— Я бы не стала так говорить, если бы не могла этого сделать.

Я прошла дальше в пещеру, тени от фонаря начали плясать вокруг меня.

— Как ты его зажёг?

— Я уже приходил сюда сегодня и заранее зажёг его. Если бы ты увидела, что я взял с собой фонарь, это испортило бы сюрприз.

— Но, когда я зашла, было темно. А потом стало светло.

Я снова посмотрела на него. Он поднял фонарь вверх и осветил им неровные стены и низкий потолок.

— Я накрыл его, вот так.

Он приподнял тёмное одеяло, которое держал в другой руке.

Оглядевшись вокруг, я спросила:

— Что это вообще за место? Пещера си'лы?

— Си'лы?

В его голосе послышалась обида.

— Почему всё самое интересное приписывают злому духу? Почему бы не назвать это пещерой чудес?

Он пошевелил пальцами, как будто колдовал.

Я дошла до конца пещеры — точнее до нагромождения камней — и вернулась обратно. Пещера оказалась длинной и узкой. Здесь было не на что смотреть, и мне стало интересно, зачем он привёл меня сюда.

— Это старая соляная шахта, — сказал, наконец, Кас, указав на груду камней. — Если бы она не обвалилась, её, наверное, всё ещё продолжали бы использовать.

— Я никогда не была в пещере. Или в соляной шахте.

Было в этой пещере что-то уютное. Она была уединенной, закрытой. Безопасной.

— Именно поэтому я решил, что тебе она понравится. Она находится ближе всего к городу.

Пещера напомнила мне про упавший купол, в котором мы укрылись с Саалимом.

— Но мы не можем долго здесь оставаться, — сказал Кас. — Когда вода прибывает, пещера наполняется. Вода может доходить до колена.

Его улыбка так контрастировала с тем чувством страха, которое я испытала. Меня не успокаивало то, что здесь было мелко. Если сюда заходили течения, я не хотела оказаться рядом с ними. Он уверил меня, что прилива не будет ещё некоторое время, и сел у стены.

— Чего бы ты пожелала? — спросил он.

— Пожелала?

— Если бы джинн существовал.

— Опять это разговор?

Я постелила одеяло рядом с фонарём и села. Теперь, когда я оказалась в тени пещеры, я начала замерзать.

Его улыбка была мягкой, как песок. Помолчав немного, он снова спросил:

— Каким было бы твоё желание?

Прижав колени к груди, я начала растирать ноги, чтобы согреть их.

— Я бы ничего не пожелала.

Он прищурился.

— Это неправда.

Тёплый ветерок проник в пещеру, и я закрыла глаза, когда он обдал моё лицо.

— Это так.

И это была правда. Магии больше не было места в моей жизни.

— Даже если бы я что-то пожелала, желание всё равно исполнилось бы не так, как мне бы этого хотелось.

Не говоря уже про последствия.

— Да будет так. Скажи мне, чего ты хочешь. Готов поспорить, что я могу дать тебе это, не прибегая к магии.

Это было очень на него похоже — пообещать что-то большое. Буквально вчера он поклялся Мазирой, что может собрать армию и украсть корабль, на котором он провезет меня по всему морю.

Но сейчас мне не хотелось никуда плыть, как бы ни привлекали меня гитары и северный виноград. Кас не мог дать мне то, чего я хотела. Жизнь в Мадинате Алмулихи была неплохой, если не обращать внимания на взгляды и вопросы о доме. Единственное, чего мне осталось желать — это Саалим, да и то я уже не была уверена в том, что всё ещё его хотела. Он не только был помолвлен, но и не был тем Саалимом, которого я знала. Мечтала ли я пройти с ним рука об руку по берегу? Я уже не была в этом уверена.

— Ты всё ещё размышляешь над ответом? — спросил Кас. — Или забыла то, о чём я спросил?

Он наклонил ко мне голову, его шрам находился теперь в тени.

— Любовь, — сказала я, не заботясь о том, что это могло прозвучать глупо. — Найди мне её.

Он посмотрел на свои руки.

— Ты хочешь той любви, которая когда-то была у тебя.

Он говорил так уверенно.

Я вздохнула.

— Можешь не рассказывать мне об этом.

Он закрыл глаза и прислонился головой к камню.

— Вообще-то это неважно. Хотя… я иногда задаюсь вопросом, не дурак ли я, что всё ещё пытаюсь добиться тебя?

— Кас, — прошептала я.

— Прости, наверное, это слишком. Я просто подумал, что… но затем я решил, что если я это сделаю, и, возможно, ты чувствуешь то же самое…

То же самое? Что он чувствовал? В последние две луны мы так часто с ним виделись, особенно после забега верблюдов. Казалось, что он понимает меня, в отличие от Фироза, Тави и Альтасы. Он знал, что у меня в голове и на сердце.