— А ты все танцуешь? Что происходит на бирже?

— Все покатилось вниз.

— Отлично! Ты письма принес?

— Да, вот они. Только Фотини не успела передать. Она отправит письмо по почте.

— Хочешь вина?.. Твое здоровье, малыш!

— Благослови тебе Господь, крестный! Что за французик нас слушает?

— Да так, обычный немец. У тебя для нас нет работенки?

— Начальник казначейства отправляет двадцать тысяч франков в Аргос. Деньги повезут завтра и к вечеру проедут мимо Сунионских скал.

— Я успею к этому времени. Много народу надо отправить?

— Да. Две роты конвоируют деньги.

— Хорошие роты или плохие?

— Отвратительные. Эти будут биться насмерть.

— Я всех своих отправлю, а ты, пока меня не будет, охраняй наших пленных.

— С удовольствием. Кстати, у меня строгий приказ. Твои англичанки написали своему послу. Они требуют, чтобы вся армия пришла им на помощь.

— Надо же! А ведь я своими руками выдал им бумагу! Вот и верь после этого людям!

— Теперь мне придется подавать рапорт. Надо будет написать, что я выдержал жестокий бой.

— Мы вместе его составим.

— Хорошо, крестный. Только на этот раз победу одержу я.

— Ну нет!

— Ну пожалуйста! Мне очень нужен орден.

— Получишь в другой раз. Экий ты ненасытный! Года не прошло, как я сделал тебя капитаном!

— Да пойми же, крестный, тебе самому выгодно, чтобы я победил. Когда узнают, что твоя банда рассеяна, все успокоятся, появятся туристы, и для тебя настанут золотые денечки.

— Это так, но если меня разобьют, тогда биржа пойдет вверх, а я играю на понижение.

— Так бы и говорил. Позволь хотя бы укокошить дюжину твоих орлов.

— Так и быть. От этого никому не будет хуже. Но тогда я должен твоих убить не меньше десятка.

— Как же так? Ведь когда мы вернемся, все увидят, что рота пришла в полном составе.

— А вот и нет. Ты оставишь их у меня. Мне нужны рекруты.

— Тогда я советую тебе взять малыша Спиро, моего адъютанта. Он закончил училище в Эвелпидесе, получил хорошее образование, и вообще он довольно умный. Бедному мальчику платят лишь семьдесят восемь франков в месяц, и его родители очень недовольны. Если он останется в армии, то младшего лейтенанта ему присвоят только через пять или шесть лет. Сейчас у нас слишком много офицеров. Но если он отличится у тебя, то за взятку его повысят через шесть месяцев.

— Согласен, пусть будет малыш Спиро. Он говорит по-французски?

— Кое-как.

— Пусть остается у меня. Если будет хорошо служить, я сделаю его акционером предприятия. А ты передай кому следует наш годовой отчет. У нас рентабельность скакнула до восьмидесяти двух процентов.

— Браво, крестный! Мои восемь акций дадут мне больше, чем я получаю на службе. Ах, крестный, ну что у меня за работа такая!

— А ты что хотел? Если бы не настойчивость твоей матери, стал бы ты бандитом. Она всегда говорила, что у тебя нет призвания. За твое здоровье! И за ваше здоровье, господин немец! Позвольте вам представить моего крестника, капитана Периклеса. Этот очаровательный молодой человек знает много иностранных языков, и на время моего отсутствия он заменит вам меня. Дорогой Периклес, позволь представить тебе этого господина. Он доктор наук и стоит пятнадцать тысяч франков. Хоть он и важный доктор, но так и не смог придумать, как заставить англичан заплатить за него выкуп. Мир, мальчик мой, идет к упадку. В мое время мир был совсем иным.

Закончив свою короткую речь, он проворно поднялся и побежал руководить подготовкой экспедиции. Что стало причиной такого оживления — предвкушение предстоящей битвы или радость от встречи с крестником? Король на глазах помолодел, словно скинул сразу лет двадцать. Он смеялся, шутил, и с него на глазах слетала королевская величавость. Я и подумать не мог, что одним лишь появлением жандармов можно развеселить старого бандита. Софоклис, Василий, корфинянин и остальные офицеры разносили по лагерю приказы Короля. Раннее объявление тревоги сделало свое дело, и вскоре все были готовы двинуться в путь. Юный адъютант Спиро и еще девять специально отобранных человек скинули униформы и облачились в живописные бандитские лохмотья. Все

было проделано в мгновение ока. Если бы здесь присутствовал военный министр, он и не заметил бы никакого переодевания. Новоявленные бандиты нисколько не сожалели по поводу расставания с военной службой. Роптали только те, кому приказали сохранять верность присяге. Несколько подвыпивших усачей громко жаловались на несправедливость выбора, который, по их мнению, был сделан без учета выслуги лет. Нашлись ворчуны, твердившие о своих заслугах. Они намекали, что переход в бандиты можно было бы приравнять к отпуску. Капитан, как мог, успокоил их, пообещав, что в будущем их ждет компенсация.

Перед тем, как покинуть лагерь, Хаджи-Ставрос передал временно исполняющему его обязанности все ключи. Он показал ему пещеры, в которых хранились вино и мука, а также расщелину с сыром и дупло, где он держал кофе. Кроме того, он объяснил, какие меры следует принять, чтобы предотвратить наш побег и сохранить таким образом бесценные активы предприятия. В ответ красавчик Периклес рассмеялся и ответил:

— Не волнуйся, я ведь акционер.

В семь часов утра Король тронулся в путь, и вслед за ним потянулись его подданные. Вся банда ушла в северном направлении, оставив у себя за спиной Сунионские скалы. Они прошли более длинной, но удобной дорогой и вышли на дно оврага, протянувшегося под нашей «квартирой». При этом бандиты бодро распевали, шлепая ногами по воде, лившейся из нашего родника. Походным маршем им служила песня, сочиненная в молодости самим Хаджи-Ставросом: