— Ты думаешь, что те женщины красивее тебя?

— Да!

На этот раз горячий воск ложится мне на живот, делая его еще более чувствительным.

— Ты ошибаешься, Шарлотта.

Моя повязка на глазах промокает. Боже, я надеюсь, он не заметит, что я плачу.

— Скажи это. Скажи мне, что ты этого стоишь.

Рыдание вырывается наружу, и я закрываю лицо связанными руками. Эмерсон отводит их и прижимается своими губами к моим.

— Почему ты не можешь просто сказать это, Шарлотта? Почему ты просто не можешь признать, какая ты замечательная?

— Потому что это не так, — всхлипываю я. — Я просто все порчу. Я не заслуживаю тебя. Сейчас ты думаешь, что я такая замечательная, но в конце концов ты поймешь, что я недостаточно хороша, и бросишь меня. Как и все остальные.

Я все испортила.

Я рыдаю, и это унизительно, и я уверена, что теперь он действительно покончит со мной. В комнате воцаряется тишина, и я дрожу.

Мгновение спустя с моего лица сдергивают повязку, и я пытаюсь отвернуть свое залитое слезами лицо. Я уверена, что по моим щекам стекает косметика.

— Господи, Шарлотта.

Он берет мое лицо в ладони и прижимает меня к себе.

— Посмотри на меня, — рявкает он.

Я проглатываю комок в горле и перевожу взгляд на него.

— Ты ошибаешься, — убежденно говорит он, встречаясь со мной взглядом.

Когда я пытаюсь покачать головой, он останавливает меня.

— Скажи это. Скажи, что ты ошибаешься.

— Я ошибаюсь, — шепчу я.

— Громче, — рявкает он.

— Я ошибаюсь.

— Громче!

— Я ошибаюсь! — Вскрикиваю я, слезы текут по моим щекам и падают на волосы.

Когда он целует меня, плотина прорывается, и меня захлестывает чувство эйфории. Наклоняясь, он по очереди расстегивает ремни на моих ногах, и я быстро оборачиваю их вокруг него.

— Ты моя, — рычит он в кожу моей шеи, и я поднимаю свои связанные руки и обхватываю ими его голову.

— Забудь всех, кто был до меня, Шарлотта. Просто сосредоточься на мне. Я бы заплатил миллион долларов за этот час с тобой. Ты меня слышишь?

— Да, — выдыхаю я.

Его пальцы находят зажимы для сосков, отпускают их, и это почти так же больно, как когда он их надевал.

Когда его губы смыкаются вокруг правого, впитывая боль, я толкаю свои бедра вверх.

Теперь они очень чувствительны, заставляя все мое тело петь, когда он ласкает их своим языком.

— Пожалуйста, трахни меня, Эмерсон, — умоляю я.

Мне нужно знать, что он все еще хочет меня после того, как я только что выставила себя полной дурой.

Он, не колеблясь, прижимает мои бедра к кровати и вонзает свой член мне между ног. Сильно толкаясь, он крепко сжимает меня в своих объятиях.

— Черт возьми, посмотри, что ты делаешь со мной, Шарлотта. Ты сводишь меня с ума.

Я не могу насытиться им. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, и я притягиваю его губы к своим для еще одного поцелуя.

С Эмерсоном я не чувствую себя такой неполноценной. Каким-то образом этот идеальный, удивительный мужчина заставляет меня чувствовать себя достойной, и мое сердце разрывается в груди каждый раз, когда я думаю об этом.

— Я зависим от тебя, — стонет он, трахая меня.

— Ты была создана для меня, Шарлотта. Ты моя, и я никогда не хочу тебя отпускать. Ты меня понимаешь? Я бы трахал тебя вечно, если бы мог.

Мое тело кричит, когда он вонзается в меня все сильнее и сильнее, ощущение того, что он делает с моим телом, смешивается со словами, которые он использует, чтобы разбить мне сердце.

— Я бы хотела, чтобы ты мог, — плачу я.

Глядя ему в глаза, я шепчу:

— Я была создана для тебя.

Выражение его лица, кажется, на мгновение удивленным моим признанием.

Прижимаясь своим лбом к моему, он доводит меня до экстаза, прижимаясь своим телом к моему, как будто пытаясь заставить меня поверить в то, что он мне говорит.

Когда я кончаю, мои ногти впиваются ему в спину, прижимая его так крепко, как только могут. В соответствии с моей интенсивностью, он рычит мне на ухо, замедляя свои толчки и входя в меня.

Подхватив меня на руки он ложится на матрас.