещение. Связалась, договорилась о встрече и приехала. Это был не то управляющий, не то хозяин – какой-то совершенно безликий тип. – А в квартиру на третьем этаже не поднимались? – Нет. – Мы обнаружили там ваши отпечатки пальцев и ваши волосы. Госпожа Калинец-Лукьянова прикусила губу. – Даже и не знаю, что сказать… Ну, хорошо, предположим, в какой-то момент мне стало любопытно, с кем спит мой муж, и я отправилась посмотреть. – Вот так просто постучали в дверь, вошли в квартиру? – Сказала, что ошиблась адресом. – А там забежали в уборную, в кресле посидели? – продолжил Глеб почти сочувственно. – Не складывается, Валерия Михайловна. Может быть, вы всё-таки были знакомы с Антоном Майером? – Нет! – выкрикнула она. – Что вы лезете в мою жизнь? – У нас есть свидетель, который видел, как сей господин садился в ваш экипаж, это было двадцатого сентября в шесть вечера. – Ладно. Я была с ним знакома. Я была его любовницей, мне показался забавным такой квартет. Дальше что? – Дальше? Нет, теперь будет про раньше… Расскажите нам о вашей младшей сестре… Клюва. Ведь вы так подписывались в записках, которые отправляли Ангелине Майер? Она долго молчала, глядя в никуда. Так долго, что Фарид открыл рот, чтобы задать вопрос. Взглянул на Никонова и рот захлопнул. – Клюва… – сказала она наконец. – Я совсем о ней забыла, о Клюве. Шесть лет эта кличка была моим проклятием, потом я её стряхнула и забыла. Но она всплыла со дня реки. Волги!.. И она захохотала, некрасиво открыв рот. Никонов кивнул, и Фарид поспешно налил и подал Валерии стакан воды. Она выпила несколько глотков и вежливо поблагодарила. Потом посмотрела на Глеба так, будто увидела его впервые. – Интересно было бы написать ваш портрет, – сказала она и наклонила голову вбок, глядя круглыми глазами, так что снова стала похожа на большую птицу. – Наверное, уже не выйдет. Или в тюрьме не запрещены карандаши? – Расскажите, пожалуйста, что произошло в день похорон Ангелины. Вы ведь там были? – Была. Я должна была удостовериться, что умерла именно она. Вы ведь знаете, что она сделала? – Знаем. – Понимаете, всё пошло не так, – Валерия поискала что-то в карманах, сыщики напряглись, но она достала пачку табаку и ловко свернула папироску, потом усмехнулась. – Я иногда курю, когда точно знаю, что муж не увидит. – Вы именно поэтому открыли настежь окно в гостиной в квартире Майеров? Чтобы не оставалось запаха табака? Никонов изо всех сил старался поддерживать этот лёгкий, почти светский тон разговора, и чувствовал, что с каждой минутой это даётся ему всё труднее. – Да-а! А вы молодец. Соображаете… Хотя и не очень быстро. Так что вы хотели узнать? Ах да, в день похорон… – Валерия помолчала. – Я уехала с кладбища, пришла домой и попыталась работать. Потом достала снимки Стаси… Она такая красивая! Ей бы сейчас было двадцать семь, ровно столько же, сколько было Ангелине, когда… Когда всё произошло. Вы знаете, я так долго её искала! Заявила в городскую стражу, но они ничего не смогли выяснить, только узнали, что Стася шестнадцатого уехала в Кинешму. Рейсовым омнибусом. Водитель её видел и запомнил, но дальше следы потерялись. Я ждала месяц, потом стала искать сама. Обошла всех знакомых в Костроме, потом в Кинешме. Узнала о смерти Ангелины… – она махнула рукой. – Долго рассказывать. Я поверила, что Ангелина погибла, а Стася просто куда-то уехала искать счастье. Перебралась в Москву, вышла замуж за Лукьянова… Вы не думайте, мы неплохо жили! Он выполнял все мои желания. Я закрывала глаза на его мелкие грешки. Госпожа Калинец-Лукьянова прервалась, чтобы потушить окурок. Потом посмотрела на сыщиков, наморщила лоб, будто пытаясь вспомнить, кто они такие и вежливо спросила: – Кофе не хотите? – Нет, спасибо! – отказался Глеб. – Давайте не будем прерываться. – Ну, воля ваша. Да уже почти всё. Как-то в один прекрасный день… в июне, кажется, я увидела эту тварь вместе с моим мужем, и ни о чём больше не могла думать. Наняла частного детектива, чтобы он проследил, где они встречаются, изучила её жизнь… Жизнь! – тут голос Валерии дрогнул. – Она убила мою девочку, мою Стасю, и живёт теперь в своё удовольствие! – Но вы ударили по голове не Ангелину Майер, а её мужа. За что? – У нас был договор, – Валерия вытерла навернувшиеся слёзы и посмотрела прямо в лицо Никонову. – И если бы он выполнил свою часть, все были бы живы. Я просто хотела, чтобы Ангелина пережила такой же ад, какой когда-то достался мне. А Антон… Он слабый был, – она неожиданно улыбнулась, и Глеба замутило от той концентрированной ненависти, что сквозила в этой улыбке. – Ему просто не хотелось разводиться, делить имущество, куда-то переезжать. Он так и сказал мне: «Вот бы её просто не было. Представляешь, я просыпаюсь утром, а её спальня пуста, в шкафах ни одной тряпки, и никаких баночек с кремами в ванной». – И в чём заключался ваш план? – Ангелина очень прямолинейна. Всегда была такой, и с годами не изменилась. Она не умеет приспосабливаться к обстоятельствам, только давить или отступать. Ещё в те времена, если ей попадалось что-то непонятное, Ангелина делала вид, что этого нет. Пока могла. А когда не замечать несоответствие выдуманного мира и реального становилось невозможно – убегала. Я планировала свести её с ума. Довести до психоза и бегства. – Записки? – Записки. Снимки Стаси, живой и… уже нет. Исчезновение чего-то привычного. Антон должен был передвигать предметы в её части квартиры, подбрасывать что-то, что она выкинула, или, например, заменить шарф, жакет, джемпер на такой же, но другой расцветки. Как-то так. Ну, и ещё по мелочи, некоторые добавки к вечерней порции келимаса. – Какие именно? – Не помню, – вяло ответила Валерия. – У меня записано, я скажу вам… потом. – Что произошло после похорон Ангелины? – Он обвинил меня в её смерти. Нет, сперва мы нормально разговаривали, он предложил вина… А потом с кем-то поговорил по коммуникатору и как с цепи сорвался. Размахивал руками, кричал, что его подозревают в убийстве, и что я в этом виновата. Попытался меня душить, ну, я схватила первое, что попалось. Пепельницу, да. – А что вы искали в квартире? – Снимки Стаси, те самые, которые Антон должен был подкладывать жене. Ну, и порошки, конечно. Не те это препараты, чтобы они просто так валялись в квартире у обычного мещанина. – И куда всё это делось? – Снимки сожгла, порошки высыпала в унитаз. Вытерла всё, к чему прикасалась, и ушла. – Не всё, – заметил Глеб. – Видимо, да, – со вздохом госпожа Калинец-Лукьянова встала. – Я взгляну, как там развесили картины, и буду в полном вашем распоряжении. * * * Лица сыщиков, собравшихся в комнате на третьем этаже здания в Панкратьевском переулке, отчего-то были смурны и невеселы. Фарид Аббасов вертел в пальцах тот самый агрегат для нахождения потожировых следов и определения их давности. Раньше ему некогда было вернуть амулет маготехникам, теперь не хотелось. Иногда он рассеянно щёлкал кнопкой, и кристаллы в приборе начинали загадочно светиться. Пётр положил перед собой стопку старых дел, взятых им в архиве, изучал и раскладывал в одной только ему известной последовательности. Сазонов рассматривал в глянцевом журнале репродукции картин Валерии Калинец-Лукьяновой и вздыхал. Старший инспектор Никонов только что передал прокурору полностью законченный отчёт по делу, включающий подписанные признания обеих убийц, удостоился похвал вышестоящих офицеров и донёс часть этих похвал до подчинённых. Те вразнобой поблагодарили и продолжили свои унылые занятия. Глеб сел за свой стол и стал приводить в порядок документы, отбирая ненужное. – Ну? – взорвался он через полчаса. – В чём дело? – Давай, в следующий раз мы будем разыскивать какого-нибудь закоренелого гада, – выразил общее мнение Саша. – А тут… Этих тёток жалко куда больше, чем убитых. – Жалко? – Да, – хмуро кивнул Фарид. – А Майеры, значит, негодяи, и убили их правильно? – Да, – подтвердил Шкуматов. – И мы, праведные, словно боги, имеем право решать, кому жить, а кому – нет? – Ты не понимаешь! – взвился было Сазонов. – А ну тихо! – рявкнул старший инспектор. – Никому нельзя лишать другого жизни. Никому. Что, эта Асель не могла найти другую работу? Такую, где ей бы не пришлось доносить на клиенток? Или не могла этих самых клиенток предупредить, что на них собирают досье? Но нет, она молчала, получала зарплату от шантажистки, а взорвалась, когда её допекли. Или, может быть, госпожа Калинец-Лукьянова не могла уйти от мужа, который ей изменял? Отчего, скажи, пожалуйста, дорогой мой младший инспектор Сазонов, она не заявила – да хотя бы в наш отдел! – о преступлении, совершённом много лет назад Ангелиной Майер, а решила мстить в ковбойском стиле? И ведь какую работу провернула! Сумела договориться с Антоном, убедила его, что с женой разводиться невыгодно, надо, чтобы та сама убежала. Записки посылала, доводя Ангелину до срыва… – Глеб тяжело вздохнул и махнул рукой. – Идите, ребята, отдыхать. Рабочий день окончен. Завтра жду вас в восемь, и, чует моё сердце, получим мы новое дело. Глава 28 21 октября 2185 года, четверг Если бы не обстоятельства, а именно розыск убийц, старший инспектор Никонов получил бы истинное удовольствие от наблюдения за работой магов-артефакторов. Да и сам артефакт в действии представлял собой редкой красоты зрелище… Глеб снял печати с дверей салона «Цирцея», хозяйственно поправил висящую на двери табличку «Закрыто на реконструкцию» и пригласил всех следовать за ним. Гуськом прошли Андрей и Елена, следом их клиентка, затем трое магов – высокий, с длинной белой бородой мэтр Зентек, низенький и кругленький гном мэтр Боддинок и хрупкая, с короткой стрижкой, кажущаяся совсем юной мэтр Лалия Газрикян. В кабинете покойной Ангелины Майер ещё слабо светился на полу силуэт её тела. Вошедшие покосились на него, и все, как один, постарались не наступать. – Итак, госпожа Захарова, где находится ваш артефакт? – пробасил мэтр Зентек. Нина показала на скучный серый сейф в углу. – Господин старший инспектор, прошу вас открыть этот ящик. Никонов отпер сейф, снял с него магические печати и распахнул дверцу. Он мог не заглядывать внутрь, поскольку прекрасно помнил, что внутри находится, сам сверял опись. Отлично помнил чувствительный удар по пальцам, полученный от скромной деревянной шкатулочки при попытке взять её в руки. На нижней полке сейфа мягко светились зелёным, сиреневым и розовым хрустальные флаконы, верхнюю делили толстая тетрадь и та самая шкатулка. – Прошу вас, госпожа Захарова, – сказал гном. Подойдя к сейфу, Нина взяла шкатулку, открыла её и извлекла ажурный металлический шар. «Плетение из трёх металлов, – по привычке фиксировал в памяти Глеб. – Судя по виду и цвету, похоже на золото, серебро и бронзу. Или медь? Нет, всё-таки бронза, тёмная. Внутри болтаются незакреплённые камушки разных цветов, штук десять-двенадцать. Учитывая пристрастие магов к символическим цифрам, скорее, двенадцать…» Тем временем Нина что-то прошептала, обхватив шар ладонями, и он засветился приглушённым светом. Вперёд шагнул мэтр Боддинок, провёл ладонью над предметом и отступил с поклоном: – Свидетельствую, что данный артефакт активируется кровью рода и семейной магией. То же самое повторили остальные двое магов, и мэтр Зентек повернулся к Никонову: – Господин старший инспектор, представители Коллегии готовы засвидетельствовать, что спорный предмет является неотчуждаемой фамильной ценностью и должен быть немедленно возвращён владелице! – Ну и слава Единому, – с чувством выдохнул Глеб. Ему до смерти надоела эта история. * * * Агентство «Вакарисасеи» собралось на второе в своей истории общее собрание. Первым слово взял Вренн. – Как бухгалтер и секретарь я докладываю: клиентка госпожа Захарова нашей работой полностью довольна. Полная оплата нашей работы в сумме двух тысяч дукатов ею сделана. Я внёс деньги на наш счёт в Драхтаугалергн-банк. Поздравляю, господа! И он поклонился. – Я встречался со старейшиной общины гномов в Москве, – сказал Андрей. – Мы заключили договор на испытательный срок в три месяца. Через три месяца будем решать, продлевать его или нет. – И на какую сумму договорились? – поинтересовался Гай. – Пять тысяч в месяц, плюс отдельная оплата выездов, плюс накладные расходы. – Мало… С этих коротышек можно было и вдвое больше взять! – зелёные глаза покосились на Вренна и мечтательно уставились в потолок. – Коротышки! – ожидаемо подпрыгнул гном. – А сам-то ростом с горшок! – Тихо! – рявкнул Андрей. – Секретарь, прошу сообщить, есть ли новые заказы. Вренн выразительно развёл руками. – Увы. Надо ждать, реклама в газетах только неделю как выходит. И вообще, все знают, что самая эффективная реклама – из уст в уста. То есть всё равно надо ждать. – Нам спешить некуда, деньги на счету пока имеются. Имеются же, бухгалтер? – Ну, если кое-кто не потратил их все, купив вагон конфет… – гном пакостно захихикал, вспомнив какую-то проделку. Пикси уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент засигналил коммуникатор Андрея. Он быстро переговорил и повернулся к компаньонам: – Старший инспектор Никонов просил передать всем благодарность за содействие в расследовании. Он заглянет на днях, чтобы передать тебе, Гай, обещанный шоколад. – То есть розыск закончен? – спросила Елена. – Да. – И… кто убийца? – Ну, придёт Никонов и всё расскажет! Лучше скажите, госпожа Асканова, что у нас с наймом кухарки? – Плохо всё, – вздохнула Лена. – Приходила их дюжина, наверное, но ни одна нам не подходит. – Почему? – Кто-то не готов работать три дня в неделю, – стала перечислять она, загибая пальцы, – кто-то слишком много денег хочет. Одна вообще, как увидела Гая и Вренна, начала визжать, словно с мышью нос к носу сошлась. В общем, всё не то. Буду ещё искать. – Не слышу уверенности в голосе! – Так её и нет… Разговор прервал на сей раз стук во входную дверь. Вренн спрыгнул с кресла и пошёл отворять, а когда вернулся, за ним следовали двое: почтенный гном с пегой бородой, заплетённой в косы, и худенькая девушка. – Здравствуйте, господа, – важно кивнул гном. – Меня зовут Алвин Фрюг из клана Дерен, и к вам меня отправил старейшина нашей общины. – Прошу вас, присаживайтесь, многоуважаемый господин Фрюг, – Андрей аж пальцами от вежливости пошевелил. – А вы, сударыня?.. – Я… нет, я сама по себе. Насчёт работы… Я, наверное, невовремя, приду в другой раз. Елена перехватила девушку, нацелившуюся было удрать, и повела в кухню, приговаривая: – Пусть там мужчины говорят о своих делах, а мы тут побеседуем. Я Елена Асканова, совладелица агентства, а как вас зовут? – Маша… Мария Орехова. Мне сказали, вы кухарку ищете? Через десять минут разговора выяснилось, что Маше Ореховой двадцать один год, она сирота, и живёт у тётки в Кусково, готовить училась в поварской школе, и предлагаемая плата её вполне устраивает. – Нас четверо, – аккуратно сказала Лена. – Вы всех видели в кабинете. – Да, видела. Два хомо, гном и… кто это был, домовой? Нет, не похож. – Пикси. – Ой, как интересно! – То есть вас не смущает присутствие в агентстве разных рас? – Госпожа Асканова, – девушка взглянула ей в глаза холодно. – Меня ничто не смущает. Более того, ксенофобию я считаю одним из самых больших человеческих недостатков. Если вас устраивают мои услуги, то мы можем заключить временный договор на месяц. – Давайте попробуем, – задумчиво ответила Елена. – Давайте попробуем. * * * Уже уходя, Маша посмотрела на табличку у входа и спросила: – Елена Михайловна, а что значит – правильные расставания? – Ну, например, вы хотите уволиться с работы, а вас не отпускают. Или старый друг совершил что-то такое, что оставаться с ним рядом у вас сил нет, но сказать это в глаза тоже невозможно, – Лена поморщилась, вспомнив именно такую историю, произошедшую с ней самой год назад. – Или самое простое – вы поняли, что не любите человека, но и обижать его не хотите. Поэтому приходите к нам, и мы помогаем. – Поня-ятно, – протянула девушка, с сомнением глянула на табличку и всё-таки решилась. – А можно я ещё пять минут у вас отниму? – Хоть двадцать пять! – за рукав Елена втянула её назад, в тепло коридора. * * * – Итак, мы обрели кухарку, – рассказывала она чуть позже партнерам. – И заодно небольшой заказ. У госпожи Ореховой очень напряжённые отношения с двоюродной тёткой, у которой она живёт. Тётка гоняет Машу как Сидорову козу и забирает всё, что девушке удаётся заработать. – То есть надо устроить правильное расставание? – хмыкнул Вренн. – Именно. И я вот что подумала… У нас есть свободная комната рядом с кухней, может, предложить ей переселиться сюда? – А если её обеды и ужины нам не понравятся? – прищурился Гай. – Ну, значит, будем решать проблемы по мере их поступления! – Что же, господа, – резюмировал Андрей. – У нас есть агентство, два новых контракта и кухарка. Жизнь-то налаживается?