Юцуна слушал путника до самого конца, пытаясь вдуматься в каждое выказанное словечко, но все, что выдала его головушка, это так званую «карикатуру».

— Понятно, — ошарашенно отрек тот, — кажется, у неё действительно был другой меч. Теперь я в этом не сомневаюсь.

— Просто признай, что ничего не понял.

— Не буду я ничего признавать!

Глядя на оживленную беседу путников, мертвая душа попыталась втиснуться в неё.

— Кхм, — протянул тот, — раз уж вы пришли сюда в поиске хигина, а теперь отыскали, то почему бы не возобновить его?

— Показывайте, — отрек Нозоми.

Дух кивнул, взял катану из рук странника и преподнес ту так, чтобы сохранилось горизонтальное положение. Легким медленным шагом он приближался к светящейся оболочки, протягивая меч все ближе и ближе. Хигин пробивался через лед, словно птенчик, вырывающийся из скорлупы наружу. И вот, поднеся катану вплотную к оболочке, та заискрила и рассыпалась на мелкие частички, питая орудие.

Мечники вдумчиво глядели на подобное происшествие, приравнивая его к чему-то невероятному и, коим-то образом, настораживающим.

Стоило мечу потухнуть, как изнутри вырвался маленький комочек счастья. Это был Сакацуй, носитель имени и верный защитник меча нанаши. Белоснежный котенок являлся точной копией своей владычицы: те же изумрудные глаза, тот же бесподобный окрас и тот неповторимый проницательный взгляд.

Поднявшись на коротенькие лапки, тот весь взъерошился и, мотнув главой, словно сбрасывая павшие пылинки, глянул на мечников. Его шустрый взгляд прошелся по каждому с явным любопытством, но, когда дело дошло до старшего, зрачки котенка значительно расширились, словно перед ним стоял не блуждающий мечник, а аппетитненькая пташка. Тому была в радость сия встреча.

Нозоми одарил душу приятной улыбкой и, легко проходясь по нежной шерстке, промолвил:

— Ну здравствуй, Сакацуй. Рад нашей встречи.

Котенок вмиг приободрился, потоптался на месте, и, едва не упав, прыгнул на своих коротких лапках прямиком к Нозоми. Со стороны подобное зрелище грело душу, покуда маленькая душа не затряслась от внезапно нахлынувшего страха.

Мечник внимательно осмотрел напуганного товарища, как тот же накатившийся страх заполонил его душу. Сакацуй немедля вернулся в родной сосуд, дожидаясь реакции спутников.

— У меня плохое предчувствие. Нам стоит выдвигаться, — несколько встревоженным голосом произнес он.

— А? Да что не так-то, Нозоми?

— Просто прислушайся ко мне.

Странник повернулся лицом к духу и, совершив низкий, наполненный уважением и искренностью поклон, немедля удалился. Парнишка последовал примеру своего наставника, хотя наспех это выглядело весьма нелепо, отблагодарил господина и ринулся за старшим.

Быстрый шаг переменился почти что на бег. Кругом стояла пугающая тишина, и лишь постукивания гэта о твердый пол нарушали её покои.

Они бежали по темным коридорам, как вдруг, выскочив в центральный зал увидели одну лишь пустоту. Ни нанаши, ни самопровозглашенной императрицы уже не было.

— Они что, пошли любезно выпить чаю? — нахмурив брови да с некой иронией промолвил Нозоми. — Как ты, черт побери, нанаши, договариваешься?

Юцуна прытко осмотрел весь зал, как тут же его внимание привлекла запачканная лестница на верхний этаж.

— Глянь, — обратился тот к мечнику, указав на кровавые следы вдоль ступеней, — кажется, они там.

Узрев алые пятная на фоне лилового окраса, мечники стремительно взобрались по лестнице прямиком наверх. Осмотревшись по сторонам, они узрели уйму дверей, ведущих в безызвестность. Среди десятков дверей лишь одна вела по верному пути. Некоторые из них были открыты, потому путники начали с них — не ошиблись.

Ворвавшись в одну из комнат, Нозоми нашел пропавшую спутницу вместе с императрицей.

Прямиком перед его взором была нанаши. Истощенная, бледная, словно чистый лист бумаги, что украшали лишь несколько амарантовых ???? разводов от нахлынувшей агонии. Повсюду валялись бинты, а рядом лежал острый ножик. Стояло и ведро воды.

Кенко облачала безжизненное тело в аккуратный нагадзюбан. Сняв острую заколочку, она бережно укладывала девушку на чистую постель, поправляя каждый загнувшийся кончик, расправляя каждую складку. Управившись с одним — принялась за другое. Рассыпав локоны по всей кровати, императрица переменила мокрую тряпочку да положила прямиком на лоб мечнице. Такая забота вызывала недоразумение и изумление в одном лице.

Нозоми стоял в дверном проеме, все глядя на сию картину. «Сама ранила, сама лечит», — пытаясь понять ход мыслей противницы подумал тот.