— Да и хрен с ним! Давай выбираться отсюда, тут какая-то нездоровая движуха пошла!

На всём обратном пути навстречу Антенору и Диону попадались крепкие молодцы с дубьём. Небольшими группками по три-четыре человека они неспешно, будто бы лениво брели в сторону порта. Народ их сторонился, спешил уступить дорогу. Антенор часто оглядывался, высматривая возможный хвост. Сердце у него бешено колотилось.

Возле египетского квартала на улице появилась более крупная группа молодцев. Человек тридцать. Во главе её шёл Никодим. Он облачился в льняной панцирь, повесил через плечо перевязь с мечом и вид имел донельзя суровый.

— Я уже всё знаю, — мрачно сказал фалангит, — Мойра рассказала, о чём вы сговорились с Хорминутером и с ней. Умнейшая баба, а всё равно дура. Надеется, что с Камневязом можно по-хорошему… Нельзя с этим упырём по-хорошему. Хоть бы со мной посоветовались…

— Ты ушёл, — нагнул голову Антенор, — она сказала, что не стоит тебя вмешивать.

— А сам-то ты не догадался, что тут происходит? — повысил голос Никодим.

— Не сложно догадаться, — ответил бывший конюх.

— И всё одно их послушал?

— Я чужой здесь. Не знаю всех раскладов.

— Да и они не знают, — отрезал фалангит, — хотя иначе думают. И, как оказалось, я сам не знаю. Я с этой предательской тварью, сирийцем этим всратым за одним столом ел и пил! Ближним его считал! А он первым стать захотел!

— Это ты ему язык вырезал?

— Это должно было стать только началом, — понизил голос Никодим, — но тварь сумела вырваться и сбежать.

— У тебя вырваться? — недоверчиво переспросил Антенор.

— Помогли ему, — буркнул Никодим, — не один он был, тварь предательская…

— Куда ты теперь? — спросил Антенор, уже догадываясь об ответе.

— Беседовать иду, — Никодим погладил изогнутую рукоять кописа, — глянуть хочу, точно ли у Бескровного крови нет.

— Я видел Маади, — сказал Антенор, — он прибежал к Менесфею. Тебя будут ждать.

— И хорошо. Ненавижу по подворотням мышей давить. Наше дело — лицом к лицу. Фалангой. За Орестиду!

— Далековато Орестида, — покачал головой Антенор.

— Вот она где, — Никодим ударил в грудь кулаком.

— Я с тобой. Оружие дашь? Хоть дубину?

Молчавший всё это время Репейник кашлянул. Никодим покосился на него.

— Нечего тебе с нами ходить. Иди к Хорминутеру.

— А там мне что делать? — Спросил Антенор. — Свою цену платить? Так я не получил от Менесфея того, что хотел.

— Я разберусь, — пообещал Никодим, — с дедулей пора кончать. Дай пройти.

Антенор посторонился и фалангит во главе своих людей двинулся дальше, вниз по улице.

— Ты в «Себек» или к нам? — спросил Дион.

— В «Себек». Расскажу, что ничего не вышло. Потом к вам.

— Ну бывай. Ждём. Не вступай больше… ни во что.

Они расстались. Антенор, вопреки своим словам, сразу в «Себек-Сенеб» не пошёл. Покрутился по улицам. Вооружённых молодцев стало больше, но многие никуда не спешили. Топтались на перекрёстках, переговаривались без суеты. Смеялись. В сторону порта прошёл отряд «фригийцев», человек пятьдесят. Македонянин с трудом задавил желание броситься вслед Никодиму, предупредить.

Наконец, вернулся в «Себек-Сенеб». Там его ждали.

— Ну что? — спросила Месхенет, едва он возник на пороге.

Македонянин отрицательно помотал головой.

— И что теперь? — спросил женщина у мужа.

— Думать надо, — мрачно отозвался тот, — если бы не Никодим…

К идее личного визита Антенора к Менесфею он с самого начала отнёсся скептически, но бурная реакция Никодима не позволила ксенодоку[54] задействовать свои связи, не ставила времени и выбора.

— Надежда ещё есть, — сказал египтянин.

— Не для тебя! — прогремел властный, знакомый македонянину голос.

В зал ворвались вооруженные люди в льняных панцирях и фракийских шлемах. Пару рабов египтянина тут же уложили лицом вниз. Подскочили к Хорминутеру и мигом заломили ему руки за спину. Антенор не успел опомниться, как оказался прижат к стене. В зал вошёл человек в шафрановом плаще, дорогом мускульном тораксе, при мече. Шлема на нём не было, голову покрывала простая македонская каусия.

Антенора будто молнией ударило.

— Ономарх?! Так это ты епископ?

«Боги, где были мои глаза?!»

— Он самый, — усмехнулся доверенный Антигона Одноглазого, — сказал бы, что ты изрядный тугодум, парень, но справедливости ради, я и сам тебя не узнал там, на постоялом дворе. Ты изменился. Исхудал и завшивел. Зря, ой зря тогда не пошёл на службу к Антигону, мог бы человеком стать, как дружок твой, Иероним.

Антенор сжал зубы. Быстро окинул взглядом зал, насколько смог. С Ономархом пришло шесть человек. Но неизвестно, сколько ещё на улице.