Юля смотрела на Игоря. Губы сами собой растягивались в улыбке. Макс на преуспевающего бизнесмена не тянул, но что-либо объяснять она не хотела.

– Это моя квартира. Одевайся и уходи. Твои вещи я собрала.

Игорь не двигался с места, играл желваками. Юля должна была довести дело до конца.

– Пожалуйста, Игорь, уйди мирно. Я не хочу вызывать ментов. У нас ничего не вышло. Найдёшь другую. Просто уйди.

Игорь уходить не хотел, ему было страшно. Уютный мирок, который он – Он! – построил с Юлей в её квартире, рушился.

"Что ей не так-то было? Секс огонь, тут ему равных мало. В ночные клубы с ней ходил, с тусой своей познакомил, а там такие селебы… У нее подписота в инсте раз в 5 выросла на селфаках и сториз. Не, не это важно. Она так на него смотрела, плыла девчонка от его глаз, его тела. пару дней назад ещё, а сейчас – как пустое место. Почему?"

Где-то внутри Игорь уже понял, что в её жизни произошло нечто значительное, необратимое, понял, но сопротивлялся.

Юля подхватила первые две сумки и поволокла на выход. Игорь схватился за ручку одной из них:

– Так нельзя. Ты не можешь так со мной, Юль, с тобой что-то случилось! – Игоря озарило: – Ты в секту попала! Точно! Это твоя сука Дашка, мразь, тебе голову задурила! Блииин, я все понял.

Юля устала до смерти, до подгибающихся колен. Она оставила сумки, посмотрела ему в глаза прямо, не моргая:

– Я тебя не люблю. Я не хочу с тобой жить. Больше ничего. Прости меня, Игорь, но это конец. Самый окончательный конченный конец в мире. Уходи.

Вбивала слова, как гвозди, чтобы понял, чтобы ушел и она осталась, наконец, одна.

Кажется, дошло. Лицо Игоря оплыло, как у покойника, губы задрожали. Он кинулся к лежащим на стуле джинсам, сбросил халат. Украдкой глянул на Юлю – никакой реакции.

"Карасёв на последней фотосессии, беспрерывно щёлкая своим Хассельбладом, говорил, что Игорёк воплощённый секс, и при повороте головы его шея изгибается прям очень горячо. Сам Карасёв! Он таких звёзд снимает… А тут – никакого ответного движения."

Торопясь, прыгая на одной ноге Игорь натянул свои стретчи, худи Balenciaga, полосатые разноцветные носки.

"Ничего не выйдет, по крайней мере сейчас. Потом – посмотрим. Сама позвонит. Отойдёт и позвонит. А сейчас – гордо ухожу, с поднятой головой и уверенной прощальной улыбкой."

Юля смотрела куда угодно, только не на него, когда закрывала дверь. Можно было не стараться.

Оставшись одна, Юля села на пол в прихожей, прислонясь к входной двери, вытащила телефон. В пару тапов в сотый раз открыла скан заявления Макса, увеличила фото до максимума. Она на мгновение захотела, чтобы это наваждение прошло, но от некачественного фото для официального документа снова сжалось сердце, как сотню раз до этого. Еще раз набрала его номер, опять безуспешно.

"Решил скрыться ото всех, ничего никому не объяснять."

Юля понимала его сейчас, как никто другой. Завтра выходной, поеду по домашнему адресу, решила она.

Так или иначе, она его найдёт. По-другому быть не может.

Юля вовсе не была решительной. Вся её жизнь текла сама по себе, а она плыла по течению, куда вынесет. И с парнями так же, и с Игорьком тоже.

Подошёл сам в ночном клубе, поиграл мускулатурой, сверкнул крепкими здоровыми зубами, почему нет? Дала номер. Вытащил после работы на крышу на романтический ужин под Эми Вайнхаус из блютуз-колонки. Выдала остальное, прям там на надувном матрасе. На следующий день Игорь переехал к ней с двумя чемоданами. Один с вещами, другой с косметикой.

Парень красивый, секс тоже огонь. То, что патчи лепил и грудь депилировал – это нормально. Мешки под глазами плохо собирают лайки. Зарабатывал на своей внешности он неплохо, побольше Юли. А любовь? Что это вообще такое? Когда-то что короли, что крестьяне выдавали своих детей замуж, вообще не интересуясь их мнением. А тут – сама выбрала, и совсем не худший вариант.

И жила она вроде счастливо и дальше, не появись этот ненормальный со своей заявой. Что теперь? Плыла себе плыла по течению, вдруг забарахталась, погребла к берегу за Максом. Сидит теперь на пустынном бережку, трясясь от холода. Игорька больше нет, Макса и не было, и на кой чёрт вообще эти движения?

Одного имени, произнесённого про себя, хватило, чтобы заныло где-то под рёбрами. Юля повернула ключ и вылезла из каршеринговой Арканы. Сетунь окропила её моросью. Втянув голову в плечи, Юля перебежала под козырёк подъезда. Набрала номер квартиры на домофоне. Долгие гудки никак не хотели обрываться. Юля кусала губы, лихорадочно придумывая, а что она собственно скажет, когда ей ответят. Вся эта затея показалась ей в край идиотской. В тот момент, когда она решила, что дома никого нет и развернулась к машине, с немалой долей облегчения, из динамика раздался бесцветный голос: