Худая дама в строгом черном костюме сидела в мягком кресле напротив окна. Её сухое неподвижное высохшее лицо полностью отвечало моим представлениям о старых баронессах [2] .

— Моя фамилия Лонова. Карина Лонова.

Баронесса удивленно посмотрела на меня:

— Лонова. Дочь?

— Да, мадам.

— Тоже по ведомству полиции, как и твой отец?

— Увы, мадам.

— Твой отец — выдающийся поэт. Если бы он занимался поэзией! Скажи, девочка, что важнее — поймать двух-трех мерзавцев или написать замечательное стихотворение?

Я решила с ней не спорить:

— Я с вами согласна, но в жизни проходится делать не то, что хочешь.

— Верно. Твой отец писал замечательные стихи.

Потом спохватилась:

— Хотя, почему «писал»? Он жив?

— Жив.

— Это приятная новость. Лучше него найти рифму никто не мог. Поверь мне, я знаю. Никто. О чем ты хотела меня спросить?

— Я хотела показать вам одну фотографию, мадам.

— Да перестань ты… мадам, мадам. Мне приятней, когда меня называют по-русски Елизавета Борисовна. Понимаешь, это очень правильно — звать по отчеству: Борисовна. И ты должна звать себя Карина Евгеньевна.

Обычно при таких словах люди улыбаются, но лицо баронессы оставалось неподвижным.

— Меня никто так никогда не звал.

— Понимаю. И что ты мне хотела показать?

Я протянула ей фотографию Скороходовой:

— Знали ли вы эту даму?

— Знала. Скороходова. По-моему, ее звали Маргарита.

— Да, Маргарита. У вас хорошая память.

— Только не льсти. Что она сделала? Почему вы ее ищите?

— Мы точно не знаем, но после беседы с ней два человека умерли.

— Как умерли?

— Легли спать и не проснулись.

— Так это великолепно! Лечь и не проснуться. Твой отец по-прежнему поклонник Песталоцци.

Я решила согласиться:

— Да.

— Передай ему, что он был прав. Прав. Вся эта дурь с эмансипацией — полный бред. Природа создала два пола, и переделывать природу глупо. Даже преступно. Женщина должна оставаться женщиной. Твой отец написал. Я запомнила: «Во власти баба — капитан без лоций. Чуть промахнешься, сразу в морду хрясть! Сто раз был прав великий Песталоцци, когда сказал, что дамам лучше прясть». Прясть. Это прекрасно. Прясть. Варить обед. Ты хорошо варишь?

Я помялась. Баронесса догадалась:

— Варить труднее, чем одеваться по моде. Так что тебе нужно от Скороходовой?

— Я хотела бы узнать, кто она такая и где её можно найти.

— Кто такая? Да никто. Пустышка.

— Она написала в анкете, что работает в туристическом агентстве.

— Может быть.

— Она была в пансионате у Тизанникова?

— Да. Была. А вот где её найти…

— Мы знаем, что она жила в Вашингтоне. А где сейчас…

— Я не знаю. И постой. Мне приятно с тобой беседовать. Ты похожа на отца. Где он сейчас?

— В Орландо, на пенсии.

— Орландо — это хорошо, там хороший климат. Он, наверное, доволен.

— Доволен.

— Работает или только тебе помогает?

— Мне помогает.

— Дамам лучше прясть. А ты знаешь, однажды он меня чуть не высек розгами.

— Не может быть. Он никогда не ударит женщину.

— Конечно, не ударит. Так, пугал. Ты знаешь, мне кажется, что он очень поздно появился на свет. Он человек девятнадцатого века. Если бы ему в девятнадцатый век! Он был бы поэтом. Или философом. И я тоже поздно появилась. Я человек начала двадцатого. Мне бы с отчаянными дамами убивать генералов. И в кокаиновых притонах декламировать декадентские стихи. Ты читала Северянина?

— Нет, — честно призналась я.

— Слушай. Где Скороходову найти, я не знаю. Но вот… У нее была подруга. Эстонка. Они были вместе в этом вертепе. Она у этой эстонки все время одалживала деньги. И не отдавала. Эстонку найти легко. Ее зовут Сирия. Она играла в советских фильмах. Я думаю, что это редкое имя. Хотя… Может быть, у них привычка называть людей странами. Мужчина — Гибралтар или Мадагаскар. А странно, правда, Мадагаскар? Так и вижу Мадагаскара. Женщина — Ливия, Танзания. Семья — Гибралтар и Танзания. Но ты запомнила: Сирия?

— Запомнила.

— Тогда все. Скажи, чтобы начинали посадку.

Я обернулась, встретилась глазами с беседующим со стюардессой Сэмом и показала ему глазами: «Всё».

— Отец твой не болеет?

— Нет.

— Это хорошо. И я не болею. И это плохо.

— Почему? — удивилась я.

— А я никому не нужна.

— Но у вас…

— О да. Чем больше у меня денег на счету, тем больше у меня друзей. И все говорят, какая хорошая и даже красивая. А Евгений сказал правду: «Волосы, как листья, ноги — низший класс».